Надырпаша Сотавов - Крах «Грозы Вселенной» в Дагестане

• Название: Крах «Грозы Вселенной» в Дагестане
• Автор: Надырпаша Сотавов
• Жанр: История
• Год: 2013

В монографии, посвященной 270-летию разгрома Надир-шаха, на основе многочисленных архивных материалов, трудов отечественных и зарубежных авторов всесторонне раскрывается героический подвиг народов Дагестана, сокрушивших «непобедимые» полчища «Грозы Вселенной».

Новизна и значимость книги – в углубленном освещении регионального и международного значения борьбы и победы дагестанцев над грозным противником как следствие их героизма, патриотизма и небывалого единства, передаче событий глазами участников, очевидцев и современников.

Работа представляет интерес для всех, кто озабочен воспитанием подрастающего поколения в духе дружбы и взимопонимания народов на героических, свободолюбивых, интернационалистских традициях наших предков.

---

Приведенные факты показывают, что, несмотря на все старания, Порта не смогла вытеснить русские войска из Дагестана и привлечь на свою сторону ведущих дагестанских владетелей – Адиль-Гирея, Сурхай-хана, Ахмед-хана и др. В Стамбуле, наконец, осознали, что Али-Султан и Дауд-бек не в состоянии выполнить возложенные на них задачи. Поэтому османы стали искать поддержки среди наиболее влиятельных кавказских владетелей, в первую очередь у тарковского шам-хала, подготавливая его выступление против России.

После ухода основных сил армии Петра I в конце сентября 1722 г. шамхал Адиль-Гирей сохранял союзные отношения с Россией, предупреждая российское командование об анти-российских настроениях среди местных владетелей. Однако после отъезда Петра I со стороны российской администрации наблюдались случаи нападения, насилия, захвата пленных в Бойнаке, Карабудахкенте, Манасе и других местах, подвластных шамхалу, что ущемляло его интересы. Об этом Адиль-Гирей трижды доносил царю с конца сентября 1722 г. до февраля 1725 г., но никакой положительной реакции на это не последовало.[266] Эти неприязненные действия и строительство крепости Святой Крест в 40 км от Тарки были использованы Портой для восстановления шамхала против России. Недовольный политикой российской администрации, подстрекаемый Портой и Крымом, в течение 1725 г. шамхал дважды штурмовал Аграханский редут, но был отбит с большими потерями.[267]

Российское командование предприняло энергичные меры против этой авантюры, тайно поддерживаемой уцмием Ахмед-ханом. О роли уцмия в этих событиях Гербер пишет: «Сей Усмей Ахмет-хан человек лукавой и неглупой; он чрез свой предговор много к тому помогал, что шамхал против России взбунтовал, и хотя он обязался с войском своим с шамхалом соединиться, однако же он в то дело не мешался и сидел тихо, ожидая, будут ли по обещанию Дауд-бека (войска. – Н. С.) шамхалу в помощь, а как он увидел, что турки то не исполнили, а российское войско на шамхала пошло, то поддался он российской империи и присягу учинил и для того сохранен остался».[268]

Для наказания шамхала были выделены специальные войска с наказом: «Всячески трудиться, чтоб его, шамхала, добыть себе в руки».[269] Исполняя этот приказ, генерал Г. С. Кропотов разорил и сжег резиденцию шамхала Тарки, а самого загнал в горы. Брошенный своим сторонниками, оставшись один, шамхал обратился за помощью в Крым, но не получил поддержки.

Выступление шамхала против России и его обращение за помощью в Крым серьезно обеспокоило петербургский кабинет. Оно дало повод Порте для вмешательства во внутренние кавказские дела, а Англии и Франции – для раздувания российско-дагестанских противоречий. Изыскивая удобный предлог для этого, великий визирь убеждал Неплюева, что конфликт между шамхалом и российской администрацией уладит сераскер Сары Мустафа-паша, которому велено идти с войском из Гянджи в Ширван, чтобы их «чрез медиацию (посредничество. – Н. С.) успокоить».[270]

Однако заверения высшего сановника Порты не ввели в заблуждение русского резидента. Предупредив, что исполнение этого намерения Порты в Петербурге «за разрыв трактата (Константинопольского договора 1724 г. -Н.С.) воспримется», И. И. Неплюев потребовал, чтобы султан направил своему командующему указ, чтобы он «ни под каким претекстом в дагистанские земли не мешался яко они российские подданные и что сие нам весьма чувствительно».[271]

Добившись изоляции шамхала, русское правительство предприняло энергичные меры для его пленения и уничтожения его влияния в Дагестане. При посредничестве кабардинских и кумыкских князей 20 мая 1725 г. Адиль-Гирей прибыл в русский лагерь у Кумторкалы, чтобы отправиться в Петербург просить прощения у императрицы, но был взят под стражу и отправлен в крепость Святой Крест для содержания под караулом.[272]

Петербургский кабинет был серьезно озабочен тем, что предпринять в отношении достоинства шамхала, означавшего символ верховной власти в Дагестане. После неоднократного обсуждения этого вопроса на заседании Верховного Тайного Совета в июле 1726 г. правительство сочло целесообразным избавиться от сосредоточения чрезмерной власти в руках одного лица. Осенью того же года решением Сената звание шамхала было ликвидировано; Адиль-Гирей сослан в г. Коло Архангельской губернии; исполнение верховной власти в Дагестане возложено на главнокомандующего русскими войсками генерал-аншефа В. В. Долгорукого.[273] Вслед за этим правительство предприняло ряд неотложных мер для укрепления своего влияния: на берега Аграхани и Сулака перевели 1000 семей гребенских казаков, в Аграханский редут – батальон пехоты, в окрестности Святого Креста – 7 драгунских полков[274] и т. п.

Принятые меры оказались эффективными и воздействовали на внешнеполитическую ориентацию владетелей и старшин. За 10 месяцев после ареста шамхала (июнь 1726 – март 1727 гг.) присягу на верность России повторили владетели и старшины Табасарана и Кайтага. Впервые вступили в ее подданство старшины влиятельного союза Акуша-Дарго, Кубани, отемышский Султан-Махмуд и аварский правитель Умма-хан с вручением грамоты «о верности Российскому государству».[275]

Все это означало, что выступление шамхала против России, инспирированное Портой и Крымом, не подорвало ее позиций в Дагестане и прикаспийских областях. «Как дагистанские, так и горские владельцы, – доносил В. В. Долгоруков в апреле 1727 г., – без противности себя показывают».[276] Несмотря на происки Порты и Крыма, Россия отстояла свои позиции в Дагестане, что имело решающее значение для разграничения на Кавказе по Константинопольскому договору 1724 г. В начале 1728 г. Долгорукий отбыл в Петербург, поручив командование русскими войсками двум генералам: на Кавказе – А. В. Румянцеву, в прикаспийских областях – В. Я. Левашову. Для разграничения с российской стороны были назначены А. В. Румянцев, майор Иоганн Густав Гербер и полковник фон Лукей; с турецкой – Сары Мустафа-паша, султанский посланник Нишли Мехмед-ага и дефтердар Эмини-ага.

По Константинопольскому договору 1724 г. к России отходила приморская полоса шириной 100–119 верст в Дагестане и 43 версты в Ширване. На этой территории по Самуру ниже Кураха располагалось 10 лезгинских аулов влиятельного союза Кюре, считавшихся под протекцией Сурхая. В Кубинской провинции, выше Рустау, находилась стратегически важная крепость Теньга, входившая в зону российского влияния, но занятая Дауд-беком вопреки указанному договору. Этими обстоятельствами часто пользовалась Порта, подталкивая Дауд-бека и Сурхай-хана на антироссийские выступления.[277]

По этой причине разграничение, начавшееся 2 апреля 1726 г., чрезвычайно затянулось. Первое препятствие возникло в конце сентября, когда после Табасарана и Ширвана турецкие комиссары отказались вступить в Кюре. Объясняя причины вынужденной задержки, И. И. Неплюев доносил, что крепость Теньга доставалась в российскую сторону, но, чтобы этого не случилось, Дауд-бек «купил пашу, чтоб ныне границу не окончал»,[278] заплатив за это «12 тысяч туманов, что будет нашими деньгами 120 тысяч рублей».[279] Подкупленный Дауд-беком, Сары Мустафа-паша отозвал своих комиссаров до весны следующего года. В нарушение Константинопольского договора в Шемаху были введены турецкие янычары, для пропитания которых горожан обложили денежной податью на 12 тысяч рублей и хлебной – на 40 тысяч татар.[280]

Этими мерами в Стамбуле надеялись выиграть время, чтобы переселить принудительно в «свою» зону жителей той полосы Кавказа, которая отходила к России. Однако население этих областей выступало против засилья османов, обращаясь за покровительством к российской администрации, которая с готовностью отзывалась на такие обращения. Так, в ноябре 1726 г. генерал А. В. Румянцев отправил из Дербента для защиты жителей Мюшкюра 300 солдат и 140 казаков под командой майора Гатмана.[281] С этой же целью между Дербентом и Баку у пристани Низабад под командой полковника Д. Ф. Еропкина в постоянной готовности находилось 6,5 тысячи человек подвижного кавалерийского резерва.[282]

Покровительственная политика России способствовала усилению ее влияния среди местного населения, активизировала его пророссийскую ориентацию. Особенно интенсивно этот процесс протекал в приморском Дагестане и прикаспийских областях, где в 20-х – начале 30-х гг. присягу на верность России приняло подавляющее большинство правителей и представителей местного населения.[283]

Усиление пророссийской ориентации народов Кавказа ставило под угрозу выполнение внешнеполитических замыслов Порты – овладение этим регионом как важнейшим плацдармом на побережье Каспия. Попытки турецких комиссаров присоединить к владениям Порты отходившие к ней на Кавказе территории встретили сопротивление местного населения. Как доносили комиссары Порты в Стамбул в конце декабря 1727 г., «действуя и силою и иными способами», они укротили шемахинских обывателей, но дальше «наступила дагистанская земля, которую мерить невозможно, яко они мерить не дают, противятца оружием».[284]