Б Соколов - Неизвестный Жуков - портрет без ретуши в зеркале эпохи

• Название: Неизвестный Жуков - портрет без ретуши в зеркале эпохи
• Автор: Б Соколов
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Георгий Константинович о финской войне знал только понаслышке. Реального масштаба поражения советских войск не представлял и пребывал в уверенности, что Красная Армия по-прежнему сильнее всех своих потенциальных врагов. Неудачи в "зимней войне" Жуков объяснял особенностями местности, неудобной для наступления, и ошибками конкретных командиров, не ему чета. На фоне понесенных в Финляндии поражений халхингольская победа засверкала еще ярче, а поскольку репутация Штерна была подорвана, Сталин и руководители наркомата обороны именно Жукова считали теперь единоличным победителем японцев. Ему, а не Штерну была доверена честь описать ход операции в прославлявшем успехи Красной Армии и предназначенном для широких кругов читателей сборнике "Бои у Халхин-Гола", выпущенном Воениздатом в 1940 году.

Отправившись на Халхин-Гол, Георгий Константинович не забывал о семье и родственниках. М.М. Пилихин приводит письмо брата из Монголии, отправленное 31 октября 1939 года:

"Миша, шлю тебе привет, очевидно, я буду через месяц-полтора в Москве, тогда обо всем поговорим, а сейчас скажу пару слов. Провел войну, кажется, неплохо. Сам здоров, сейчас налаживаю дела, так как за войну кое-что подразболталось. Посылаю тебе подарок, который я получил от наркома: костюм... если будет тебе коротковат, попробуй его переделать. Жму руку, Георгий. Поцелуй за меня Клавдию Ильиничну и Риточку". Обещание прислать подарки Жуков, таким образом, выполнил. Его адъютант М.Ф. Воротников вспоминал, как доставил гостинцы в Москву: "В первых числах ноября 1939 года, находясь в Улан-Баторе, Георгий Константинович командировал меня в Москву с наградными материалами... Провожая, Жуков наказал: "Зайдите сразу к моему двоюродному брату, Михаилу Пилихину, передайте вот этот чемодан и письмо. Живет он недалеко от Центрального телеграфа, в Брюсовском переулке, 21. Скажите, что непременно приеду с подарками, как обещал А вот эту записку отдайте директору Центрального Военторга".

Последняя просьба могла показаться курьезной. Герой хал-хингольских событий, грозный укротитель самурайской орды... просил продать несколько метров ситца для дочек и соленой кильки в банках. Что делать? Время было тяжелое. Материального изобилия в стране не было. Не от хорошей жизни он обращался с такой просьбой к работникам торговли".

Жена Жукова с двумя дочерьми приехала в Монголию в сентябре 1939 года. До этого Жуков регулярно писал ей в Смоленск. Например, 26 июля, вскоре после Баин-Цаганского сражения, бодро сообщал: "В районе боевых действий населенных пунктов нет, кругом степь на сотни километров и ни одного дерева. Но степь имеет также свою красоту - очень много дичи и другого зверя. Здесь очень хорошая охота. Козы гуляют прямо стадами (похоже, Георгий Константинович и в боевой обстановке для своей любимой охоты находил время. - Б. С.). Ну, пока, крепко вас целую много, много раз". А в августе, 21-го числа, в дни решающего наступления, прислал только короткую телеграмму: "Здоров. Писать письма нет времени. Круглосуточно занят сложными вопросами. Получил очередное звание. Порученца вышлю в сентябре. Сейчас от Улан-Батора далеко. Обнимаю всех. Жуков".

В середине сентября, перед самым отъездом, Александра Диевна получила от мужа еще одно письмо: "Я жив, здоров. Ты, наверно, из газет уже знаешь сообщения ТАСС о боях на монгальско-маньчжурской границе. Ты, теперь, очевидно, понимаешь, почему так срочно мне пришлось выехать из Смоленска. Тебе также должно быть известно из сообщения ТАСС, что японские самураи разбиты как на земле, так и в воздухе. Но враг очень хитер, и от него приходится ждать всякой каверзы. Это мы хорошо учитываем и всегда готовы на его действия ответить двойным ударом... Как будут развиваться события в дальнейшем сказать трудно. Мы готовы к полному уничтожению всей этой гадости. Вот Эрочка хотела, чтобы папочка подрался, - это удовольствие сейчас испытываю. Чувствую себя в действиях очень хорошо. Короче, так, как это было в нашу гражданскую войну. Мы потерь имеем мало...".

О величине потерь Георгий Константинович добросовестно заблуждался. В Красной Армии в донесениях вышестоящему начальству командиры всегда сильно занижали собственные потери и завышали потери противника. Последние определялись по старому суворовскому принципу: "Пиши поболе. Чего их, супостатов, жалеть". Так, сразу после финской войны штаб Ленинградского военного округа опубликовал данные, будто советские войска потеряли 48 745 убитыми и умершими от ран, что занижало истинный размер безвозвратных потерь почти втрое. А общие советские потери на Халхин-Голе вплоть до 80-х годов определялись (вероятно, по первоначальным донесениям из войск) всего в 9 824 убитых и раненых. На эти цифры, занижавшие истинные потери почти в два с половиной раза, и ориентировался Жуков, когда писал жене о своих успехах. Да еще мысленно сопоставлял их со столь же фантастическими цифрами донесений о японских потерях в 55 тысяч человек. Впятеро больше уложил "этой гадости", чем потерял своих солдат. Георгий Константинович не поверил бы никаким скептикам. Он искренне верил в свою полководческую гениальность, в то, что во всех сражениях подчиненные ему войска уничтожали больше неприятельских солдат, чем теряли сами, и лишь иногда позволяли себе роскошь потерять столько же, сколько и противник. Но никогда, убеждал себя Георгий Константинович, его дивизии, армии и фронты не теряли людей больше, чем японские или германские "супостаты".

К счастью, когда Александра Диевна, Эра и Элла прибыли в Монголию, войны там уже не было. Эра хорошо запомнила первую в своей жизни зарубежную поездку: "Семь дней мы ехали поездом до Улан-Удэ, а оттуда машиной до Улан-Батора. Мне все было интересно, тем более что мы впервые имели отдельное купе, все в красном дереве и бархате, а вот маленькой Леке было невмоготу, и по ночам она просилась домой. Помню, как проезжая ночью озеро Байкал, о котором писал папа, мы с мамой не могли оторваться от вагонного окна, наблюдая, как белая и пенистая волна озера почти подступает к железнодорожному полотну. Затем очень долго - 600 километров по пыльной дороге - до места назначения добирались на эмке. Папа нас не встретил, хотя, судя по письмам, такое намерение у него было. Добравшись до Улан-Батора, свой быт в новом доме мы устраивали сами с помощью порученца и соседей, которые встретили нас очень радушно".

Дом Эре понравился - стоит на пригорке, светлый, просторный, удобный. Вот климат не радовал - летом жарко и пыльно, зимой холодно и ветрено, даже метели случаются. Приходилось во дворе городка натягивать канаты, чтобы не сбиться с пути во время снежного бурана. И питьевую воду приходилось возить издалека и сливать в стоявший на кухне большой бак. Старшая дочь маршала в мемуарах призналась:

"До сих пор помню вкус этой холодной прозрачной воды, в которой нередко плавали кусочки льда".

Для Жукова год, проведенный в Монголии, думаю, был самым счастливым временем жизни. 42-летний комкор одержал победу в крупном сражении. Он не без оснований рассчитывал на новый взлет своей карьеры. И нe ошибся.

Перед "Грозой"

В мае 1940 года Жукова срочно вызвали из Улан-Батора в Москву. В мемуарах он по этому поводу писал: "...В начале мая 1940 года я получил приказ из Москвы явиться в наркомат для назначения на другую должность. К тому времени было опубликовано постановление правительства о присвоении высшему командному составу Красной Армии генеральских званий. В числе других мне было также присвоено звание генерала армии.

Через пару дней я был принят лично И.В. Сталиным и назначен на должность командующего Киевским особым военным округом".

Здесь есть неточность. Указ о введении в Красной Армии генеральских званий был принят 7 мая, а опубликован 8 мая 1940 года. Однако в тот день в газетах из указов о присвоении персональных званий появился лишь указ о производстве в Маршалы Советского Союза С.К. Тимошенко, Б.М. Шапошникова и Г.И. Кулика. Рядом с ними публиковался указ об освобождении К.Е. Ворошилова от обязанностей наркома обороны и о назначении его заместителем председателя Совета Народных Комиссаров СССР и председателем Комитета обороны при Совнаркоме. Другим указом свежеиспеченный маршал Тимошенко был назначен наркомом обороны. В генералы армии Жуков был произведен указом от 4 июня 1940 года, опубликованным в газетах на следующий день, 5 июня. В данном случае память явно подвела Георгия Константиновича. Возможно, он вольно или невольно слил воедино несколько своих встреч со Сталиным, происшедших в мае-июне 1940 года. Это обстоятельство сильно затрудняет выяснение хотя бы примерной даты самой первой встречи Жукова со Сталиным.

Кроме Сталина, на встрече с Жуковым присутствовали и другие члены Политбюро. Георгия Константиновича расспрашивали о боевых качествах японской армии, о том, как дрались на Халхин-Голе советские войска. Затем Сталин сказал: "К сожалению, в войне с Финляндией многие наши соединения и армии показали себя в первый период плохо. В неудовлетворительном состоянии армии во многом виноват бывший нарком обороны Ворошилов, который длительное время возглавлял вооруженные силы. Он не обеспечил должной подготовки армии, и его пришлось заменить. Тимошенко лучше знает военное дело. Итоги войны с финнами мы подробно обсудили на Пленуме ЦК и наметили ряд мероприятий".