Лидия Гуардо - Исповедь. Пленница своего отца

• Название: Исповедь. Пленница своего отца
• Автор: Лидия Гуардо
• Издательство: Клуб семейного досуга
• Жанр: Современная проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-9910-1865-4

Ис­то­рия: слиш­ком ужас­ная, что­бы быть прав­дой, прав­да: слиш­ком уни­зитель­ная, что­бы про­из­нести ее вслух! Сей­час Ли­дия — взрос­лая жен­щи­на, и она ед­ва уме­ет чи­тать, а преж­де чем она впер­вые влю­билась, ей приш­лось ро­дить шес­те­рых де­тей… от собс­твен­но­го от­ца! Ей бы­ло де­вять лет, ког­да она, по ви­не ма­чехи по­лучив ожо­ги, ле­жала в кро­вати…

---

У нас дома стали накапливаться целые кучи различных предметов. Мы все впали в какое-то потребительское безумие. Беспредельная анархия сменила тиранию, более двадцати лет давившую на эти стены и на живших тут людей.

Ничем не ограниченная свобода возымела на меня разрушительный эффект. Марианна, к советам которой я раньше всегда прислушивалась, уже не могла меня контролировать. Да я и сама не могла это делать. Мне хотелось насладиться жизнью, которая была для меня незнакомой и которую я не умела правильно организовать. Поскольку я этой жизни еще и боялась, то бросилась в нее как в омут с головой.

Я не интересовалась уже ни своими детьми, ни домашним хозяйством. Я покупала себе сумочки, обувь, одежду, не задумываясь о том, подходят ли мне эти вещи: за предыдущие годы жизни у меня не было возможности выработать у себя хороший вкус.

Иногда я, правда, замыкалась в себе, придя в ужас от осознания беспредельности своей свободы, и боялась выйти на улицу.

***

Во время одного из таких периодов добровольного затворничества Марианна, с тревогой наблюдая за моим состоянием, предложила мне пойти прогуляться. К тому моменту я, по-моему, уже целый месяц не выходила из дому.

— Сегодня мой день рождения, и я хочу развлечься. Пойдем в пивной бар!

— Нет, я не пойду. Иди одна…

— Нет, ты пойдешь со мной. Сегодня мой день рождения, ты не можешь мне отказать!

Подчинившись настояниям Марианны, я пошла в тот вечер с ней.

После смерти Старика я с удивлением открыла для себя эти магические заведения, в которых пьянела от алкоголя, музыки и присутствия других людей. Мне нравилось ходить в пивные бары: я не задумываясь платила не только за себя, но и угощала выпивкой окружающих, легко тратя деньги, которые буквально жгли мне руки.

Именно в тот вечер я его и встретила.

Я немножко потанцевала, немножко выпила. А вскоре заметила его. Он и его приятель болтали с группкой девиц. Мужчина он был на вид крепкий. Это было первое, что я о нем подумала. «Крепкий парень…» Я еще не видела его лица, но уже влюбилась в его плечи.

Он танцевал с Марианной и еще одной девушкой, с которой, по-видимому, был хорошо знаком.

Это заставило меня нервничать.

Я стала его ревновать, хотя еще ни разу даже не разговаривала с ним.

Он потанцевал со мной, затем опять с Марианной. Она, знавшая меня лучше, чем кто-либо другой, почувствовала, что он мне нравится. Тут же перестав танцевать, она сказала:

— Я больше не могу… Потанцуй с моей подружкой!

Весь оставшийся вечер мы с ним провели вместе.

Я не хотела его отпускать, и он остался со мной.

Естественно, завязался разговор. Он спросил, замужем ли я и есть ли у меня дети.

— У меня двое детей, но я не замужем.

Мы снова танцевали, и я при этом думала только об одном — о своих ожогах. Он провел ладонью по моей спине и почувствовал что-то неровное. Это были следы от ударов ремнем, которые так полностью и не зажили.

— Что с тобой произошло? У тебя там какие-то странные неровности.

— Ничего страшного. Я просто обожглась.

— Обожглась? Это был несчастный случай?

— Да. Я входила в состав добровольной пожарной дружины и, когда однажды пыталась спасти кого-то на пожаре, сама угодила в огонь. Меня потом едва спасли. Я получила ожоги третьей степени.

— А разве в добровольные пожарные дружины берут женщин?

— Конечно. Но теперь я уже не могу быть пожарником …

Я видела по телевизору фильм, в котором происходили примерно такие же события, а потому ничего выдумывать мне не пришлось. Этот мужчина вел себя со мной очень обходительно, и я не хотела, чтобы он потерял ко мне интерес слишком быстро.

Он сказал, что его зовут Сильвен. Я подумала, что это красивое имя и что оно ему очень подходит. Но ему этого говорить не стала: я разыгрывала из себя самоуверенную и лукавую женщину, которой на все это наплевать.

Когда вечер стал подходить к концу, я рассказала о своих с ним разговорах Марианне.

— Ты сглупила, не нужно было врать, что у тебя двое детей, хотя их у тебя семеро… Когда он узнает, что ты лгала, он тут же прекратит с тобой отношения.

— Да, но если бы я сказала, что у меня семеро детей, он сразу потерял бы ко мне интерес.

— Лидия, ты должна немедленно рассказать ему правду о своих детишках, а там будь что будет.

Я рассказала ему о своих детях. Он ко мне интереса не потерял…

Вот так у меня появился спутник жизни.

Сильвен стал постепенно вливаться в нашу семью. Он делал это настойчиво, но спокойно и не спеша. По своей манере поведения он был прямой противоположностью Старику.

Первым делом он наладил отношения со мной.

Когда он узнал о моих ожогах и обо всем том, что мне пришлось перенести, он — постепенно, «по кусочкам», со вспышками гнева, стыда, с провокационными заявлениями — все «проглотил», потому что был, как я с самого начала предположила, сильным. Он был сильным не только физически, но и духовно.

Затем Сильвен наладил отношения с моими детьми. Он постепенно их «приручил», наглядно демонстрируя им, что представляет собой настоящий мужчина. Это было нелегко. Как можно приручить выводок волчат, спаянных единым духом стаи? Сильвен, однако, знал, как с ними нужно разговаривать, и, даже если они не хотели его слушать, им волей-неволей приходилось внимать этому спокойному, но твердому голосу, произносившему слова решительно, но без крика.

Я иногда задаюсь вопросом, а не был ли Сильвен послан нам свыше. Пусть даже я и не верю в подобные вещи.

Он — в своей собственной манере — навел в нашем доме и в нашей жизни порядок. Мои сыновья начали устраиваться поблизости, в жилых автофургонах и в домиках из сборных элементов. Рядом крутились девушки, некоторые из них остались с ними жить. Появились собаки, гуси, кролик с отвислыми ушами…

Затем Сильвен решил трансформировать строение, в котором мы жили, в настоящий дом. Он был трудолюбивым, и ему — при помощи моих сыновей — удалось создать уютный семейный очаг.

Именно тогда я, сама того не осознавая, приступила к самой трудной в своей жизни учебе: я начала учиться быть матерью.

Старушка еще некоторое время жила с нами, но совсем недолго. Она изо всех сил пыталась противостоять Сильвену, но он обращался с ней в своей специфической манере. Он не трогал ее и пальцем, не повышал на нее голоса. Она знала, что ему известно о том, чем она занималась. В конце концов она сдалась и в один прекрасный день уехала жить к своему брату в Мо.

Живя там, она, видимо, надеялась, что мы о ней забудем.

Однако Сильвен не собирался ни о чем забывать.

Я забеременела. Это одновременно делало меня счастливой и вселяло в меня ужас. Я хотела, чтобы у меня родился ребенок от Сильвена, но при этом боялась его рожать. Это был мой восьмой — и в то же время первый — ребенок. В глубине души я знала, что, вынашивая этого малыша, тем самым противостою Старику, и по мере того, как плод рос в моей утробе, я все больше боялась, что Старик его у меня отнимет.

Однако Амандина родилась на свет благополучно, без каких-либо серьезных проблем.

Тогда я поверила в Сильвена. Я поняла, что он человек хороший и правильный. И согласилась сделать то, на чем он настаивал с того момента, как узнал меня поближе: я согласилась подать жалобу на Старушку, раз уж у меня больше не было возможности подать ее на Старика.

Мы наняли адвоката, и когда я принялась рассказывать ему историю своей жизни, то увидела, что он мне не верит. Однако Сильвен находился рядом со мной, морально меня поддерживал, и я сумела заставить себя рассказать абсолютно все. Даже то, чего я очень стыдилась.

Затем началось следствие, ставшее для меня настоящим кошмаром.

Был назначен следователь, и полицейские принялись допрашивать меня и свидетелей — моих детей, Марианну, других людей… Правоохранительные органы начинали действовать. Делали они это как-то настороженно, как будто им было стыдно, что в свое время они не вмешались и не прекратили творившиеся безобразия.

По выражению лиц тех людей, которые слушали мою историю, я поняла, что события, происходившие в моей жизни в течение многих лет, вовсе не были такими обычными, какими я их считала.

Оттого что мне пришлось как бы заново все пережить, снова пройти через побои, страх, изнасилования, издевательства, я сильно разволновалась.

Все эти люди, которым раньше было наплевать на меня, вдруг стали активно интересоваться подробностями моей жизни. Мне пришлось столкнуться с педагогами, судьями по делам несовершеннолетних, пройти через многочисленные допросы, разговоры со следователем, очные ставки.

Старушка все отрицала, заявляя, что она ничего не знала, и отказываясь признать, что Старик был отцом моих детей и что она была свидетелем — а иногда и участником — всех тех жутких событий, которые происходили в ее доме в течение более чем двадцати лет. Защищалась она, правда, довольно неуклюже — как перепуганная глупая баба.