Лидия Гуардо - Исповедь. Пленница своего отца

• Название: Исповедь. Пленница своего отца
• Автор: Лидия Гуардо
• Издательство: Клуб семейного досуга
• Жанр: Современная проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-9910-1865-4

Ис­то­рия: слиш­ком ужас­ная, что­бы быть прав­дой, прав­да: слиш­ком уни­зитель­ная, что­бы про­из­нести ее вслух! Сей­час Ли­дия — взрос­лая жен­щи­на, и она ед­ва уме­ет чи­тать, а преж­де чем она впер­вые влю­билась, ей приш­лось ро­дить шес­те­рых де­тей… от собс­твен­но­го от­ца! Ей бы­ло де­вять лет, ког­да она, по ви­не ма­чехи по­лучив ожо­ги, ле­жала в кро­вати…

---

А вот этого он очень боялся!

Поэтому Старик решил прибегнуть к другой тактике.

— Если твоя подружка Марианна хочет у нас поселиться, я не против. Она даже может спать в автофургоне. Но она должна быть по отношению ко мне ласковой. Ты поняла?

Я не поняла. Или не захотела понять.

Марианна приехала в один прекрасный день с чемоданами и всеми своими шмотками. Я помогла ей устроиться, удивляясь тому, как много у нее вещей. Она как будто привезла с собой целый магазин.

Некоторое время спустя, когда я мыла на кухне пол, стоя, как обычно, на четвереньках, до меня донеслись со двора возмущенные крики.

Это кричала Марианна.

Старик силой тащил ее в автофургон.

Через четверть часа Марианна зашла на кухню и налила себе большой стакан воды.

Она не решалась посмотреть мне в лицо, но я и сама догадалась о том, что произошло.

Ей даже не нужно было мне об этом говорить.

10

Появление на свет Рюди, в метрике которого написали, как и в случае старших братьев, что «отец неизвестен», вызвало у персонала родильного отделения больницы не больше эмоций, чем при рождении моих предыдущих детей. Старик с гордым видом взял ребенка на руки, говоря всем, что я — его дочь.

Когда меня спрашивали об отце ребенка, я неизменно отвечала: «Его отец — это мой отец», но люди либо делали вид, что не расслышали, либо начинали относиться ко мне как к слабоумной, которая не способна отличить отца своего ребенка от его дедушки. Подобному непониманию, надо сказать, всячески способствовал Старик, однако ни акушеры, ни медсестры после каждых моих родов — а я, живя со Стариком, рожала семь раз — даже не пытались разобраться, что к чему.

Когда родился Рюди, я тут же стала всматриваться в его лицо. Мне казалось, что по внешности мальчика заметно, что его отец — не Старик, а кто-то другой. Я в страхе уткнулась лицом в подушку, когда Старик взял «своего сына» на руки и стал внимательно разглядывать его.

Он ничего не сказал, однако, заметив, что Старик быстро потерял к ребенку интерес, я поняла, что у него возникли сомнения.

Когда я была на пятом месяце беременности, меня ошеломил один случай. Я тогда занималась ремонтом крыши в самых высоких местах, и Старик злился из-за того, что я двигалась недостаточно быстро. Проходя мимо, он как бы невзначай сильно ударил меня в живот деревянным брусом, который нес в руках. Это стало для меня большой неожиданностью, потому что раньше, если я была беременна, он никогда не бил меня в живот.

Ночью боль в животе усилилась и у меня пошла кровь. На следующий день из меня вышел «мешочек» с маленьким зародышем длиной сантиметров пятнадцать, похожим на крохотного ребенка. Старик пришел в ярость и обвинил меня в том, что я сделала это нарочно. Он сильно разволновался, потому что незадолго до этого я прошла эхографическое исследование и оно показало, что у меня в животе два плода. Я ждала близнецов. Старик отвез меня в больницу, и там врачи приняли меры для того, чтобы устранить последствия удара и спасти второго ребенка. Старик, конечно, заявил, что это был несчастный случай.

Рюди тут же взяла под свою опеку Марианна. Она объявила себя его крестной матерью и избавила Старушку от необходимости за ним ухаживать, как она ухаживала за всеми моими детьми.

Старик попытался было этому воспротивиться, однако в конце концов сдался: Марианна весьма бесцеремонно навязала ему свою точку зрения. Она вообще невероятно быстро приобрела в нашей «семье» очень большое влияние.

Это влияние было основано на том, что Старик не мог совладать с ней теми средствами, которые использовал по отношению к нам. Более того, Марианна представляла для него опасность: она теперь знала о нем слишком много, и ему приходилось считаться с ней, потому что он отнюдь не хотел, чтобы девушка рассказала кому-нибудь о том, что творится в доме мсье Гуардо. Пользуясь этим, Марианна со свойственной ей доброжелательностью и привычкой говорить правду в глаза, не стесняясь в выражениях, пыталась заставить меня бороться за свои права.

Именно это я и стала делать. После рождения Рюди я, приехав в службу охраны материнства и детства города Мо, рассказала обо всем ее сотрудникам. Они посоветовали мне подать жалобу по поводу изнасилований, побоев и истязания. Я так и поступила, однако, как и раньше, данная жалоба была передана в жандармерию Креси-ла-Шапель и там ее «похоронили».

Мне хотелось бы когда-нибудь разобраться, почему все мои обращения за помощью в правоохранительные органы систематически блокировались жандармерией Креси-ла-Шапель. Не все же там, в этой жандармерии, были негодяями! Но тогда кто из жандармов Креси-ла-Шапель покрывал Раймона Гуардо в течение стольких лет? Об этом там наверняка известно, потому что после смерти Старика, когда вся история получила огласку, молодые жандармы приезжали ко мне, чтобы принести свои извинения.

Так кто же покрывал Раймона Гуардо?

Когда эта история подошла к концу, я не стала пытаться выяснить, кто покровительствовал Старику. Я уже никому не верила, потому что окружающие своими действиями еще больше усугубляли мою жизненную ситуацию, вместо того чтобы хоть в чем-то мне помочь. Кроме того, тогда я не имела никакого представления о том, какими серьезными правонарушениями являлись действия Старика. Не видя в жизни ничего другого, я не имела возможности сравнивать. Мой отец всегда подчинял окружающих своей воле. У него имелось так много друзей, что это производило на меня сильное впечатление. Он всегда, как мне казалось, был прав, всегда добивался того, чего хотел. На меня же все смотрели как на какое-то странное существо.

Разговаривая со мной, Марианна настойчиво пыталась заставить меня понять, что происходящее — ненормально. Я, конечно, и сама это чувствовала, однако не осознавала, насколько это ненормально. Кроме того, если бы Старика посадили в тюрьму (а Марианна говорила, что посадят), кто бы стал кормить меня и моих детей? Одна, без него, я бы ни с чем не справилась: я не умела ухаживать за детьми, не умела писать, не умела читать…

Старик меня хорошенько «отформатировал» — как говорят теперь про меня мои дети. Мое упрямство едва не доводило Марианну до истерики, и она уже не сдерживалась в выражениях.

— Ты самая настоящая дура! И зачем я только взялась тебе помогать?!

Я в ответ лишь улыбалась, глядя на нее, и гнев Марианны вскоре проходил. Она вообще по своей природе человек незлобивый.

А вот что ей удалось — так это заставить меня проявлять интерес по отношению к моему недавно родившемуся ребенку. Несмотря на то что до него у меня родилось шестеро детей, я не знала, как мне с ним обращаться. Марианна же, хотя и не родила еще ни одного, без труда подбирала жесты и звуки, которыми можно было рассмешить мальчика или же, когда он начинал плакать, успокоить.

Марианна возила его в детской коляске по улицам деревни. Я тоже время от времени — когда Старик пребывал в хорошем настроении — участвовала в этих прогулках. Старик поначалу не позволял нам выходить из дому вместе, но Марианна в конце концов заставила его дать нам на это разрешение. Кроме того, увидев, что я уже не пытаюсь убежать, он ослабил свой контроль надо мной.

Во время одной из таких прогулок Марианна вдруг выпустила ручку коляски.

— А теперь твоя очередь. Ну давай, кати коляску со своим ребенком!

— Нет, я не смогу…

— Не будь дурой! Давай, попробуй, катить детскую коляску сможет кто угодно!

Я, немного посомневавшись, в конце концов решилась. Мне очень хотелось покатать своего малыша, но я так боялась сделать что-нибудь не то, что лишь легонько толкнула коляску перед собой и тут же ее остановила. Затем снова легонько толкнула и опять остановила.

— Да смелей же ты, черт тебя побери! Он сделан не из сахара!

Тогда я стала толкать коляску уже быстрее, не отрывая глаз от малыша: я была уверена, что сейчас он начнет плакать. Однако мальчик продолжал спать, и я почувствовала, что меня охватывает невыносимая нежность к нему.

В свои тридцать четыре года я гуляла с ребенком впервые в жизни.

Позднее Марианна научила меня держать его на руках и даже кормить из бутылочки с соской (она учила меня этому, когда Старик и Старушка были чем-то заняты и нас не видели). Я начала испытывать к Рюди чувство, которое чем-то походило на материнскую любовь.

Я стала сильно за него переживать.

Марианна не ограничилась заботой о моем последнем ребенке: она решила постепенно сломать все те порядки, которые установил в своем доме Старик.

В том числе и так называемый «послеобеденный отдых».

После дневной трапезы Старик неизменно тащил меня в свою комнату и, в течение четверти часа удовлетворив свою похоть, засыпал. Спал он глубоким сном и громко при этом храпел. Чтобы я не смогла в это время убежать, он запирал дом на ключ.