Юрий Раджен - В тени монастыря (СИ)

• Название: В тени монастыря (СИ)
• Автор: Юрий Раджен
• Издательство: Самиздат
• Жанр: Попаданцы
• Год: 2015

Этот далекий мир более знаком, чем может показаться с первого взгляда. Два человека, обычные всем, кроме своего прошлого, которого они не помнят, ищут себя, свое место в этом мире.

---

– Может быть. А может быть, такой был и не только у Малакая. А может, и не у Малакая вовсе. Так много вопросов, и ни одного ответа. Но горн делает свое дело. Ты видел.

– Да… С такой штукой можно взять не только Монастырь, но и дворец Наместника, – задумчиво протянул Киршт.

– И что дальше? Слишком много сил потребуется потратить на удержание такого количества людей под своим контролем, и в итоге ты просто потеряешь сознание. И потом, вам, как я понимаю, ничего не нужно от Бернда. Вы хотите вызволить друзей. И уж точно во дворце нет ничего интересного для меня, так что…

– А что, кстати, вам нужно в Монастыре? – спросил Киршт.

Он спрашивает так, будто всерьез собирается… Да неужели же? Гедеон внезапно поймал себя на мысли, что захват Монастыря, схватка с охранниками и похищение Штарны больше не кажется ему такой уж безумной затеей. Он словно… заразился идеей? Бред, бред, это все бред. Парень попытался запротестовать, сказать хоть что-нибудь, но будто бы оцепенел. Это не со мной. Мирта, меж тем, снова постучала пальцами по столу, вздохнула, и, наконец, решилась:

– Как я сказала, здесь, в Щачине, особое место. Это все горн… – Мирта говорила сбивчиво, словно путаясь в собственных мыслях, – он не говорит со мной, конечно; этого я тоже не могу объяснить. Просто, когда я держу его, я знаю некоторые вещи. Здесь есть источник волшебства, темного волшебства. Малакай, как и все джены, сражался с бесами в последней битве – возможно, поэтому горн способен чувствовать их? А потом еще и полет Иана – могло ли быть лучшее доказательство? Согласно сказаниям, бесы могли летать. Иан не бес, конечно, но, возможно, ему удалось как-то дотянуться до их сил? Так много вопросов… Но, по крайней мере, на один я знаю ответ. И он мне совсем не нравится. Видишь ли, я исходила, вместе горном, весь Щачин, и теперь точно знаю, что в городе есть некая точка, в которой колдовство чувствуется сильнее всего. Это Монастырь. Не в том смысле, что Монастырь является источником, скорее, это источник заперт внутри. Весьма могущественный источник. Некогда призвавший бесов. И сейчас он – в руках Церкви.

Гедеон увидел, как нахмурился Киршт. Он и сам почувствовал некую обеспокоенность, но… Лучше уж в руках Церкви, чем этой женщины! Она же сама призналась, что знается с бесами!

– В Щачине еще и Туман есть, – вспомнил Хйодр, – это тоже как-то связано, да?

– Туман? – нахмурилась женщина, очевидно раздраженная тем, что разговор опять ушел куда-то в сторону, – нет, туман вряд ли. Он… не вписывается в общую картину. Вот если бы речь шла о стене огня, я бы согласилась. Я изучала и Туман тоже. Он кажется таким спокойным и холодным… Нет, это совсем не та магия, что призвала бесов.

– Но та метель, когда взлетел Иан, она тоже…

– Неважно, – отмахнулась от Хйодра Мирта, и взгляд ее стал более цепким, губы еще сильнее опустились книзу, – Вот вам сделка. Я готова дать тебе горн Малакая и помочь захватить Монастырь. Ты спасешь Штарну, а я увезу источник, чем бы он ни был, настолько далеко от Щачина, насколько смогу.

Повисло молчание. Киршт, нахмурившись сильнее обычного, сверлил Мирту глазами, и она точно также не сводила взгляда с него. Хйодр заметно нервничал, и Гедеону тоже было не по себе. Он не мог поверить, что они всерьез обсуждают подобное. Выйти с протестом, или, к примеру, возложить белые розы ко Дворцу Наместника – это понятно, но захват Монастыря? Это уже настоящее преступление. И эта женщина… Кто она вообще такая? И на кого она работает? Гедеона прошиб холодный пот от внезапной догадки. Измена!

– Итак? – спросила между тем Мирта Киршта, – ты освобождаешь друзей, я получаю источник, город спасен от нависшей опасности. Все счастливы, кроме Церкви. По рукам?

– Да. Я согласен. Честная сделка, – ответил гном.

– Честная сделка? Честная сделка? – прорвало Гедеона, – Киршт, она говорит о захвате Монастыря! Насилие – это не выход!

Мирта и Киршт уставились на него, будто только сейчас вспомнив о его существовании. Гедеон сбросил с себя оторопь, и его понесло:

– Только мирный протест! Даже если это правда, насчет бесовских сил – а это еще доказать надо! – мы должны написать в газеты петицию! Потребовать от Ариана сознаться во всем, – в этом месте Мирта, уронив голову, закрыла глаза рукой, – мы не разбойники какие-нибудь, мы добропорядочные граждане! Киршт, вспомни, что говорил Иан, чему он нас учил.

– Иана больше нет, – грубо напомнил ему Киршт.

– Но он бы этого никогда не одобрил. Киршт, это – преступление. Она одержима бесами, она пытается их освободить! Да ее же Альянс подослал! Это даже не просто разбой, это – измена! Измена Родине! Какие бы ни были у нас проблемы… Как можно сдавать Альянсу город? Наш город! Лучше уж Церковь, чем неизвестно что! Я считаю, это нужно обсудить с другими, и принять взвешенное решение. Написать петицию, Киршт… Киршт?

Пара секунд молчания. Вдруг Киршт коротко кивнул, и что-то тяжелое опустилось Гедеону на затылок. Он успел заметить испуганное лицо Хйодра, а потом мир потемнел в его глазах.

– Ты так ничего и не понял, – услышал парень голос Киршта перед тем, как отключиться. – Это наш город. Не твой. А вот Родина, вместе с Церковью – твоя. Не наша.

Глава 18. Огонь, очищающий

Ярин лежал на кровати, закинув одну ногу на согнутое колено другой, и заложив руки за голову. Над ним расположилась гигантская иллюзия, изображавшая нечто вроде шутовской фабрики – десятки механизмов перемещали по конвейеру маленькие иллюзорные мячи. Здесь был и вращающийся винтовой подъемник, поднимавший их на высоту, и сложные спиральные спуски, по которым они скатывались, мелькая разными цветами, и барабаны, и механическая рука, ковш которой заполнялся мячами и перекладывал их дальше по конвейеру, и даже небольшой подвешенный к монорельсу паровоз, увозивший собранные мячи из конца линии в ее начало, замыкая цикл, делая его бессмысленным, но, тем не менее, захватывающе интересным. Ярин собрал в одной иллюзии чуть ли не все известные ему механизмы, объединив их общей задачей. Из этого бы вышла отличная игрушка: воплощенная в материале, она заняла бы, наверное, полкомнаты. Но Ярин не собирался создавать ее в реальности – для него это было всего лишь упражнением, больше похожим даже не на головоломку, а на скороговорку. Чем больше деталей, чем больше движений, тем сложнее и длиннее было заклинание. На то, чтобы выговорить его, у парня ушло почти полчаса.

Его мастерство росло с каждым днем. Он снова учился – не ради ощущения собственной важности, и уж тем более не ради диплома, а чтобы создавать новые вещи, новые решения. Одно это доставляло ему удовольствие, словно удовлетворение какого-то глубокого, едва осознаваемого, но важнейшего инстинкта. То, что за эти вещи он вдобавок получал отличную зарплату, было делом вторичным, хотя и, безусловно, очень важным – так он мог оценить свой рост, свой прогресс и степень своего таланта. Теперь парень уже не грезил об Академии, как раньше – он сильно сомневался, что узнал бы в ней хоть что-нибудь новое для себя. По рассказам своих новых знакомых, черных механиков, уже получивших диплом в Назимкинской Академии или даже в Латуне, он знал: обучение там состояло в основном из зубрежки весьма сомнительных и устаревших догм (называвшихся невесть почему «фундаментальными знаниями»), и повторения на практике добротных, хорошо проверенных, иными словами – древних механизмов. Выдумывание новых не запрещалось, но было вытеснено на второй план: ведь не все были к этому способны, а значит, и ставить за это оценки было нельзя, чтобы никого не обидеть. Да и потом, «новое» означало «разное», и требовало от профессоров слишком больших усилий. Большинство из них предпочитало просто повторять на занятиях одни и те же слова из года в год, переводя студентов с курса на курс также механически, как иллюзия Ярина перекладывала из корзины в корзину мячи.

Ярин позвал сидящую неподалеку Илку, приглашая посмотреть ее на свое творение. Она, улыбнувшись, кивнула – без особого, впрочем, восхищения, ибо к грандиозным иллюзиям Ярина уже привыкла. Она вернулась к своему делу: приготовлению ужина, ухи из камбалы и горбуши. Илка приходила почти каждый день, так что этажные старухи, заметив ее, многозначительно улыбались и перешептывались, а потом намеками выясняли у Ярина, когда следует ждать приглашения на свадьбу. Проклятые сплетницы. Между Илкой и Ярином действительно сложились теплые отношения, но в них не было ни романтики, ни страсти, столь необходимых для того, чтобы играть свадьбы – скорее, они напоминали отношения между двоюродными братом и сестрой, а может быть, между молодым дядей и племянницей.

Ярину просто был нужен кто-то, чтобы не сидеть вечерами в одиночестве. Не единожды уже он пытался завести романтические знакомства, однако каждый раз события разворачивались по одному и тому же сценарию: едва взглянув на одежду Ярина, на часы, сделанные им в Штрельмской шкатулке, но неотличимые от дорогих, заграничных – Ярин даже добавил в шкатулку немного серебра для пущего эффекта – девушки тут же верно оценивали его зажиточность и довольно навязчиво намекали на покупку сапожек или, на худой конец, перчаток. Это не было особой проблемой, но Ярина обескураживала эта неприкрытая товарность не успевших толком зародиться отношений. Как и пустота девиц – и почему ему такие попадались? Одни жеманно хихикали и трепались ни о чем, другие неуклюже плели вокруг себя пелену одухотворенности и загадочности, сквозь которую проглядывали зияющие бреши бессодержательности. Тарп постоянно говорил Ярину, что тот просто бесится с жиру и сам не знает, чего хочет: с большей частью тех, кому Ярин дал от ворот поворот, молодой тролль и сам бы с удовольствием позаигрывал, если бы его финансы это позволяли. Может, он был и прав. Но почти-воспоминания Ярина – смутные, на уровне больше ощущений, чем слов – заставляли ждать его чего-то большего: страсти, от которой сотрясаются небеса, и любви, которая проходит сквозь десятилетия. Но пока ничего этого не было, вот Ярин и коротал время и Илкой.