Федор Кравченко - Семья Наливайко

• Название: Семья Наливайко
• Автор: Федор Кравченко
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1960

«Семья Наливайко» — повесть, посвященная жизни колхозной деревни в дни войны. Это повесть о трудностях, пережитых советскими людьми в тылу, об их неразрывной связи с фронтом, о величии духа советского народа.

В 1946 году книга была удостоена премии ЦК ВЛКСМ, неоднократно переиздавалась.

---

Ворона сдержанно кашлянул. Катерина Петровна вздрогнула и обернулась. Увидя Ворону, она устало закрыла глаза и так простояла целую минуту, не шевелясь. Ворона нарочито громко вздохнул:

— Услышал я, Катерина Петровна, какое у тебя горе. Не сердись, что пришел в такую минуту: сердце не выдержало. Оно ж у меня не каменное.

Он снова вздохнул. Катерина Петровна открыла глаза и поглядела на него так, словно удивлялась тому, что он еще не ушел.

— Зайди, — сказала она. — Что ж мы стоим на улице?

— Да прямо неудобно заходить, — сказал Ворона, боком проходя в дверь, мимо Катерины Петровны, и по привычке подкручивая усы. — Посижу минутку, может, тебе веселее станет.

Он вошел в дом и сел у стола. Катерина Петровна не открывала занавески, в комнате был полумрак. Белые полотенца сливались со стеной, огромные маки, вышитые на рушниках, казалось, висели в воздухе, спускаясь гирляндами вдоль оконных рам; стол, покрытый скатертью, белел посреди комнаты, как мраморная плита.

Ворона сел спиной к свету, так что лицо его нельзя было разглядеть.

Они долго молчали. Ворона вздыхал. Катерина Петровна, словно немая, стояла у печки, прислонившись спиной. Тихо, как бы боясь нарушить тишину, Ворона сказал:

— Получил я письмо от Кости.

Катерина Петровна вся затрепетала:

— От Кости?

— От Кости, от сыночка…

— Что ж он пишет? Андрей здоров?

Ворона ответил не сразу:

— Ничего… Хлопцы здоровы. А вот про твоего Максима сын пишет такое, что и сказать страшно.

Ворона замолчал и с опаской поглядел на Катерину Петровну.

— Знаю: без вести пропал, — прошептала Катерина Петровна, не вдумываясь в слова Вороны. — Ты скажи, как это письмо дошло? Откуда оно?

— Оттуда… Партизаны передали в штаб Красной Армии, а из штаба мне.

— Может, хоть одно слово дописал Андрей от себя. Что ж, Костя написал, а Андрей не мог? Или как?

— Наверно, не мог. Эх, для чего только послали его туда! — Ворона понизил голос. — Обидели тебя, Катерина, ни за что ни про что. Пятеро сыновей, и всех на верную смерть послали.

Катерина Петровна хотела возразить: Виктора и Андрея никто не посылал, они добровольцы; но у нее не хватило сил, чтобы сказать несколько слов. Она продолжала стоять у печки, боясь пошевельнуться. Казалось, стоит сдвинуться с места, и она грохнется на пол.

И все время она глядела на занавески, сквозь которые тускло просвечивались квадраты стекол. Чудилось ей, будто все затопила вода, и слова Вороны доносятся глухо, пробиваясь сквозь ее толщу.

Она не любила Ворону, но почему-то не хотелось, чтобы он ушел.

— Ну, может, это и брехня, — сказал Ворона; — Костя мальчуган еще. Слух до него дошел, вот он и написал. А зачем писать? Ведь знает, что матери неприятно будет…

Катерина Петровна думала, между тем, про Андрея, делившего все невзгоды с Костей. Андрей и Костя учились вместе, вместе партизанить ушли. Это как-то примирило ее с Вороной. И она сказала так, лишь бы поддержать разговор:

— Наши хлопцы, наверное, и теперь дружат.

— Да… дружат, — пробормотал Ворона и, поднимаясь, прибавил: — Так вот… про Максима ты, оказывается, не все знаешь… Будто бы нашелся он…

Катерина Петровна сорвалась с места так, словно обожглась у печи. Пальцами вцепилась в мягкое сукно пиджака Вороны.

— Нашелся? Что ж ты сразу-то не сказал?

— Да видишь ли, какое дело: он будто бы у немцев служит. Ну, это, скорее всего, брехня…

— Брехня! Не мог он с ними… И не говори… Нет… нет, и не говори…. Он не мог…

— Да ведь всякое бывает, — сказал Ворона, боясь отстранить женщину, чтобы она не упала. — Кто попал к немцам, с тем может что угодно случиться.

— Неправда, неправда! — закричала Катерина Петровна, теряя рассудок. — Максим не такой!

Ворона сбивчиво заговорил, усаживая Катерину Петровну на стул:

— Костя… мальчуган глупый… он мог не разобраться… Ясное дело, Максим не такой. Не из той семьи вышел, чтоб к немцам пойти на службу. Ах, дурень Костя! Как это можно писать такое! Теперь же и цензура читает письма и вообще… Но ты не волнуйся, Катерина: я то письмо спалил, чтоб и следа не осталось.

Ворона натянул фуражку на голову, торопливо сказал:

— А этим… Сидору Захарычу и его зятьку Степану не страшно в тылу сидеть. С ними такого не случится. Эх, Катерина, больно мне за тебя… Одна за всех страдаешь…

Он вышел, осторожно прикрыв дверь за собой; будто и не было его — исчез, как призрак.

Катерина Петровна повалилась в постель, но, не полежав и минуты, решительно поднялась, причесала голову, повязалась платком и вышла из дому.

X

Несколько минут стояла Катерина Петровна на крыльце, рассматривая все еще непривычную прямую улицу с однообразными домиками, такими не похожими на украинские хаты. Но за углом, как в родном селе, слышался знакомый говор, стучали ведра — колхозницы поили лошадей. Где-то скрипела телега, горланили петухи. Вдруг заворчал трактор. Катерине Петровне послышался голос Петра. Она вздрогнула и быстро сошла по ступенькам с крыльца. Вот сейчас, казалось, вырвется из-за угла машина и сын, держась левой рукой за баранку руля, помашет правой и весело крикнет:

— Бувай здорова, мама, в субботу вернусь, будем в шашки играть!

Что-то сдавило горло, но Катерина Петровна только вздохнула и быстро пошла в сторону колхозного двора, размышляя вслух:

— Антона и Христю надо отправить за мякиной, а то сгниет в поле. А крышу на коровнике пускай кончают Настя и Горпына. А то дед Карпо будет еще неделю возиться.

Возле конторы Катерина Петровна встретила Софью — дочь Сидора Захаровича. На ней был старый отцовский пиджак и полинявший от времени берет. «Куда она в таком наряде?» — подумала Катерина Петровна, намереваясь незаметно пройти мимо девушки. Но Софья увидела Катерину Петровну, кивнула головой, и приостановившись, хотела что-то сказать.

Катерина Петровна, едва ответив на приветствие, пошла дальше. Она чувствовала взгляд Софьи: видимо, девушка продолжала смотреть ей вслед.

У коровника суетилась озабоченная Настя. Они удивленно поглядели друг на друга, затем Настя со свойственной ей ласковостью обняла Катерину Петровну, но от волнения не могла сказать и слова. Это удивило Катерину Петровну, любившую Настю за веселый нрав. Сегодня она не узнавала ее.

— Что ты так присмирела?

— Ой, голубушка ты моя! — оживилась вдруг Настя. — Я думала, шо ты там плачешь-плачешь… Постукала, а ты молчишь. Я уже не знала, шо и подумать. А тут столько забот всяких. Я ж теперь вместо тебя временный бригадир. Сидором Захарычем назначена.

— А что ж я, больна или не способна? — обиделась Катерина Петровна. — Пока силы есть, сама буду работать.

Настя недоверчиво заглянула в глаза Катерины Петровны и, идя рядом с ней, прижалась к ней плечом, продолжая без умолку болтать:

— Не журись, Катря. Наши ж опять наступают. Ось Харьков и Киев возьмем. А там кончится война, поженим наших детей: мою Нину и твоего Андрея. А шо ж? Такую свадьбу справим. Ох и выпьем же, и погуляем! Она ж у меня одна-однисинька. Все наше село на свадьбу позову.

— Какое село?

— Наше село. Господи, — наши Сороки!

— Ох ты, молотник! — засмеялась Катерина Петровна. — Довольно языком молотить. Полезай на крышу.

Настя недоумевала:

— Чего ж я на крышу полезу? Я ж не пьяная.

— Пьяные на крышу не лазят.

— Лазят, лазят! Мой свекор, бывало, как только выпьет лишнее, так и лезет на крышу; все ему хотелось посмотреть в небо, як там ангелы живут?

— Ну, хватит, хватит! Полезай, будешь крышу латать. Мужчин не хватает, значит, надо самим учиться. А то на деда Карпа надежда мала.

Настя засмеялась:

— Чего ж я буду крышу латать, я ж теперь временный бригадир, а не простая колхозница.

— Полезай, полезай! Я тебе еще помощницу пришлю. А бригадир — живой и здоровый, не надо замещать его. И чтоб сегодня крыша была закончена.

Катерина Петровна обошла весь двор, проверяя работу колхозников. Она тут же отправила подводу за мякиной, проверила сбрую на конюшне, распорядилась подвезти воды на пекарню. Всех она поражала своим спокойствием.

С деловым видом подошла она к колхозницам, впрягавшим коров в телеги. Это она сама предлагала использовать на сельскохозяйственных работах нетельных коров и теперь с любопытством наблюдала, как постепенно приученные животные выполняли несвойственную им работу. Видя, что одна из коров начала упрямиться, ложась на землю, Катерина Петровна взяла повод и повела ее, в то время как колхозница, сидя на возу, управляла вожжами.

— Вот так и надо их приучать, — сказала Катерина Петровна и направилась к мастерским, где старики ремонтировали машины.

У конного привода возилась группа людей. Катерину Петровну удивило то, что среди них, в числе других девушек, находилась Софья.