Чак Лашевски - Радикал рок-н-ролла: жизнь и таинственная смерть Дина Рида

• Название: Радикал рок-н-ролла: жизнь и таинственная смерть Дина Рида
• Автор: Чак Лашевски
• Издательство: Beavers Pond Press
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2005

Биография певца и киноактера Дина Рида /1938–1986/, написанная американским журналистом Чаком Лашевски. Книга издана в США в 2005 году. /Chuck Laszewski «Rock'n'roll radical: the life and mysterious death of Dean Reed»/

---

Тесное взаимодействие с американским правосудием также предоставило ему возможность сравнения с тем, что он видел в Восточной Европе. Он не мог не заметить, что американская система, критикуемая им в течение двадцати пяти лет, работает в пользу маленького человека, бедных студентов и тружеников-фермеров. Он знал, что в коммунистических странах дело обстояло иначе, даже когда пытался логически объяснить их суровую судебную систему, восхваляя общий эффект в достижении равноправия в доступном питании, медицине и занятости. Всего два месяца спустя Рид вновь приедет в Советский Союз выступать на международном юношеском фестивале и случайно встретится с американским дипломатом, ожидавшим своего рейса в московском аэропорту. Офицер, осведомленный предыдущей схваткой за информацию о Риде после его ареста, расспросил его о заключении и судебном разбирательстве.

«Да, я прошел через суд присяжных и был оправдан, — сказал Рид, как пишет дипломат в своем отчете. — Еще одно торжество правды, справедливости и американского образа жизни». Рид также продемонстрировал свои фотографии, на которых он был изображен поющим на митинге и заключенным в тюрьме. «Он был очень энергичен и ощущал себя звездой, когда рассказывал группе веселые истории по поводу его водворения в американскую тюрьму. Прощаясь, он поднял вверх сжатый кулак, салютуя в сторону хихикающих девушек из Интуриста, которые собрались полюбоваться на великого американского певца».[246]

Глава 17. Обретение невесты — 3

Рид вернулся в Восточный Берлин, в свой опустевший дом. В феврале 1978 года он развелся с Вибке, позволив ей и Наташе еще какое-то время пожить в нем, но пожелал, чтобы к моменту его возвращения из Соединенных Штатов они переехали в другое жилище. Как Рид объяснял своему брату Вернону, эта женитьба была основана на хорошем сексе, поскольку поначалу супруги не могли говорить на языках друг друга, а как только смогли, обнаружили, что не вполне совместимы. Сразу после развода в письме Патону Прайсу он обрисовал еще мрачнее глубины.

«Я так счастлив, что больше не связан с Вибке, — написал Рид. — Сейчас она, конечно же, делает все, чего я ожидал от нее прежде, и то, что она отказывалась делать. Она преподает и принимает участие в политике (как переводчик на фестивале политической песни). Мы почти не ссоримся и трахаемся почти как прежде. На часть тех денег, которые я отдал ей, чтобы получить развод, она должна купить дом в пяти минутах от меня и переехать туда в июле. Жизнь в одиночестве иногда может быть тоскливой, но уж лучше время от времени испытывать одиночество, чем жить ненавидя того человека, с которым живешь. Никогда больше я не хочу отправляться на работу с ненавистью в сердце из-за женщины, которая живет со мною. Не знаю, почему я каждый раз женюсь на женщинах, которым хочется меня подавлять? Я отказываюсь каждодневно сражаться за равенство!!!» [247]

Рид следовал расписанию гастрольных поездок по Советскому Союзу и другим странам за «железным занавесом». Он записывал альбомы: попурри в основном из американского и британского рок-н-ролла, кантри и собственные авторские композиции. Он также выпускал на государственном восточногерманском телевидении первые буффонады, в духе старых шоу Эда Салливана. Рид представлял зрителям девушек-танцовщиц, артистов с дрессированными животными и певцов со всех уголков мира. Бывало, для разогрева публики он вспоминал свое университетское гимнастическое прошлое и проходился по полу на руках. В 1979-м друг Рида Гарри Белафонте принял предложение стать гостем его программы. Однако к назначенному дню Белафонте отменил свое участие, и Рид, подыскивая ему замену, решил обратиться к своему старинному приятелю Филу Эверли.

С появлением в 1964 году группы «Битлз» слава «Братьев Эверли» меркнет, но им все же удается удерживать своих верных почитателей, продолжать записывать альбомы и выступать с концертами. В июле 1970 года они еще настолько привлекательны, что телевизионная компания «Эй-Би-Си» запускает в эфир «Шоу братьев Эверли» — эстрадное представление, на одиннадцать недель заменившее «Шоу Джонни Кэша». Увы, гармоничное звучание торговой марки «Братьев Эверли» существовало только во время их выступлений. Вне сцены голоса братьев диссонировали в бесконечных перебранках по профессиональным и личным мотивам. Все обрушилось 14 июля 1973 года в Театре Джона Вейна на Нотс-Берри-Фарм в Голливуде. В тот день у братьев было намечено три выступления, но уже на середине второго театральный арт-менеджер остановил шоу, поскольку был недоволен выступлением Дона Эверли. Фил Эверли со злости разбил свою гитару, убежал со сцены и выскочил из театра. Дон Эверли согласился исполнить соло в третьей программе, в которой и объявил о распаде группы, сказав: «"Братья Эверли" умерли десять лет назад». Фил продолжил записывать музыку, вначале для «Ар-Си-Эй», затем под британской маркой. Особого интереса эти работы не вызвали, но в 1978 году он появился в триумфальном фильме Клинта Иствуда «Победить любой ценой», в котором спел дуэтом со звездной коллегой Клинта по фильму Сондрой Лок.

Фил Эверли и Рид не общались в течение многих лет, но Прайс держал их в курсе дел друг друга. Когда Рид напрямую позвонил Филу и попросил его выступить на восточногерманском телевидении, Эверли решил, что было бы весело провести шоу вместе со старым приятелем и интересно посетить коммунистическую страну. Эверли, консервативного республиканца, в Восточном Берлине потрясли два открытия: первое — экономическая и политическая ситуация была хуже, чем он себе представлял, и второе — его друг здесь невероятно громадная звезда. «Его знали все, — вспоминал Эверли. — В любом ресторане к вам обязательно выходил шеф-повар. Все знали Дина. Если вы останавливались в его доме, это было трудно понять, но каждый день на дороге, ведущей к его дому, толпились по десять, пятнадцать девушек с цветами. Я в это не верил, пока не увидел сам». Возвращаясь домой, Эверли, вместо того чтобы пересечь Чек-пойнт и сесть на самолет в Западном Берлине, направился в восточно-берлинский аэропорт. Его, как и других вылетавших на Запад пассажиров, отвели в пустую комнату под присмотр охранников с автоматами. День близился к концу, только что закрылся магазин в аэровокзале, когда вдруг объявили, что рейс отменен. Перед Эверли возникла безрадостная перспектива протомиться в той комнате всю ночь. Американец наблюдал, как грубо обращался охранник с каждым, кто приближался к нему с вопросами, задаваемыми на немецком языке, поэтому у него не было никакого желания просить об одолжении, имея в распоряжении только английский. Взвесив все за и против, певец все же пришел к выводу, что провести ночь в той комнате аэропорта — намного хуже, чем быть обруганным, или даже побитым, солдатами. Обратившись по-английски, с добавлением нескольких немецких слов, указывая и жестикулируя, Эверли сумел довести до сознания охранника, что он знаком с Дином Ридом и что у него есть его телефонный номер. Услышав имя Рида, стражник быстро открыл магазин, позволив Эверли воспользоваться телефоном. Когда через короткое время прибыл Рид, благоговеющий перед знаменитостью охранник — с автоматом, висящим уже за плечом, а не зажатым в руках, — вывел к нему Эверли. Все остальные пассажиры рейса оставались в аэропорту до следующего дня.[248]

В то время как для Эверли эта поездка являлась подтверждением его подозрений о том, насколько ужасна жизнь в коммунистической стране, Рида все лишь забавляло. Приятели встретились там, где расстались почти двадцать лет назад: они вели себя как закадычные друзья-студенты накануне выпускного вечера. Рид показывал Эверли городские достопримечательности, они обедали в ресторанах, репетировали для шоу и часто смеялись. А также они спорили, Эверли — республиканец, приверженец Рональда Рейгана, и Рид — американец-марксист, живущий в Восточном Берлине. Рид не был слеп к проблемам. «Он знал, что там было не так. Думаю, ему бы хотелось ощущать себя там более, как дома, — вспоминал Эверли. — Мы ехали в машине по Восточной Германии и шутили: если бы они в Америке продавали такие же апельсины, мы бы объявили войну. Апельсины были из России и выглядели так, будто бы из них уже отжали весь сок». {24}

И все же Рид настаивал на том, что коммунистические правительства идут по верному пути, несмотря на плохие апельсины и тому подобное. По крайней мере каждому обеспечено необходимое количество продовольствия, одежды, крыши над головой и медицинского обслуживания, даже если качество продуктов и не дотягивает до капиталистических стандартов. Люди не будут голодать, жить на улицах или в будках, как это происходит дома, в Америке, говорил Рид. Однако Эверли продолжал атаковать. Он указывал на то, что мясник, сосед Рида, принесет ему мясо на дом, так что американцу не придется выстаивать часами в очередях, как большинству восточных немцев. Эверли отмечал, что у Рида есть машина и прекрасный дом — два символа благополучной жизни, обладателями которых никогда не станут многие жители его новой страны. «Он сказал, что "правительство предоставило мне дом", — вспоминал Эверли. — Я спросил: "А что случилось с тем парнем, у которого они его забрали? " Он рассмеялся и заметил: "Прямо в точку"».