Чарльз Буковски - Возмездие обреченных

• Название: Возмездие обреченных
• Автор: Чарльз Буковски
• Издательство: Фортуна
• Жанр: Контркультура
• Год: 2001
• ISBN: 5-900786-55-2

Появление под одной обложкой двух, на первый взгляд, столь разных авторов, как Чарльз Буковски и Джон Фанте, далеко не случайно. Не углубляясь в литературоведческие изыскания (достойные стать предметом отдельного исследования), мы хотим обратить внимание на такой чисто внешний фактор, как сходство и различие их судеб, которые, в конечном счете, оказались тесно переплетены друг с другом…

---

— Ты уверена?

Она посмотрела на меня слегка испуганно, я посмотрел на Валенти. Глаза его злобно поблескивали.

— Что ты имеешь в виду? — спросила она.

— Я имею в виду, что мы подрались сегодня утром. Ты атаковала меня графином и кухонным разделочным ножом. Ты вышвырнула меня вон. Я сказал, что больше не вернусь.

Линда вздохнула.

— Но, дорогой, Джим сказал, что приведет тебя домой. Я хотела сделать тебе сюрприз.

— И поэтому ты приготовила спагетти аж на семерых?

— А что — много? Я не знала, дорогой.

Валенти сложил руки на груди.

— А может, вы собирались отпраздновать тот факт, что вышибли меня вон? Может быть, и Майк, и Уолтер, и молочник, и разносчик уже приглашены?

— Заткнись, Валенти, — прервал я его.

Линда закричала:

— Я не вынесу этого! Я ненавижу его! Я бы убила его!

Валенти криво усмехнулся.

— Ты слышал, Джим? Ты слышал это? Убила бы меня!

Я вышел из терпения.

— Валенти, ты невыносим! Эта девушка любит тебя. Она пытается сделать тебя счастливым. Она делает все, что может. Но ты изъеден ревностью! Твой рассудок отравлен ею! Ты не заслуживаешь ее! Я думаю, она должна бросить тебя. Я думаю, она вынесла более чем достаточно.

Валенти бухнулся в кресло-качалку и уставился на свои туфли. Мои слова возымели действие. Казалось, он вот-вот заплачет. Мы смотрели на него неотрывно, смотрели прямо в его бесстыжие глаза. Пылкий блеск их начал тускнеть. Потом в уголках набухли две большие капли и скатились по щекам.

— Джим прав, — сказал он. — Линда, ты должна бросить меня.

И тут не выдержала Линда. Видеть его таким — пристыженным и жалким — было уже слишком для нее.

— О, бедный ты мой! Дорогой мой, милый Альфредо!

Она упала на колени перед ним, достала откуда-то платок и утерла его слезы.

— Джим неправ, дорогой. Это вообще не его дело!

— И я мутузил тебя! — он зарыдал. — Убей меня, Линда! Уничтожь меня!

И все повторилось сначала: она целовала его заклеенное ухо, он целовал ее распухший глаз. С меня было достаточно. Я не мог больше участвовать в этих нелепых метаморфозах. То убийство и смерть, то жизнь и любовь. Но, видимо, им так нравилось. Мне нет. Не говоря ни слова, я направился к двери. Когда я выходил в коридор, Валенти окликнул меня:

— Джим!

Он вышел вслед за мной и положил руку мне на плечо.

— Мы оба любим тебя, Джим. Ты должен остаться. Линда приготовила чудесные спагетти.

Я сказал, что у меня назначена встреча. В доказательство я глянул на часы и присвистнул. Он проводил меня по коридору до лифта. Все это время он держал руку на моем плече.

— Ты мой лучший друг, Джим. Ты единственный, кому я могу доверять.

Он положил вторую руку мне на плечо и стиснул меня в объятиях. Потом поцеловал в щеку. Из заклеенного уха пахло йодом.

— Единственный человек, которому я верю. Джим, ты не представляешь, как это много значит для меня.

— Думаю, представляю.

Когда я вышел оттуда на прохладную улицу, я почувствовал, что мои легкие расширились, и понял, что мне не хватало этого свежего прохладного воздуха. Я был рад заходящему солнцу и просторам розового с золотым заката. Мне было удивительно хорошо одному. Казалось, вот она — жизнь, и другой не надо. Я сел в машину и поехал в отель.

Леон был за столом. Он протянул мне почту.

— Леон, — сказал я. — Ты помнишь эту девушку с заплывшим глазом? Если придет еще раз, скажи, что я переехал. Уехал в Китай.

— В Китай, — кивнул Леон.

Китай… Когда вы дома работаете над романом, и текст ложится гладко, теряется ощущение, где вы — в Китае, или в Африке, или на Луне. Вы где-то далеко-далека, дни бегут беспорядочно, и вы теряете им счет. Я не помню точно, когда это случилось — семь, восемь или девять дней спустя. Я закончил роман и в тот же день приболел: у меня поднялась температура и стало знобить. Я вызвал доктора Атвуда. Он осмотрел мою грудь и обнаружил пятна, которых я не заметил. У меня была корь. К вечеру я уже весь был покрыт сыпью. Администрация отеля хотела отправить меня в больницу, но Атвуд отговорил их. Я был изолирован в комнате на третьем этаже.

Была ночь, когда пришел Валенти. Он пришел без предупреждения. Я не знаю, как он миновал Леона внизу, но я знал, что он сделал, когда увидел вывеску на моей двери: «Осторожно! Инфекция!». Он открыл дверь и вошел. Я глядел в потолок, когда дверь отворилась. В дверях стоял Валенти. В последний раз у него было заклеено пластырем одно ухо. Сейчас на голове у него был солидный марлевый тюрбан, скрепленный завязками под подбородком. Маленькая настольная лампа стояла на противоположном конце комнаты, и он не мог видеть меня достаточно хорошо.

— Джим! — голос его подрагивал. — В чем дело?

Я температурил и был раздражен. У меня не было никакого желания обсуждать чужие проблемы. Я хотел остаться один в сумерках комнаты со своими ужасными пятнами и лихорадкой.

— Твоя голова, — спросил я, — Линда?

— Да. Гвоздодером. Семь швов.

— Валенти, — сказал я. — Уйди, пожалуйста.

Он сел.

— Мне нужен твой совет.

— Нет, нельзя, Валенти, я болен. Это заразно.

Он встал.

— Что — заразно?

— Корь. У меня корь.

Потом я почти ничего не помню. Я помню только, что был слишком слаб для обороны. Я помню глухой удар кулака Валенти, обрушившегося на мою челюсть. Он свалил меня с кровати, потом подхватил, еще одним ударом отправил обратно в постель, и продолжил экзекуцию. Во время этих терзаний его черные глаза чудовищно поблескивали, и я понял, что он окончательно сошел с ума — что должно было когда-нибудь непременно произойти. Тут я подумал, что, наверное, Линда тоже подхватила корь, и Валенти пришел к напрашивающемуся самим собой заключению. Но у меня не было сил для объяснений, да и толку в них было мало. Я помню, как он стоял в проеме раскрытой двери, покачивая кулаком и всхлипывая.

— Думаешь, я поверил тебе — друг мой. Говно!

Корь прошла через две недели. А «гостинцы» Валенти висели мешками у меня под глазами еще месяц. Я настаивал, что и нос у меня сломан, но доктор Атвуд не согласился. Что касается трех потерянных зубов, то мой дантист забраковал их еще до прихода Валенти. Я никому ничего не говорил об этом. Я понимал, что никто не поверит мне все равно. Даже Атвуд — и тот сомневался. И Валенти, и Линда звонили пару раз, но Леон говорил им про Китай.

Ну, не в Китай, но в Нью-Йорк мне действительно нужно было — там выходила моя новая книга. И я решил съездить. Дорога займет немало времени, и лицо как раз поправится.

Я сидел в машине, наблюдая, как Джулио, филиппинец, укладывает мой скарб в багажник.

Неожиданно прозвучал звук автомобильного гудка, и я услышал, как кто-то выкрикнул мое имя. Новый «Шевроле» родстер, двухцветный, остановился у тротуара на противоположной стороне улицы. Это была Линда. Она респектабельно приветствовала меня взмахом руки. Я хотел рвануть прочь, но вместо этого помахал в ответ.

Она вышла и элегантно хлопнула дверцей родстера. Судя по всему, ей нравилось то, что она делала. Но было что-то странное в ее движениях — они были как-то скованы и роботоподобны. Когда она переходила улицу, направляясь ко мне, я разглядел, в чем дело: на шее у нее был стальной обруч с кожаной седловиной для подбородка. Валенти становился все более жестоким. Я глянул туда-сюда вдоль улицы — никогда нельзя сказать наверняка, откуда выскочит этот изувер.

— Джим! — воскликнула она. — Где ты пропадал?

— В Китае, — ответил я.

Я кивнул на ее ошейник.

— Как это он умудрился?

— Меня уже тошнит от этого Китая! Сколько можно! Не был ты ни в каком Китае! Ты нас больше не уважаешь! Он спустил меня с лестницы!

Она стояла на улице, просунув голову в салон машины. Она выглядела еще лучше прежнего. Ошейник был даже к лицу ей. Он поддерживал ее голову, как пьедестал.

— Ну, как корь? — спросил я.

— Бедный Джим, — сказала она. — Бедолага, Валенти сказал мне.

— Что тебе сказал Валенти?

— Что у тебя корь. Я поэтому и звонила, но там всегда одно и то же — в Китае!

— А у тебя что — не было кори?

— Мы тоже подумали, что это корь. Но это просто я съела что-то — клубники или еще чего-то там.

— И за это он сломал тебе шею?

— Да она не сломана, Джим! Там трещина только! И он изменился, Джим. Он совсем другой сейчас. Посмотри, что он купил мне!

Мы посмотрели на ее новый родстер.

— Хорош, — сказал я и закурил.

И тут я услышал, как кто-то опять выкрикнул мое имя. Знакомый голос. Валенти. Он припарковывался рядом с машиной Линды, давя на сирену и махая рукой.

— Джим! Мой старый paesano Джим!

— Линда, — сказал я. — Отступи-ка назад чуть-чуть.

— Но, Джим…

— Paesano!

Я выбросил сигарету в окно, отпустил сцепление и рванул к светофору. Они оба вопили и призывали жестами остановиться.