Жорж Ленотр - Повседневная жизнь Версаля при королях

• Название: Повседневная жизнь Версаля при королях
• Автор: Жорж Ленотр
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: История
• Год: 2003
• ISBN: 5-235-02543-1

Книга известнейшего французского историка Жоржа Ленотра погружает читателя в обыденную жизнь французских королей, протекавшую под сводами великолепного Версаля. Читатель знакомится с их бытом, причудами, вкусами и пристрастиями, а также узнает об изнанке дворцовой жизни, женских капризах, сплетнях и ветрености, которые порой существенно влияли на внутреннюю и внешнюю политику Франции.

---

Ключ к этим кулисам хранится не в Версале, а в Национальном архиве: здесь в папках под шифром «О», редко привлекавших по сей день к себе внимание, содержатся ценнейшие сведения о жизни наших королей: документы, доходящие в своей правдивой скрупулезности даже до нескромности. Охоты, путешествия, банкеты, концерты, капелла, служащие, строительство, слуги, кухня, сады, погреба — тут отразилось все. Я почти уверен, что при известной доле терпения нам удалось бы выяснить, что именно ел на завтрак в такой-то день Людовик XVI или сколько кроликов убил тогда-то на охоте в лесу Сен-Кюкюфа Карл X.

Да, но такие факты, могут возразить мне, не интересуют Историю с большой буквы. Пусть так, но именно они придают ей жизнь, ведь они столь же важны, как аксессуары в театральной постановке: с их помощью вымысел драматурга превращается для нас в реальное и волнующее событие.

Вот несколько живых подробностей, упомянутых среди прочего в хронике виконта де Флери, описавшего жизнь короля и версальского двора за девять месяцев 1789 года; и вот один из дней — самый первый день того фатального года.

Было очень холодно, обитатели замка мерзли, и в апартаментах Людовика XVI лишь дымили, но никак не загорались сырые поленья. В этом фантастически огромном дворце, где, не заходя дважды в одно и то же помещение, можно прошагать почти девять километров, никто так и не удосужился устроить местечко, в котором сушились бы предназначенные для комнат Его Величества дрова. И поскольку все вокруг дрожали от холода, добрый король делал то же самое.

31 декабря он лег спать позднее обычного: ему хотелось услышать, как прозвонят полночь Пассемановские часы;[180] они стоят в его кабинете и умеют отмечать час, день, месяц, год и звездные бури. И лишь когда на циферблате обозначилось «1789», он согласился лечь в постель…

1 января, пробудившись около восьми, король пошел в ванну, потом в маленькое помещение («гардероб»), где к его услугам — серебряный таз и кресло для совершения интимного туалета, бархатные подлокотники и спинка которого расшиты золотым галуном. Чтобы уж ничего не упустить, упомянем и оборудованный на английский манер укромный кабинет с восхитительными деревянными панелями (он существует до сих пор рядом со спальной комнатой); сиденье здесь окаймлено мягким валиком ярко-малинового шелка. Но и в этой маленькой комнатке отнюдь не тепло: реомюр показывает 20 градусов ниже нуля;[181] при виде пушистых узоров, что ветвятся на всех окнах дворца, пробирает дрожь.

Нет еще одиннадцати, а в зале «Бычий глаз» уже теснится толпа: принцы, знатные дворяне, маршалы Франции, прелаты ожидают здесь выхода Его Величества. У дверей парадной комнаты, которые распахиваются лишь для тех избранных, что обладают правом свободного входа к королю, опущены тяжелые, расшитые гербами портьеры. Возле пюпитров рассаживаются музыканты; по звуку «ля» они настраивают свои скрипки, гобои, флейты, валторны и фаготы. За высокой ширмой красного сукна виднеется никогда не покидающий этого поста толстый «швейцарец»; его алебарду, выставленную возле камина, можно видеть и сейчас.

Одиннадцать. Придверник возглашает: «Господа, платье Его Величества!» Приближенные проскальзывают в королевскую комнату; дирижер Мартен стучит по пюпитру; концерт начинает симфония г-на Арана, первого скрипача. И вот чередой следуют «имеющие право свободного входа». В половине двенадцатого приходят члены капитула ордена Святого Духа; король принимает их не в парадной комнате, а в соседней — Зале совета.

Затем все процессией движутся в капеллу; на груди Его Величества сверкает бриллиантовая звезда на голубой орденской ленте; за ним следуют принцы. Месса длится не более получаса; будь она длинней, никто не остался бы: в капелле лютый холод, хотя в зимние месяцы высокая золоченая загородка из дерева и стекла защищает кафедру от сквозняков.

По возвращении во дворец — «большой куверт», то есть парадный обед. Он сервирован в одной из передних комнат, ведущих к залу «Бычий глаз». Король и королева садятся друг против друга за маленький и, как того непременно требует этикет, квадратный стол, заставленный серебром. Только для них приготовлены обитые зеленой парчой кресла; герцогини усаживаются на поставленные в ряд табуреты, а позади них остается стоять целая толпа придворных. Кто угодно может присоединиться к ним: достаточно быть прилично одетым, иметь при себе шпагу и держать под мышкой шляпу (все это берется напрокат у дворцовых привратников).

Зрелище стоит таких усилий. Вот служители вносят золоченые «сундучки» — в них содержатся соль, перец, сервиз и салфетка; на поставцах высятся графины с охлажденным вином. Трапеза началась. Блюда, прибывающие сюда под эскортом гвардейцев, оказываются из-за продолжительности пути от кухни до королевского стола несколько остывшими, хоть и закрыты высокими металлическими крышками.

Не будем подробно останавливаться на меню — это заняло бы не менее двух страниц. Оно состоит из пятидесяти различных кушаний: тут и четыре супа, и два очень солидных главных блюда — говядина с капустой и задняя часть телятины на вертеле; безусловно, человеку с хорошим аппетитом здесь есть чем поживиться.

Королева во время публичной трапезы обычно ничего не ест и лишь смотрит на мужа; он же, как истинный потомок Бурбонов, не ограничивает себя лишь корочкой хлебца. Вслед за дебютом ему подают еще шестнадцать блюд: тут и индюшачьи потроха в бульоне, и сладкое мясо в папильотках (то есть приготовленное завернутым в промасленную бумагу), и молочный поросенок на вертеле, и бараньи котлетки, и телячья голова под острым соусом… Затем появляются четыре вида закусок, и не какие-нибудь редисочки или хитро свернутые ломтики колбасы, как нынче, а куски телятины, филе молодого кролика, холодные индюшата, телячьи поджилки; за ними следуют шесть жарких, два основательных салата и шестнадцать легких — из овощей, яиц и молочных продуктов; и наконец на десерт — дивные фрукты: виноград, гранаты, груши, необыкновенного сорта вишни, и т. д. и т. п. Четыреста каштанов и сорок восемь кексов завершают трапезу…

Разумеется, Людовик XVI не обязан одолеть всего, просто ему предлагается широчайший выбор любимых яств. Конечно, «представление» такого количества блюд было делом длительным и очень утомляло из-за постоянного снования прислуги; кроме того, оно сопровождалось возмутительным воровством. Все знали, что блюда, к которым никто не притронулся, наверняка будут переправлены на съестной рынок Сердо, где к вящей выгоде офицеров Мундшенкского ведомства королевский десерт всегда шел нарасхват. Это и составляло для причастных к этому ведомству служащих всех рангов и специальностей специфическое материальное преимущество.

Боясь утомить внимание читателя темой королевских застолий, мы с сожалением отказываемся от дальнейшего смакования подробностей, при том, что наши архивы дают возможность добраться до наимельчайших. Ученый, дерзнувший на исследование в этом направлении, должен заранее смириться с равнодушием широкой публики. Но те, кто влюблен в Версаль (а такие встречаются), с восторгом обнаружат в его работе как раз недостающие обычным путеводителям детали. И, опираясь на точные факты, они теперь смогут живо вообразить себе ту сугубо частную, семейную жизнь, что протекала в прекрасном дворце вплоть до момента насильственного изгнания его владельцев.

Последний день Версаля

Когда 5 октября 1789 года около четырех часов пополудни из окон замка были замечены первые шеренги женщин, ведших за собой парижский люд на приступ, огромный дворец охватило смятение. Внезапно стало очевидно, что построенная для престижа и пышных церемоний «твердыня монархии» не в состоянии выдержать осаду, и доступы в нее абсолютно не защищены.

К наступлению ночи парижане уже завладели большим двором и сгрудились у изящных и хрупких решеток. Толпа все нарастала. Она затопила огромную площадь и все видимое пространство. Малейшего усилия колоссальной орды было достаточно, чтобы дворец с неизбежностью пал ее жертвой.

Его защитниками оставались лишь предназначенный для парадов гарнизон, половина гвардейской роты, подразделение швейцарцев и часть фландрского полка. Несколько входов были срочно забаррикадированы, и двери, что не двигались на своих петлях со времен Людовика XIV, впервые оказались заперты.

Поступавшие извне новости были ужасны. Выяснялось, что к первой толпе восставших плотной и решительной колонной прибывает весь парижский люд, а за ним движется со своими пушками Национальная гвардия. Ощетинившись штыками, палками, пиками, яростно толкаясь, беспрестанно растущая людская масса наполняла воздух дождливого вечера угрожающим гулом. В нем сливались резкие выкрики, брань, ружейные выстрелы и угрозы в адрес «Австриячки».