Эдуард Фикер - Современный чехословацкий детектив [Антология. 1982 г.]

• Название: Современный чехословацкий детектив [Антология. 1982 г.]
• Автор: Эдуард Фикер
• Издательство: Радуга
• Жанр: Детектив
• Год: 1982

Эдуард Фикер (1902–1961) — один из основателей чешского детектива — хорошо известен советскому читателю. Сюжет его романа «Девятнадцатый километр» (1960) связан с разоблачением шпионской деятельности западных разведок на территории ЧССР.

Роман Вацлава Эрбена «Смерть художника-самоучки» (1978) рассказывает о загадочном в своей немотивированности убийстве в замке старинного чешского городка. Описание расследования интересно раскрывает психологические аспекты современного искусства.

---

В той стороне, где стояли дачи, горело много огней. В темноте казалось, что лучи их доходят до меня. Против света различались шнурочки дождя. Какие-то дрожащие огоньки подмигивали и за рекой. На станции зажглись высокие фонари. Редкие световые точки были разбросаны и в других местах. Над Прагой стоял туманный розоватый купол.

И только далекий лес справа сливался с темным небом. Я не мог разглядеть даже ломаной линии его верхушек.

Дождь припустил. Гасли огни в дачах. Все охватывал ночной покой — но я никогда не думал, что дождь так шумит. Он шлепал по листьям, барабанил по воде. Лицо мое стало совсем мокрым.

Нет, это был вовсе не ливень — просто противный, упорный мелкий дождик.

Вдруг поблизости раздался условный сигнал — высокий тихий свист. Я ответил тем же и вышел немного вперед. Кто-то продирался через кусты.

— Сюда! — вполголоса окликнул я. — Стой!

— Связной шесть! — отрапортовал, подходя, человек. — Верхний патруль заметил несколько вспышек света в районе высотки сто восемьдесят. Видимо, простой фонарик. Мне поручено передать вам, что командир стянул людей на дороге к мосткам. В другом месте ожидаемое лицо перебраться через реку не может. Требуется ваше добро — или прикажете что-нибудь другое?

— Пускай будет так. Только не выпускайте из виду другие участки. Вспышки света еще не доказательство. Вышлите наверх разведчиков. Да поскорее!

Было тридцать пять минут второго ночи.

Я ждал в крайнем напряжении. «Гек» — если это он — не подозревает об опасности. При желании он может спуститься прямо между дачами. Эти хорошо обученные, вышколенные молодцы прекрасно ориентируются по наземным огням, безошибочно пользуются светящимся компасом и умеют управлять шаром — их запускают с таких мест, откуда ветер дует примерно в направлении цели. Условия сегодняшней ночи были для «Гека» особенно благоприятными. Прагу он мог разглядеть издалека.

Я напрягал слух. От монотонного шума дождя впору было взбеситься. Потом его заглушил шум поезда, накатывающийся издали. Наконец поезд поравнялся со мной — полотно проходило в полукилометре от «ставки», Это был медленно ползущий, бесконечно длинный товарный состав; казалось, грохот его не смолкнет никогда.

Шел третий час ночи. В такую погоду рассветет, конечно, позже.

Дождь не переставал.

Половина третьего. Я вышел из кустов; я ничего не замечал, не видел, не слышал. Что будем делать, если «Гек» сегодня не явится? Впрочем, об этом еще рано думать.

Без четверти три я заметил вдали движущийся огонек. На дне ночи, уже изрядно мокром, кто-то торопливо пробирался прямиком к «ставке». Я отступил в кусты — издали не различить, кто идет. По какой-нибудь случайности — которая, по мнению Карличека, никогда случайностью не бывает — может ведь произойти и так, что в этом самом невероятном месте столкнутся два «Гека»: один настоящий, другой подставной.

Но приближающийся человек подал условный сигнал. Я поднес свисток ко рту, ответил.

«Ставка» располагалась примерно в километре от крайней виллы, и никто не мог услышать коротенький свист, больше похожий на писк какой-нибудь пичужки. Хуже было то, что связной довольно непринужденно размахивал фонариком. Правда, свет помогал ему быстрее двигаться. Вскоре он подошел ко мне вплотную и погасил фонарь. Он совсем запыхался от спешки. Это было особенно заметно потому, что он старался говорить тихо.

— Задание выполнено, товарищ капитан. Ожидаемое лицо взято и изобличено находящимися при нем вещами.

Я испытал огромное облегчение.

— Где он? Пойдемте.

Но связной не пошевелился.

— Еще я должен доложить, товарищ капитан, при захвате агента тяжело ранен поручик Лоубал.

17

Шли мы быстро. От «ставки» пробрались сквозь высокую мокрую траву к тропинке, ведущей вдоль железнодорожной насыпи. По этой тропинке, усыпанной мелким щебнем, идти было легко. Она тянулась под расставившими ноги телеграфными столбами, словно под арками, и выводила на ухабистую грунтовую дорогу, полную луж. По этой грунтовке мы и зашагали, прочь от железной дороги.

Навстречу нам двигалась, раздраженно рыча, машина. В прыгающем свете фар видны были серебристые нити дождя и брызги грязной воды из-под колес. Машина шла медленно, на минимальной скорости, словно водитель берег рессоры.

— Поручика Лоубала везут, — сказал мой провожатый.

Это была наша машина, та, что мы поставили в загончик у пляжа.

Мы отошли в сторону. Водитель, конечно, увидел нас, он дважды просигналил в знак того, что останавливаться не будет. Я махнул рукой — поезжай, мол. До переезда ему оставалось всего несколько десятков метров, а там начиналась уже асфальтированная дорога, и он мог увеличить скорость.

А здесь дорога была отвратительная. На каждом шагу ноги разъезжались по глине, мы проваливались в ямы, наполненные водой. Без света просто невозможно было двигаться.

Я не знал, как это случилось с Лоубалом, мог только приблизительно догадываться. С самого начала я спросил провожатого:

— Вы при этом были?

Услышав отрицательный ответ, я не стал его больше расспрашивать. Тем более что в такой обстановке, под частым дождем, секущим по лицу, в одежде, промокшей до нитки, торопливо и неуверенно шлепая по лужам и грязи, неразумно было затевать какие-либо разговоры. Связной просто вел меня туда, где я получу точную информацию и где мне надо будет направлять дальнейшие действия.

Мы обогнули запертый дощатый киоск с надписью «Буфет», свернули налево и попали на песчаную дорожку, уже более проходимую, хотя здесь ноги вязли в мокром песке. Дорожка вела к пляжу, огибала стоянку автомобилей и кончалась у мостков.

Оттуда кто-то подавал нам знаки светом фонарика, раскачивая его из стороны в сторону. Мой провожатый ответил тем же.

Это оказался Трепинский. Мы погасили фонарики, и тогда я четко разглядел на том берегу два маленьких освещенных окна.

Трепинский повторил то, что уже доложил связной. Он старался говорить обычным своим сухим тоном, но это у него не получалось — голос подозрительно изменился. Первым долгом он хотел доложить о результате акции, но я нетерпеливо перебил его:

— Как это произошло с Лоубалом?

Тут уж всякая официальность покинула Трепинского. Он громко вздохнул.

— Лоубал пошел на мерзавца мы его, конечно, прикрывали. Лоубал крикнул: «Руки вверх!» Это было уже там, на верхней дороге. Эта сволочь светила себе под ноги. Лоубал поскользнулся на глине, и тот всадил ему нож в бок. Прошу меня простить, я стукнул гада по голове так, что он потерял сознание. Но он уже пришел в себя.

— Рана тяжелая?

— Да, но он уже…

— Стоп! Я не о нем. Пускай бы вы его хоть насмерть уложили. Я спрашиваю…

— Рана в бок всегда скверная штука, — ответил Трепинский. — Мы не могли ничего придумать, кроме как снести его вниз, к домику перевозчика. В этих условиях, под дождем, невозможно оказать даже первую помощь. Просто перевязали его. Я послал за машиной, шофер подвел ее к самым мосткам. По мосткам мы пронесли Лоубала на брезенте. Трудно было: могли свалиться в воду вместе с ним… Он был без сознания.

— Машина вернется?

— Конечно.

— Тогда мы кое-что и узнаем о его состоянии. Где у вас этот тип?

— Я приказал увести его под сильным конвоем кружным путем, на север, чтобы в домике перевозчика ничего не узнали. Им я сказал, что мы прочесываем лес в поисках бандита, который грабит одиноких прохожих, но что пока ему удалось ускользнуть от нас. Еще я внушил этим людям, что они должны молчать во избежание паники. И что этот бандит скрылся в южном направлении и поимка его — вопрос двух-трех дней.

— Вы сделали правильно, — одобрил я Трепинского. — Они, конечно, не выдержат, разболтают, но будут считать, что негодяй на свободе, а это для нас главное. Пойдемте.

— Нам надо на ту сторону, — сказал Трепинский.

Узенькие временные мостки в оживленный летний сезон служили лучшей переправой, чем паром. Они были сколочены из досок, положенных на сваи, и ограждены шаткими перильцами, опираться на которые не рекомендовалось. Под нашими шагами доски раскачались.

От недолгого стояния с Трепинским под холодным дождем я озяб. Двигаться было все-таки лучше. Гнев и беспокойство за Лоубала тоже не могли добавить сил, меня пробирала дрожь, лихорадило.

Сойдя с мостков, мы вскарабкались на бугор, к домику перевозчика, но держались от него подальше, стараясь не попадать в пятна света, льющегося из окон. Фонари мы погасили, и все же, прижавшись к стеклам, люди в домике упорно пытались разглядеть нас.

Патрули еще не были отозваны. Связной, посланный за мной Трепинским, по-прежнему сопровождал нас.

Стало быть, «Гека» увели в другое место. Никогда не выходит так, чтобы точно по плану. Но важно, чтоб в изменившихся обстоятельствах решения принимались разумные. Трепинский действовал правильно. Его ни в чем нельзя упрекнуть.