Денис Абсентис - Злая корча. Книга 1. Невидимый огонь смерти

• Название: Злая корча. Книга 1. Невидимый огонь смерти
• Автор: Денис Абсентис
• Издательство: Ora & Co Publishing
• Жанр: История
• Год: 2011
• ISBN: 978-616-90718-3-9

Связаны ли древние элевсинские мистерии с афинской чумой? Что именно помогло разбогатеть тамплиерам? Изображен ли демон на Изенхеймском алтаре? Спасал ли паломников путь святого Иакова или же был Дорогой Смерти? Какие «невидимые бесы» напали на Полоцк? Откуда взялись лютые крокодилы в русской летописи? Что делает загадочная ведьма на гравюре из трактата Молитора? Почему на Руси боялись росы святого Ферапонта? Инквизиторы верили, что ведьмы крадут половые члены и селят их в гнезда на деревьях, а отрывает члены лично дьявол. Считали ли русские скопцы, что члены, наоборот, отрывает сам Господь? С кем выходила на драку баба Яга? Чем объясняются эпидемии одержимости в монастырях в XVI–XVII вв? Что влияло на популярность галлюциногенной мандрагоры? Почему серьезная охота на ведьм и оборотней началась только в XVI веке? Что спровоцировало Великую Французскую революцию? Какую роль сыграл в этих и многих других событиях скромный грибок, из которого в XX веке был синтезирован знаменитый психоделик ЛСД?

---

«Любопытно отметить, что спорынья является также вредной и для пчел, как об этом сообщает И. А. Каблуков (1920) — пишет миколог Ячевский, но добавляет: — имеет ли этот мед ядовитые свойства для людей, не выяснено»[350].

Что касается пчел, то вред подтверждается. «Характеристика вредного значения спорыньи будет неполной, если не упомянуть об отрицательном влиянии ее на пчел. Последние погибали целыми семьями от поедания ее на бескорневищном пырее»[351]. Но влияние спорыньевого меда на людей, похоже, никто так и не исследовал. Так что успевали ли сами пчелы набрать его достаточное количество до своей смерти, и был ли этот мед ядовитым и галлюциногенным — вопрос остается открытым. Возможно, что давно известный на Кавказе так называемый пьяный, или бешеный, мед объясняется не только андромедотоксином — нейротоксином в нектаре вересковых, рододендрона или азалии. А местная болезнь «бандала», что означает «пьяная походка», могла быть вызвана не только фузариозом.

Глава 15 Психозы и галлюцинации

И тотчас после этого все множество бесов пришло в неистовое движение, потому что у диавола есть много способов борьбы с людьми. Вдруг раздался такой гром, что место это поколебалось в самом основании, и стены распались; и тотчас сюда ворвалось и заполнило жилище Антония множество демонов, явившихся в виде призраков львов, волков, аспидов, рысей и медведей, и каждый из этих призраков обнаруживал свою ярость соответственным его виду способом: лев рыкал, готовясь поглотить Антония, буйвол устрашал своим ревом и рогами, с шипением извивалась змея, стремительно бросались волки, рысь по-своему изловчалась к нападению; все эти призраки были крайне страшны по своему внешнему виду, а производимый их ревом шум был прямо ужасен.

из жития св. Антония, IV в.

Хотя легендарные описания страшных видений св. Антония и его постоянной борьбы с мерещащимися ему днем и ночью демонами и подразумевают закономерность выбора именно этого святого для защиты от болезни, до XIX века связь психических расстройств с огнем св. Антония отмечалась достаточно редко. Объяснять неадекватность поведения одержимостью бесами было в те времена более привычно. Но все же не так редко записи современников говорят об изменении состояния психики из-за этой болезни, а иногда именно в связи с потреблением хлеба или непосредственно спорыньи.

Теперь, когда мы проникли в скрытый внутренний мир паразита claviceps purpurea, мы знаем, что спорынья содержит алкалоиды, и их состав подобен составу ЛСД. Таким образом, мы можем лучше понять расстройства, вызванные гангреной в ее ранних стадиях. Любой эрготизм начинался с фазы психических расстройств, описанных классическими клиницистами: «сонливость и мечты», «головокружение и шум», даже «лихорадочный бред»; «нет сомнения, что [спорынья] попадая в хлеб, вызывает головокружение и ощущения, подобные опьянению»[352], «как только крестьяне съедали этот вредный хлеб, они чувствовали себя пьяными»[353]. Это было эрготическим опьянением. Вызывало ли оно страх? Для некоторых оно принимало форму «очень тяжелого сна и тревожных сновидений»; для других интоксикация проявлялась легкими и быстрыми галлюцинациями, в отличие от кошмаров, населенных странными и ужасными чудищами, причиной появления которых являлась ранняя форма гангрены огня святого Антония[354].

В 1880-х годах психозы при эрготизме подробно описали доктора Фриц Сименс и Франц Тучек. При этом галлюцинации они отдельно не выделяли, а наблюдаемые случаи неадекватного поведения Тучек пытался объяснить алкоголем, истерией, идеями греховности и пр. Но в той или иной степени психические отклонения у пациентов замечали и раньше, особенно при «злых корчах».

Собственно, изменения психики при отравлении спорыньей являются настолько демонстративными, что задолго до описания Siemens’а и Tuczek’а все авторы, описывавшие эрготизм, в частности его конвульсивную форму, всегда отмечали те или иные формы психозов, сопутствующие заболеванию[355].

Врачи Марбургского факультета наблюдали психические расстройства во время эпидемии эрготизма 1596 года (хотя посчитали болезнь инфекционной), в 1598 году Зеннерт (Sennert) описал ряд психозов, отметив ступорозные состояния, бред, «сумасшествия». В 1697 году в Гессене были описаны случаи потери умственных способностей после корчи[356]. Хофмейер (Hoffmeyer, 1742) отмечал «бредовое безумие» у пациента, причем семь месяцев спустя после урожая[357]. Таубе (Taube) указывал на «тупоумие», манию или «истинное бешенство», аменцию и истерию после эпидемии 1770–71 гг. В это же время Вичманн (Wichmann) описывал психические расстройства: «многие больные впадали в настоящее сумасшествие, тупоумие или какую-то нечувствительность, так, что они, когда их спрашивали, пристально смотрели на собеседника и ничего не отвечали, как бы не понимая вопроса». Во время эпидемии 1831—32 годов в Германии Вагнер (Wagner) отмечал галлюцинации и потерю памяти[358].

В России изменение сознания больных во время эпидемии было отмечено еще в Троицкой летописи под 1408 годом: «у иныхъ же и мысль измѣнится, и умъ отымется». Связь заболевания со спорыньей и влияние отравления на психику показала эпидемия «1785/86 г.г. въ Кіевскомъ намѣстничествѣ, описанная штаб-лѣкаремъ Стефановичемъ-Донцовымъ. Эпидемія сопровождалась корчами рукъ и ногъ и гангреной конечностей, по самые локти и колѣна, падучей и безумствомъ»[359]. Ближе к середине XIX века в России в циркулярах МВД и врачебных работах (и даже в общеобразовательных словарях) регулярно упоминаются симптомы «помрачения сознания», «отупения» и «безумия» при отравлении спорыньей. Например: «Умственныя способности также разслабляются, оказывается безумiе, меланхолия, и больной съ вида походитъ на пьянаго»[360]. «У иныхъ вмѣсто корчей было ненатуральное отправленiе мозга, близкое къ помѣшательству ума» или «тихий бред»[361]. В это время связь «злых корчей» с состоянием безумия и агрессивностью уже хорошо была известна властям. Характерно описание судебного процесса «сельского Раскольникова» крестьянина Прохорова, который в 1863 году пытался убить лесного сторожа топором (Достоевский начнет писать свой роман пару лет спустя, и кто знает, не под влиянием ли обсуждений этого случая придет ему мысль именно о топоре?). Как и в более поздних наблюдениях Реформатского, когда близкие люди сами обращали внимание на изменение личности больного, заявляя, что он стал каким-то «диконьким», так и в этом случае родственники видели, что Прохоров был не в себе, но связывали это с его «падением с угла избы». Следствие выяснило, что распространенной в этой местности болезнью страдает не только один Прохоров, но от нее уже умер его пятилетний сын, а также и другие члены семьи:

Кроме сего въ доме Прохорова отъ болѣзни, въ родѣ сумасшествiя, умерли сестра его Аграфена, мужъ ея Полiэвктъ и его мать Прасковья, и это случилось такъ, что все они, выбѣжавъ на улицу, упадали на землю и начинали кататься съ порывомъ бить. Прохоровъ до времени событiя былъ кротокъ въ семействе, помогалъ въ работахъ, какъ следуетъ. Изъ сего коммисiя заключила, что Прохоровъ, нанесшiй топоромъ раны лѣсному сторожу Капустину, былъ въ припадке сумасшествiя, послѣдовавшемъ не отъ паденiя съ угла избы, а отъ болѣзни «злая корча», существующей въ этой мѣстности[362].

Отправленного на обследование в тюремную больницу крестьянина периодически преследовали видения:

Прохоровъ по временамъ находился въ покойномъ положенiи и былъ какъ здравомыслящiй, по временамъ же днемъ и ночью приходилъ въ бѣшенство, вскакивалъ съ кровати, бѣгалъ по комнате съ дикимъ крикомъ или иногда съ громкими восклицаніями: «держи, держи его»[363].

При этом Костромская уголовная палата, еще не вполне уверенная в сумасшествии лично Прохорова, насчет потенциальной возможности безумия как следствия рафании (отравления спорыньей) не сомневается:

Не подлежитъ сомнѣнiю, что извѣстная въ медицинѣ «злая корча» (Raphania) обнаруживается нерѣдко судорогами и неистовымъ бредомъ[364].

Как физические, так и психические проявления болезни могут присутствовать очень долго, либо пропадать со временем, но могут и возникать снова, иногда регулярно. Баргер описывал такие рецидивы:

Незначительные дефекты нервной системы, судороги и пониженный интеллект могут сохраняться в течение долгого времени у взрослых, а серьезные рецидивы происходить годы спустя после первого нападения болезни. У одного пациента чувство ползания мурашек возвращалось ежегодно в марте в течение двенадцати лет[365].

Часто изменения психики при отравлении спорыньей имеют необратимый характер. У людей, перенесших эрготизм, расстройства психики сохраняются на протяжении нескольких лет. Обычно в популярных статьях упоминаются случаи, когда даже спустя семь лет у переболевшего эрготизмом не восстановились умственные способности, а также память и зрение[366]. Но часто дело могло обстоять значительно хуже. Об этих необратимых последствиях писали в России еще в 1845 году: «Большею частiю послѣ этой болѣзни настаетъ неизлечимая падучая болѣзнь, слабоумие, или какое либо увѣчье»[367]. Описывая последнюю эпидемию конвульсивного эрготизма в Германии (Oberhessen), Сименс отмечал такие психические расстройства как «ослабление умственной деятельности, бред и галлюцинации», причем эти нарушения оказались необратимыми[368].