Х Собачий - Сломанная Головоломка

• Название: Сломанная Головоломка
• Автор: Х Собачий
• Жанр: Русская классическая проза

---

Собачий Х З Сломанная Головоломка

Сломанная Головоломка

ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ

Сборник рассказов "Сломанная головоломка" имеет несколько существенных отличий от других подобных сборников.

Во-первых, для этой книги не подходит само название "сборник" рассказы в ней не собраны, они специально для нее созданы авторами.

Во-вторых: "составителями" (точнее - в данном случае организаторами) руководило принципиально чуждое духу подлинной литературы желание - попробовать с помощью литературных произведений (в данном случае - рассказов) выразить нечто большее, чем то, на что обычно отваживается литература как таковая. Если говорить совсем просто - рассказы заказывались и были написаны авторами "на тему".

Этот самоубийственный для любого живого творчества подход - подход к литературе, как к средству, а не как к цели - в данной ситуации, тем не менее, полностью себя оправдал.

Случилось это лишь по одной причине.

Причина эта в том, ради чего сомнительное мероприятие по созданию сборника и было затеяно; в уникальной способности этого оживлять все, за чем оно скрывается, просвечивать сквозь любую свою внешнюю форму.

Для обозначения этого таинственного нечто, скрытого в данном случае за полутора десятками небольших рассказов, существует, в общем-то, специальное название. Самое обычное, достаточно точное и - в то же время - совершенно не подходящее в данной ситуации. Это название - неприятные по звучанию и смыслу слова "философская система".

Гегель просто писал "Феноменологию духа". Ницше говорил - афоризмами, притчами, устами Заратустры, Сартр, чтоб растолковать наболевшее, сочинял романы и пьесы, Хайдеггер дошел до философской Поэзии. Что-то из этой серии сейчас перед Вами.

Однако предлагаемая Вам книга, в то же время, заметно отличается от "философской прозы" в традиционном ее понимании. Отличий несколько. Прежде всего, это отсутствие единого стиля и тональности (что, конечно, во многом обусловлено коллективным характером работы).

Второе отличие - принципиальная незавершенность этого сборника как философского произведения. Отказаться от подзаголовка "Том первый" составителей заставила лишь некоторая неуверенность в целесообразности скорого продолжения. Если продолжение все же последует, то это будет уже новая книга, а не "второй том" (пример - хорошо известные сборники "Вехи" и "Из глубины").

Такая незавершенность - прямое следствие третьей особенности сборника: он служит выражением философской системы, которой не существует в иной, отличной от этого сборника, форме. (Именно поэтому не очень и подходят для обозначения того, вокруг чего выросла книга, слова "философская система" эти слова предполагают как минимум существование того, к чему относятся.) Противоречие здесь лишь кажущееся.

Принцип неопределенности в философии (подобный принципу неопределенности в квантовой механике) гласит, что чем более строга и лаконична форма изложения "философской системы", тем меньшее число людей принимает эту "систему"; и, наоборот, чем очевиднее, естественней, популярнее "система", тем более неопределенна, метафорична, двусмысленна ее словесная оболочка (примеры таких "размытых" текстов приводить, вероятно, излишне). При этом важно понимать, что указанное противоречие между "популярностью" и "строгостью" изложения "философской системы" не имеет никакого отношения к самому факту ее существования. Тем более - к вопросу о ее истинности или ложности.

Так же несомненно существование и той "философской системы", ради выражения которой написана эта книга - и не важно, что ее максимально строгое выражение непонятно вообще никому и поэтому даже не написано, а выражение, понятное всем, настолько банально, что в записи вовсе не нуждается. Эта система, повторим, тем не менее, существует. И именно в той форме, которую Вы держите сейчас в руках.

В свете этого огромным соблазном для "составителей" было и внешне оформить книгу в виде серьезного философского трактата ("Раздел первый: Очевидные истины. Часть первая: Особенности феноменологического подхода. Глава первая: К смыслу понятия "быть". Параграф первый: "Ограбление в подворотне"", и т.д. - разбивка собранного в книге материала на главы существует на самом деле, даже в двух, немного отличающихся друг от друга, вариантах, но явно нигде не отражена). Помешала воплотить идею "псевдофилософского оформления", как Вы, вероятно, уже догадались, боязнь излишней строгости в ущерб популярности.

Боязнь излишней популярности (в ущерб строгости) помешала, в свою очередь, издать книжку сколько-нибудь заметным тиражом.

Но, несмотря на отказ от явной разбивки на главы, параграфы и т.п., особенностью книги все же остался особый характер составивших ее рассказов: каждый из них, как уже говорилось, есть нечто большее, чем просто рассказ. Представить себе это легче всего на примере: некий эротический рассказ, пересказанный кем-то "в двух словах", оказывается, вдруг, текстуально идентичным - к примеру! - знаменитому одиннадцатому тезису Маркса о Фейербахе.

Настоящая книга в то же время не есть (отметим еще раз!) просто "популярной", доходчивой формой выражения каких-нибудь пятнадцати философских "тезисов". У того, о чем здесь говорится, иной формы выражения - кроме той, которая перед Вами - пока просто не существует. Если смотреть, все же, на эти рассказы как на комментарии или иллюстрации, то они - комментарии, иллюстрации к несохранившимся текстам (а точнее - к текстам, еще никогда не существовавшим).

Другая возможная, в принципе, аналогия - между текстами "сборника" и дзенскими коанами - также искусственна. Чтобы убедиться в этом, достаточно прочесть наугад несколько страниц из книги.

Что же касается названия "СЛОМАННАЯ ГОЛОВОЛОМКА", то о нем можно сказать лишь одно - книга действительно так называется. Почему, можно понять, прочитав ее.

Наконец, само предисловие. Написано оно в большей мере из рекламных соображений. И без него - по целому ряду заметных внимательному читателю признаков - достаточно быстро улавливается существование некоторой под- или сверхструктуры, "скрытой" текстами сборника, их порождающей и организующей.

Осторожно намекнуть читателю, что такая "сверхструктура" (то самое таинственное нечто, о котором говорилось выше) не есть что-то необыкновенное, что это, в действительности, всего лишь хорошо знакомое читателю его собственное отношение ко всему на свете (а так оно и есть!) в этом "составители" (организаторы) "сборника" видят основную задачу своей странной затеи.

Они даже верят, что, в итоге, что-то подобное у них может и получиться. Большинство работавших над "Сломанной головоломкой" авторов - все вместе и каждый в отдельности - в этом, к сожалению, не настолько уверены...

Еще двое из них наотрез отказались высказать свое мнение по этому поводу.

В любом случае - кто бы из членов авторского коллектива ни оказался прав в оценке "сборника" - он у Вас в руках.

Москва, ноябрь 1993.

ОГРАБЛЕНИЕ В ПОДВОРОТНЕ

В детском садике на вопрос: - Ну, маленький, сколько нам годиков?.. отвечают, как известно, не задумываясь:

- Шесть лет и восемь месяцев!!!

С возрастом эта удивительная способность - помнить, сколько тебе сейчас лет - почему-то исчезает. Чтобы вспомнить, приходится смущенно производить в уме выкладки с четырехзначными числами. Помнят, разве что, некоторое время после очередного по счету дня рождения. Лучше - юбилея. Да и то совсем недолго.

...Бывший старший оперуполномоченный Московского угрозыска подполковник Семен Семенович Шукайло, опытный криминалист, уволенный совсем недавно из органов внутренних дел - за дзен-буддизм - и возглавлявший теперь собственное сыскное бюро "Феликс", как раз 13 марта праздновал свой день рождения.

В тот же день (это была, кажется, среда), ровно в два часа дня, в пивной бар без названия, что на втором этаже, над овощным магазином в доме 194 по проспекту Мира (кстати - такое уж совпадение - тот самый, где годом позже Семен Семенович взял знаменитого Макеева) нагрянули с довольно необычным визитом народные депутаты. Самые настоящие, со значками.

Ничего никому не объясняя, они втащили в зал несколько тяжелых коробок и, деловито разобрав у своего главного молотки и отвертки, полезли, не разуваясь, на столы.

Бармен Сережа, огромный, толстый, метра под два ростом, мужик, брезгливо делал вид, что даже не смотрит, что они там по углам развешивают.

А развешивали они большие жестяные, выкрашенные серой масляной краской громкоговорители.

- Дискжокеи говняные... - проворчал Сережа, но вмешиваться не стал да и действительно, с какой стати?..

Дискжокеи оказались членами парламентской комиссии по связям с общественностью. Сделав дело, они выпили пива и торжественно включили колонки. Вместо музыки зазвучали хриплые голоса спорящих народных депутатов: передавали запись одного из старых съездов.