Михаил Казовский - Топот бронзового коня

• Название: Топот бронзового коня
• Автор: Михаил Казовский
• Издательство: Аст
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-053007-6

    Новый роман современного писателя Михаила Казовского рассказывает о жизни и судьбе знаменитого византийского императора Юстиниана Великого (483-565 гг.).

---

    Молодые люди, тяжело дыша, приходили в себя. Феодосий стонал, так как рана была очень глубока и кровотечение продолжалось. Кое-как брат его перевязал. Вновь зашевелившегося архонта оглушили повторно и связали по рукам и ногам. Словно куль, положили на его лошадь поперёк седла, на вторую взобрались вдвоём (Фотию пришлось держать изнемогшего Феодосия, чтобы тот сидел верхом прямо) и не торопясь двинулись в Эфес.

    Первым делом разыскали эпарха, рассказали ему о случившемся, сдали связанного чиновника (тот, очнувшись, изрыгал проклятия, обвиняя своих врагов в нападении на его отряд), а на многочисленные вопросы отвечали спокойно: если обнаружим в доме архонта сундуки с похищенными богатствами, значит, их рассказ - правда и не требует иных доказательств.

    Вскоре сундуки действительно разыскали - в общей сложности сорок восемь штук; два из них, судя по всему, были Каллигоном растрачены безвозвратно. Ничего, этот вариант тоже не казался провальным.

    Феодосия отвезли в обитель Апостола Иоанна, сдали Рафаилу для лечения и дальнейшего пребывания. Фотий, стоя возле ложа больного, так сказал на прощанье:

    - Извини, мой друг. Я, конечно, в последнее время на тебя был зол, но теперь иное. Ты меня спас от смерти и помог вернуть украденные сокровища. Это всё меняет. Мы опять друзья. И, надеюсь, больше не поссоримся до конца наших дней.

    Черноризец ответил:

    - Я надеюсь тоже. Может быть, и свидимся как-нибудь.

    - Приезжай в Константинополь, поправившись.

    - Нет уж, ни за что. Больше не хочу ни политики, ни прелюбодеяний. Здесь, в Эфесе, окончу дни.

    Собеседник его выразил сомнение:

    - Не уверен, что родительница моя не пошлёт за тобой людей.

    - А давай скажем, будто я погиб от руки архонта?

    - Вот ещё придумал! Грех подобное говорить.

    - Это ложь во спасение.

    - Ах, не городи ерунды. Так и смерть себе напророчить можно.

    - Ну, солги, что я убежал. По дороге в Византий спрыгнул с корабля - да и был таков.

    - Да, пожалуй, верно. Но и ты не сиди в Эфесе - отправляйся в Киликию, отсидись в каком-нибудь малом монастыре. А потом посмотришь.

    - Что ж, в Киликию - это хорошо, - согласился тот. - В городе Тарсе есть одна обитель - Святого Лазаря, где игуменом выходец отсюда, мой знакомый. Обращусь к нему.

    - Бог тебе в помощь, Феодосий.

    - И тебе, Фотий.

    Погрузили сундуки на корабль, порученец Лиса попрощался с эпархом, взял на борт Каллигона, и 10 ноября судно отвалило от пристани. Молодой человек надеялся, что теперь ему разрешат отдохнуть до весны с молодой женой и продолжить преподавание внуку василисы. Но его мечты оказались призрачны.

7

    Ближе к Рождеству Феодора получила послание Антонины из Лазики. Вот что в нём говорилось после обязательных пышных приветствий и сердечных пожеланий здоровья императрице:

    «Ваше императорское величество! Потревожить покой царственной особы заставляет меня то ужасное, непотребное положение, нахождение в котором я могу не выдержать. И пишу сию грамоту секретно, ибо если муж узнает о ней, вероятно, со мной покончит. Гнев его велик, страшен, необуздан, и таким Велисарий вряд ли кому известен. Подозрения прошлых лет выплеснулись наружу, словно бы из жерла вулкана. Не успела я сюда приехать из Константинополя, как была фактически арестована и посажена дома под замок. На мои вопросы отвечал односложно: «Ты сама всё знаешь», «Мне противно об этом говорить», «Ты достойна смерти». Я напоминала ему, что супруг обещал Фотию сохранить мне жизнь. Он сказал, что не станет клятвопреступником и своё обещание сдержит через силу, ибо искушение разделаться со мной велико. Дескать, я вела себя, как последняя шлюха, даже хуже шлюхи - так как та ночует за деньги с незнакомыми ей людьми, а не с собственным сыном, пусть приёмным.

    Я вначале пыталась отрицать мои близкие отношения с Феодосием (раньше это удавалось блестяще), говорила, что Лис не прав, слушает наветы и придумывает невесть чего. Он и слушать не захотел. Утверждал, что ему теперь всё известно, у него открылись глаза, я виновна не только в прелюбодеянии, но и в смерти пятерых слуг, в том числе его наложницы Македонии, а ещё в предательстве Иоанна Каппадокийца. Говорил, что с такой негодяйкой состоять в браке не желает. Пригрозил: как вернёмся домой, он подаст прошение Патриарху о разводе по причине моей супружеской неверности. И такое впечатление, что подаст.

    Вот уже второй месяц пребываю взаперти. Обращаются со мной пусть не так, как в тюрьме, но сурово и холодно. Яства грубые и невкусные, в основном «понтийская свинина» - мясо дельфина, пища бедняков, - хлеб, вода и овощи; а вина не подавали ни разу. Хорошо хоть стирать приходится не самой - отдаю белье прачкам.

    А война практически не ведётся, столкновений нет, и вообще не понятно, для чего мы здесь.

    Ваше императорское величество! Умоляю Вас: помогите мне, вызволите из плена, посодействуйте возвращению нас к родным пенатам и недопущению нашего развода. Кто я буду без Велисария? Одинокая стареющая матрона скромного достатка, всеми забытая, ибо взрослым детям тоже не до меня. Жизнь моя, судьба в Вашей власти. Вы всегда оказывали мне сочувствие как приёмной дочери Комито. Окажите и ныне, заклинаю. А такой преданной сторонницы Вашей, любящего сердца, искреннего друга не было и нет. Припадаю к стопам Вашим. И молю Господа о здравии государыни».

    Прочитав письмо, Феодора отправилась к императору. Он сидел в библиотеке и читал поэму Христофора Коптийского - сочинение, посвящённое архитектору, некогда построившему термы между большим дворцом и Святой Софией (прежней). Христофор жил при Анастасии Дикоре, и его слог нравился Юстиниану, многие стихи он цитировал. Оторвавшись от рукописи, сказал:

    - Вот ведь мастер изящного слова! Восхищаюсь им. Нынче так не пишут.

    - Отчего же? - возразила жена. - У Агафия [29] есть приличные вирши. Юлиан Египетский также весьма изыскан. Я не говорю уж о Павле Силенциарии [30].

    - Кстати, о Павле, - оживился тот. - Я хочу заказать ему подобную же поэму - пусть напишет о строительстве храма Святой Софии.

    - Да, поэму - само собой, но стихи - это лирика, а неплохо заказать бы ещё серьёзный трактат о строительстве вообще в эпоху Юстиниана. Только вот не знаю, кто справится.

    - Что ты думаешь об историке Прокопии Кесарийском - друге Велисария? Пишет сильно, образно, весомо.

    - Мудрая идея. Только ведь Прокопий при Велисарии в Лазике.

    - Самодержец поморщился: Помню, знаю. Надо бы его отозвать оттуда.

    - Вместе с Велисарием?

    - Этого ещё не хватало! Он, чем дальше от столицы, тем лучше.

    Государыня заметила мягко:

    - Ты преувеличиваешь опасность, связанную с Лисом. Он тебе предан всей душой и ещё не раз послужит общему благу.

    - И пускай служит - в Лазике, Италии, Африке - только не в Византии.

    - В Лазике затишье, и вполне справится один Сита. Между тем от безделья там случаются неприятные вещи. Почитай-ка это, - и она протянула свиток с письмом Антонины.

    Василевс пробежал его глазами, фыркнул пару раз по ходу ознакомления, а потом и вовсе отшвырнул в сторону. Произнёс не без раздражения:

    - Вот паршивка!

    У царицы вытянулось лицо:

    - Неужели ты на стороне Велисария?

    - Ну, не на её же! Всем известно, что она злостная прелюбодейка, да ещё, значит, и убийца. По закону должна быть судима и нести суровое наказание. Лишь супружество со стратигом и твоё покровительство защищает подобную греховодницу от заслуженного возмездия.

    Феодора на ходу перестроилась и сказала:

    - Ты, конечно, прав, и в защиту Нино у меня аргументов нет. Но взгляни на происходящее под иным углом. Если ты поддержишь её - нанесёшь удар по нему. И чем твёрже поддержишь - тем чувствительней будет этот удар. Свергни Велисария с пьедестала, выстроенного тобой же. Низведи до положения рядового смертного. Полностью обезоружь, доведи до отчаяния августейшей немилостью. А потом вроде снизойди. И увидишь: он тебя возблагодарит, станет много преданней, будет боготворить.

    Автократор сдержанно рассмеялся:

    - Да, в коварстве тебе не откажешь, милая супруга… Все вы, женщины, одинаковы. Почему мы вас любим?

    - Потому что не любить нас было бы ещё хуже, чем любить.

    - Я скажу, почему: потому что вы своими действиями и мыслями, не похожими на мужские, без конца озадачиваете нас. Где загадка, там и интрига. Без интриги жить скучно.