Фаина Гримберг - Хей, Осман!

• Название: Хей, Осман!
• Автор: Фаина Гримберг
• Издательство: Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-271-07623-7

Новый роман известной современной писательницы Фаины Гримберг рассказывает о жизни Османа I, тюркского вождя, положившего начало великой державе - Османской империи. Роман интересен не только занимательным сюжетом, но и подлинно энциклопедическим охватом сведений о фольклоре, быте, истории Балканского полуострова и Малой Азии ХII-ХIV вв. Осман, по прозвищу Аль-Гази (т.е. завоеватель). В 1288 г. унаследовал от своего отца господство над турецкими ордами, населявшими Малую Азию. Постепенно расширяя свои владения, он стал правителем независимого Турецкого государства. После победы над сельджуками в 1299 г. Осман был провозглашён султаном, а победа над византийцами в 1301 г. сделала его имя известным всему миру.

---

Орхан женился на Феодоре. Она была с ним счастлива и имела от него сыновей и дочерей, чьих потомков возможно и в наши дни встретить в Турции. Часто, желая доставить жене удовольствие, Орхан приказывал отпускать без выкупа пленников, греков и франков. Орхан завоевал ещё многое множество крепостей и городов. Держава Османов крепла. Но в 1356 году греческие пираты из Старой Фокеи захватили в плен Халила, старшего сына Орхана и Феодоры. Десять лет провёл Халил в плену. Но Орхан принудил императора Иоанна Палеолога, сына Андроника и Анны, содействовать освобождению Халила. Другой сын Орхана, Сулейман, погиб во время соколиной охоты, упав с коня по нечаянности. Орхан умер в 1359-м или же в 1362 году. Ему наследовал его сын Мурад. Минуло много лет, много раз держава Османов оказывалась на краю гибели. Но она восстала из-под копыт всадников Тимура[347], словно птица феникс — из пепла. Весной 1453 года вошёл в Мраморное море флот Мехмеда Завоевателя, прямого потомка Орхана, Османа, Эртугрула... Флотом этим командовал болгарин. В мае 1453 года Мехмед Завоеватель въехал в покорённый город. С карты мира исчез Константинополь, вместо него явился Истанбул - Стамбул!..

* * *

Но не стоит нам убегать так далеко вперёд. Лучше вернёмся к свадьбе Орхана и Феодоры.

Свадьба эта, в отличие от свадьбы Иоанна Палеолога и Елены, сделана была очень пышной. Орхан стал лагерем в Скутари. А напротив, в Силимврии, уже находились Кантакузин с женою и Феодора. Здесь же был и сын Кантакузина, Матфей, и бабушка Феодоры, мать Кантакузина... Если бы Кантакузин и Ирина знали, что закончат свои дни порознь, в монастырских стенах, заточенные, принуждённые к пострижению своим зятем, пережившие смерть сына! Впрочем, даже если бы и знали, то, наверное, не удивились бы. Сколько раз такое или подобное случалось с византийскими правителями и претендентами на престол...

Последний вечер своего девичества проводила юная Феодора наедине с любимой бабушкой, слушая мудрые наставления. Затем старая женщина вдруг заулыбалась и сказала такие слова:

   - Милая моя внука! Я дала тебе много полезных советов. Ежели сможешь, последуй им. А сейчас подумай и о счастье наслаждения мужскою любовью. Поверь мне, это, быть может, наилучшая разновидность человеческого счастья!.. — И тихим старческим голосом Феодора Старшая произнесла стихи:

...Дросилла пробудилась и, привстав,
Была не в силах даже слова вымолвить:
Глядела на Харикла онемелая
И насмотреться не могла на милого.
И отирала пальцами испарину,
Как жемчугами щёки ей покрывшую.
И если бы кто видел после сна её,
Вскричал бы: «Зевс, родитель небожителей,
Тебе известно всё, что услаждает жизнь:
Веселье, песни, вкусный стол, вино,
Дворец роскошный, серебро и золото,
Богатство, словом, и довольство полное.
Всё это в радость, кто же против этого,
Но что сравнится с девушкой румяною,
Когда она к полудню просыпается,
Испариною лёгкой увлажнённая,
Как луг весенний под росою утренней?
Ведь лишь поцеловав ланиты девушки,
Такою нежной влагой орошённые,
В груди уймёшь ты пламя и огонь зальёшь,
Снедающий и жгущий сердце пылкое,
Всё безысходной страстью истомлённое
И, словно уголь, от любви горящее...[348]

Феодора Младшая слушала звучание тихого голоса, родного, тёплого, женского; сердце чуялось в груди, билось, замирало; нутряное нетерпение охватывало тело живое девичье...

В это самое время Орхан, после непременной бани, положенной жениху, сидел за книгой. Он взял одну книгу из новых, привезённых ему из Мардина[349]. Уезжая из Бурсы, он всегда брал с собой какую-нибудь книгу. На сей раз это были стихи Тарафы и Амр ибн Кулсума[350]. Орхан любил стихи и просвещённых правой верой, и язычников, арабов и тюрков. Оставшись один на один с книгой, Орхан при свете бронзового светильника углублялся глазами в извилистую вязь строк. Увлекательный ритм возбуждал желание пения...

С паланкинами верблюды - скажешь, то большие лодки:
Славный кормчий ими правит, и они верны и ходки.
Рассекают лодки пену водяную, как игрок
Делит опытной рукою в кучу сдвинутый песок...[351]

Мысли о предстоящих ночах с Феодорой были радостны, но перемежались то и дело мыслями о битвах и победах... Орхан представлял себе, как падёт бейлик Кареси[352], и тогда управление им Орхан передаст сыну Сулейману... Потом надобно будет войти в союз с генуэзцами... Вторгнуться на Галлиполийский полуостров... Надобно будет помочь генуэзцам в их войне с венецианцами. Это вряд ли понравится будущему тестю, Кантакузину!.. Орхан улыбнулся... Эти франки в плащах с нашитыми крестами... Османы ещё увидят, какою поступью отходят крестоносцы по дороге бегства!.. Орхан снова запел:

Вселенная простёрта под ногами
У нас, кто всех сильнее и смелей.
Так много нас, что нет земли меж нами,
Как нет воды меж наших кораблей...[353]

Хотелось думать о головокружительном величии... Хотелось видеть грядущую державу османов величайшей! Османским будет весь Восток арабов! Османской будет Византия! Слово «Константинополис» исчезнет, будет звучать другое именование: «Истанбул»! В этом городе навсегда водворится учёность, свойственная правой вере; арабские, персидские книги придут в книгохранилища; и язык тюрок-османов сделается одним из самых книжных языков!..

Память, отступая всё назад и назад, воскресила раннюю юность. Вспомнился отец, юная Люлюфер, юная любовь... Напевал теперь песню, Люлюфер эту песню любила; грустную, пела весело... Тихо пропел Орхан, глядел на огонь светильника:

Фелек хюснюн дияринда,
Чюда кулду бизи шимди.
Арамихзда юуче дагляр,
Ирактан мерхаба шимди...

Судьба на земле любви
Разделяет нас с тобою теперь.
Могучие горы стали меж нами,
Привет твой издалека я слышу теперь...[354]

* * *

Был составлен брачный договор на двух языках, турецком и греческом. Впервые в Европе (а, должно быть, и в мире!) заключался межконфессиональный брак; брак, в котором каждый из супругов сохранял своё вероисповедание...

Сначала должны были пировать в Силимврии, затем - в Скутари. Ахчибаши - главный повар-кухарь в стане Орхана - едва не терял голос, отдавая многочисленные свои распоряжения. Пиршество готовилось великое...

Прибыли генуэзские послы: Андало де Мари и Томмадзо ди Маньерри[355]. Они привезли подарки новобрачному: двадцать один фунт и десять унций серебра, серебряную и золотую посуду; отрезы сукна, скарлата, бархата, камлота, собольи и беличьи меха, сорок четыре меры триллийского вина, сладости, египетский сахар, лимонный сироп, и наконец - драгоценные уборы для невесты и отличной работы кирасу для Орхана...

Сам Орхан поднёс невесте дары ещё более ценные: ларцы розового дерева, изукрашенные искусной резьбой и наполненные крупными жемчужинами, рубинами, алмазами, бирюзой, изумрудами... Поднесены были также невесте от жениха дорогие меха чёрных лисиц, горностаев и соболей. Эти, из холодных дальних краёв привезённые меха, носили теперь османы вместо прежних, давних уже, простых волчьих шуб...

От невесты поднесён был жениху золотой перстень с печаткой, на которой изображено было рукопожатие - символ счастливого супружеского союза. Поднесены были также несколько ящичков — дактилиотек - в которых размещались камни, украшенные резными прекрасными изображениями. Эти изображения сделаны были в древности и оттого являлись ещё более ценными. Вырезанные на сардониксе женские головки, тонкие покрывала, наброшенные поверх затейливых причёсок, большие глаза, пухлые губки, округлые нежные подбородки, прямые носики - всё это теперь вызывало мысли о юной Феодоре...

Крепился мир османов, широко распахнутый. От смешения множества кровей - тюркской, болгарской, греческой, монгольской, персидской, арабской, черкесской, грузинской - нарождалась раса османов, красивейших людей мира!..

Привезли приданое Феодоры - благовония, украшения, одежду, покрывала, мебель. Так же вошли в её приданое от бабушки несколько икон в драгоценных окладах - изображения Богоматери, Иисуса Христа, святого Константина и святой Елены[356]. Рано утром отец, мать и бабушка благословили невесту. Феодора стояла, опустив глаза, одетая в белый шёлковый наряд, расшитый золотыми нитями. На волосах - алмазный убор, запястья окружены алмазными браслетами, в ушах - серебряные серьги с алмазными подвесками. Бабушка напоследок всё крестила внучку, поспешно, быстрыми мелкими движениями руки, пальцев...