Пьер Бетанкур - Естественная история воображаемого: Страна навозников и другие путешествия

• Название: Естественная история воображаемого: Страна навозников и другие путешествия
• Автор: Пьер Бетанкур
• Издательство: Амфора
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-367-00990-3

Книга «Естественная история воображаемого» впервые знакомит русскоязычного читателя с творчеством французского литератора и художника Пьера Бетанкура (1917–2006). Здесь собраны написанные им вдогон Плинию, Свифту, Мишо и другим разрозненные тексты, связанные своей тематикой — путешествия по иным, гротескно-фантастическим мирам с акцентом на тамошние нравы.

---

Ноктеолы как огня боятся солнца. В их домах нет ни окон, ни дверей; чтобы проникнуть в них, нужно проползти на четвереньках по длинному подземному коридору с рядами полок. Где тянутся их ульи.

В Фарминии

Причащаются только женщины. Раскольницы, они делают это под тремя видами: каждая просфора содержит муку, воду и, в очень слабой дозе, около полупроцента, жизненную сущность. Ее поставляют молодые, не состоящие в браке священники, объединенные в «семинарию» и с лучшей стороны зарекомендовавшие себя в плане гигиены. Разум причастившейся озаряется, жизнь предстает в новом свете, она видит все насквозь. Мужчина ничего не стоит, женщина ничего не стоит, жизнь ничего не стоит.

Но Сущность?

Фарминийцы бьются над таинством Сущности, как мухи за стеклом.

В Берберии

Берберянки с ног до головы покрыты густым мехом, под которым стираются, а чаще всего и вовсе исчезают их формы. Взрослому берберийцу приходится напрячь воображение, чтобы раскрыть линии своей будущей супруги. Самые прозаичные пытаются внести ясность: ее стригут. Другие не склонны особо присматриваться и укладываются на свою половину, как на матрац.

Их художники избегают изображать женщину. Не исключено, из стыдливости. Или за невозможностью сделать ее одновременно и зримой, и незримой, отталкивающей и желанной, сокровенной и плотской, как в реальности. Они берутся только за мужественные темы: на их полотнах полным-полно мужчин — в раздрае, праздношатающихся, заблудших. Или возводящих дома, мосты, воюющих.

Берберянка чурается картин как чумы. Не может взять в толк, как это мужчина тратит состояние, чтобы ими обладать. Но недавно в Берберии возникла новая школа, которая ни за что не оставит ее равнодушной: это монохромные полотна, целиком покрытые мехом.

Амблолены

Нормального в сравнении со своим супругом роста, им случается после купания втрое превосходить его своей дородностью. Именно тогда амблолен и чувствует, что способен на могучие порывы опустошительной страсти. Он бросается домой, выбрасывает из окна мебель, поджигает занавески и, взобравшись на крышу, по одной отдирает черепицу.

Снаружи, уперев руки в боки, восхищается и хохочет амблоленка.

«Какой идиот! — думает она. — Пусть-ка поджарит мне на этом яичко».

Сглотнув яйцо, амблолен приходит в себя, тащит жену на развалины и там, головой вперед, на еще дымящемся продавленном пружинном матраце…

У громад

Свадебную церемонию у громад предваряет точно прописанный ритуал. Всякая девушка, достигшая возраста, когда пора сочетаться законным браком, должна подвергнуться осмотру со стороны присяжного должностного лица — оккультиста. Тот устанавливает точные габариты подобающего ей члена. И тогда в «Ху-из-ху» разыскивают того или тех, кто этому размеру соответствует. Берутся их адреса. И наступает пора визитов. В сопровождении матери юная особа совершает примерки.

У соседствующих с громадами рациолей, чьи склонности к абстракции выражены куда более четко, обмениваются только слепками. Выпуклыми и впуклыми соответственно. Возврат кому-либо его слепка служит знаком разрыва.

Саранча залетная

Беспрестанно путешествуют с одного полюса своей планеты на другой. Перед отбытием обкладывают своих беременных жен льдом, не мешкая снимаются с места и устремляются к противоположному полюсу. В пути их может разобрать любопытство, они поспешают. Едва добравшись, вынимают мать изо льда, кладут перед большим костром, и весь клан как один человек с нетерпением дожидается крика новорожденного, каковой, бывает, на несколько суток опережает пробуждение его матери.

Тело саранчи содержит большое количество глицерина, вплоть до 20 процентов, что позволяет им без особых хлопот впадать в зимнюю спячку.

Гломоны

Готовая разродиться гломона падает в вытяжную трубу, которую с любовью возвела из собственных испражнений. Застревает там, как и было задумано, на полпути и ждет. Муж, взобравшись на лестницу, следит сверху, какой оборот примут события.

Снабженный очень вытянутыми тестикулами, которые в быту несколько раз оборачивает вокруг пояса, он бросает их конец своей наконец освободившейся даме, дабы извлечь ее оттуда. Бывает, тестикул не выдерживает и гломон в гневе исчезает. Мать, денно и нощно вопия в недрах трубы, поднимает своего дитятю на вытянутые руки к небу-мстителю…

У губошлепов

Чрезвычайно чувствительны к ультразвукам — настолько, что, когда какая-нибудь молодка встряхивает в окне своей пышной гривой, на них обрушивается ужасающий шум. Как наш набат. В ту же минуту, даже ночью, все исправные мужчины пускаются во все тяжкие.

Красавице остается только выбрать. Ну а остальные с горечью возвращаются к себе выпить чашечку кофе.

Главная забота мужа — стричь, стричь жену.

Человекопыль

Сотрясаемые всю жизнь напролет внешними искушениями, человекопыли пересекаемы караванами многовидных организмов, что проникают в них через ротовое отверстие и выходят через другие. Они становятся средоточием, перекрестком всех рынков, всех сделок, отстойником воздуха, земли и воды, которые подносят им в подарок гремучую мину и огонек к пороху. Они сохраняют свой облик совсем недолго. Уже водворяется гниение. Неспешно перемалывает кости, ткани, внутренности. С каждым днем внутренняя пустыня отвоевывает территории у доброй пылкой крови, и та на глазах сужает свою сеть. Все полонит зеленушная пыль. Наш человек держится, стоит, недвижен, сухая, обжимающая тело кожа кажется нетронутой. Щелчок, он творит, идет прахом.

Автоматеки

Супружеские отношения у автоматеков подчинены безукоризненно отлаженному автоматизму. Мужчина высвобождает свою сперму в искусственный рот игрального аппарата, который заполняет ею обозримый наверху машины стеклянный сосуд. Женщина, отправляясь за покупками, опускает в аппарат монету и получает маленький флакончик. Она вольна мазаться его содержимым; через двадцать пять дней беременности яйцо, которое она произведет на свет и которое вскоре (после пребывания в инкубаторе) даст рождение… Но подождем.

В Жарнаке

В Жарнаке женщин оплодотворяют через рот. За неимением других отверстий: никакого выбора. Здесь проходит все. Их синие, сладковатые экскременты на вкус напоминают марципан, которым не гнушаются любовники.

Жарнакрийцы — именно так они прозываются — тем не менее очень заняты. Они посвящают любви первые годы своей жизни, затем излишества отбивают к этому всякую охоту. Они переходят к другому. К тому же любовь у них продается в аптеках. Сплошь и рядом на виду у всех жарнакрийка глотает маленькую таблетку и заливает ее стаканом воды. Всего месяц — и она станет матерью.

Застырцы

Взрослые застырки снабжены железами, выделяющими запах двух типов: притягательный и отталкивающий. Первый бросает вас к ее ногам, от второго подкашиваются руки и ноги. Я знавал застырцев, которые от постоянной смены обхождения своих подруг в конце концов подхватывали болезнь Ауески.

Глава IX

В Женопии

В Женопии сосуществует множество причудливых сект, обязанных своими специфическими особенностями не столько разнузданности нравов, сколько психолептической недостаточности.

Сножоры питаются чужим сном. Спать со сножоркой — настоящая пытка. Она, если понадобится, будет спать днем и ночью, но ваш сон осилит. Вы смотрите, как она спит вполглаза, а вам так хотелось бы смежить оба.

Адюльтерофилы превращают все, к чему ни прикоснутся, в противоположность: сахар в соль, жар в холод, юнца в старика. Адюльтерофил переменами и чередой беспрестанных вариаций может измотать тот или иной участок живой ткани до такой степени, что она становится вялой, аморфной, податливой. Питается в основном сваренными в пряном наваре эмбрионами.

Лактофаги падки на молоко адюльтерофилок: его вкус, утверждают они, куда тоньше, чем у молока обычной матери. Пьют его свернувшимся. Как же без них в кильватере юных мамаш.

Дафниворы питаются блохами; те, что поразборчивее, — бедрышками в самом соку. Взращивают их наводящие страх выводки и насылают на проезжих туристов. Усыновляя, дабы выкармливать своих блох, детей со всего света. Детская блоха нежнее.

Астрофобам, тем бы жить кромешной ночью. Утратив глаза в самом нежном возрасте, они ориентируются по звуку. Вселенная предстает перед ними вогнутой картой полушарий, дыры в которой они и населяют. Астрофоб всегда выходит в черных очках и как можно скорее ищет другую дыру.

Астрофилы. Населяют систему, состоящую из пяти вращающихся друг вокруг друга планет. Постоянно норовят выпасть в пустоту, дабы сменить планету. Едят круглые плоды, яйца, играют в мяч и пуляют ядра с одной планеты на другую.