Вадим Полуян - Юрий Звенигородский

• Название: Юрий Звенигородский
• Автор: Вадим Полуян
• Издательство: Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2003
• ISBN: 5-271-06878-1

Новый роман известного современного писателя-историка рассказывает о жизни и деятельности одного из сыновей великого князя Дмитрия Ивановича Донского — Юрия (1374–1434).

---

— Что хорошо? Кто доволен? — запальчиво произнес Константин. — Прошлый год неубранный хлеб весь ушел под снег. Люди питались кониной, мясом собак, кротов, даже кое-где мертвецами. Пуд ржи стоил рубль. А в Костроме даже два. В Нижнем до шести. Потом стало вообще негде купить.

— Знаю, — скорбно подтвердил Юрий. — В моей Звенигородчине хлебом запаслись загодя. Знатоки чуяли беду: я велел прислушаться. Потом поставил по границам княжества рогатки.

— Во Пскове также поступили, — закивал младший брат, — а вот рогаток не поставили. Новгородцы, тверичи, корела, чудь толпами пошли на Псков. Цены подскочили. Псковитяне вывоз запретили, пришельцев погнали. Те мерли на большой дороге.

Братья помолчали.

— Чем еще хвастался Василий? — спросил гость.

Юрий вспомнил:

— Поездкой в Орду. Теперь там дружественный нам великий хан Кадыр-Берди.

— Да что ты! — рассмеялся Константин. — Сидишь в своем уделе, ничего не видишь, не слышишь. Кадыр-Берди погиб от руки брата усердного союзника литовского. Так что цена Васильевой поездки — нуль! Зато унизился. И вновь, после нескольких лет вожделенной независимости, платим Орде выход — позорную прежнюю дань. Стоит ли похваляться?..

Опять братья помолчали.

— Чего еще хочет от нас Василий? — развел руками Юрий. — Ходим в его воле…

— Не совсем, — перебил брат. — Ты подписал ли с государем соглашение клятвенно уступить старшинство сыну его?

Юрий качнул головой.

— Андрей и Петр давно уж подписали, — напомнил Константин, — упрямимся лишь мы с тобой.

— Я, — начал Юрий и запнулся. Младшему ли брату, другу своему, об этом говорить? Он давно знает. Давно, с опасностью для княжеского своего достоинства, поддерживает. Вовсе обездоленный родителем, уже не защищаемый покойной матерью, он целиком и полностью зависит от Василия. Его бы надобно склонять к покорности, ставить в пример Петра с Андреем. И все же Юрий повторил: — Я против нового устава в правах наследственных.

— Я тоже, — встал Константин. — Пообещаем же друг другу завтра стоять твердо.

Провожая брата до сеней, Юрий между прочим, нехотя повторил сплетню, принесенную на хвосте Галицким, а позже повторенную Анастасией:

— Что-то злые языки судачили, якобы Витовтов полководец…

— Доброгостий Смотульский? — с полуслова понял Константин. — Наслышан даже в Новгороде. Враки! Видел юного Василия? А представь мужчину, что хотел бы посягнуть на Софью!

— Брат Василий, — засмеялся Юрий.

— Для того потребовались чрезвычайные причины, — напомнил Константин. — Возможно, в свое время они были и у Доброгостия. Однако наш племянник тут, как видно, ни при чем.

По уходе брата князь пошел к супруге, в ее спальню. Анастасия лежала на постели в простой верхней одежде поверх сурового покрова из тканины. Муж, присев, дотронулся перстами до ее руки: вожделение сменилось беспокойством: жена дрожала, тело было жарким.

— Ты больна?

Княгиня шепотом пожаловалась:

— Лихоманка. Не болезненная: от переживаний. Мной овладел страх. С чем младший брат к тебе пожаловал?

Юрий помрачнел.

— С таким же страхом.

Оба супруга, больше не произнося ни слова, длительно посмотрели друг на друга, будто переговариваясь взорами:

«Боишься?» «Не боюсь!» Анастасия погладила мужнюю руку, изо всех сил попыталась улыбнуться.

Он помог ей подняться, чтобы вместе идти в Крестовую. Молились истово, однако же не вслух: каждый читал свои молитвы. Она — о нем. Он — о всей семье. Перекрестив жену на сон грядущий, Юрий прошептал:

— Коль завтра не приду в Столовую палату, утренничай без меня. Возможно, прогуляюсь на Великий луг верхом, подышу воздухом.

Заснуть долго не удавалось. Всё было не так: подушка жесткая, перина — комьями, в спальне душно, нет, холодно, нет, все-таки дышать нечем… Внезапно оказался в мыльне перед зеркалом: это уже не сон. Из-за нелепого своего вида полез перстами в рот, стал щупать зубы. Некоторые сделались явно больше других. Как вкушать? Как слово молвить? Проснулся от расстройства. Позвал слугу, вошел боярин Борис Галицкий.

— Стою под дверью целый час. Жду пробуждения, князь Юрий. К тебе от государя человек.

— Уже? — вскочил князь. — Слушай! — рассказал он. — Скажи, что значит.

— Если не ошибаюсь, — почесал за ухом Борис, — выросшие зубы — ссора между родными, тяжба из-за наследства.

— А! — ударил по колену кулаком Юрий. — Конечно!

Не утренничав, сел на конь, покинул двор.

День был удручающе хмур. Улицы грязные после ночного ливня. Тучи тяжелые, низкие, туман плотный, сырой. Над собором Успения золотого креста не видать: плохое предзнаменование!

Челядинец встретил на крыльце, провел к государю, в ту самую комнату для одиноких размышлений и тайных бесед. Здесь Василий, еще не успев принять власть, повздорил с дядюшкой Владимиром Храбрым.

Сейчас он сидел с Константином. Встретил Юрия сухо:

— Опаздываешь.

Князь неожиданно для себя оробел:

— Не поставь во грех.

Старший брат подал хартию, подписанную Андреем и Петром Дмитричами. В ней оба обязались в случае смерти Василия блюсти великое княжение под сыном его.

Лист замер в руках князя. Он прервал чтение, воззрился на государя, сменив робость на гнев. Ибо только что прочел: его братья обязуются держать девятилетнего Василия вместо отца.

— Ты, — вопросительно смотрел на Юрия великий князь, — ты что?

Юрий тихо спросил:

— Приложить руку?

— Будь добр, — даже обмакнул старший брат в чернильницу свежеотточенное лебединое перо.

Второй по старшинству брат не принял пера, отвел руку. Изрек громко, как на всероссийской сходке, где внимает море голов:

— Племянник дяде не отец!

— Да! — подхватил доселе молчавший Константин из своего угла. — Этого от начала никогда не бывало!

— Молчи! — топнул на него Василий. — Молод еще! — И пригрозил: — Вот я тебя умою!

Самый младший рассмеялся в лицо самому старшему:

— Кто хочет умывать других, сам чист должен быть!

10

Княжий терем в Звенигороде стар. Надо строить новый. Юрий сидел в деловом покое над писчими листами с цифирью. Листы так исписаны, перечёрканы, — враг ногу сломит. Хотелось сметить две стороны расходов: с одной — рубли на строительство, с другой — на ратную силу. Томит угроза, что брат Василий не оставит ослушника безнаказанным. Уязвил же Константина сверх меры. До сих пор в памяти, как самый младший из братьев после ссоры со старшим ранним утром бросился к Юрию, чуть не плача: лишен жизни, то есть вконец разорен! Ведь сам же государь по воле княгини-матери наделил обездоленного Устюжной, Тошной — уделом, можно сказать, сиротским. Теперь братец-неподписанец лишен и этих последних крох. Не отрекся от своих прав по дедине, не признал племянника отцом, — отдавай удел! Бояре Константина брошены в темницу. Холопы, имение отписаны на Василия. «Разбойник! — потрясал кулаками Юрий. — Не лучше Афоньки Собачьей Рожи!» Константин утихомиривал: «Ругань — оружие бессильного». И был прав: голыми руками с вооруженным не схватывайся, без ратной силы боя не затевай. Вон, Андрей с Петром покорились и живут-поживают. Константин решил той же ночью бежать, укрыться в Господине Великом Новгороде: там не выдадут. Что ж, ему — бобылю — легко, Юрию же с семейством не просто. А тут еще старший сын Васька — невиданное дело! — стал отцу поперек: «Никуда из Москвы не поеду. Не хочу порывать с учением у Ивана Дмитрича Всеволожа». Не убедишь ничем. Хоть мир перевернись! Говорит, ходил к государю-дяде. Тот возмутился переполоху Юрьеву: ну повздорили братья, — дети-то при чем? Ох, кривит душой самовластец! Средний сын Дмитрий шепнул на ухо отцу: «У Васьки к наукам прилежания — нуль. Более прилежает взорами к Всеволожей дочке». А сам-то Дмитрий тоже отказался покинуть Первопрестольную. Тут уж Вася Косой донес: повстречал Митенька в церкви княжну Софью Заозерскую. Ее батюшка с нуждами своего удела прибыл к великому князю. Теперь средний Юрьич с любавой своей норовит почаще видеться, а старший помогает ему. Слава Богу, хоть друг о друге не скрытничают перед родителем. Знают: отец достаточно мягок для великого гнева. Вот так оба недоросля и остались в отчем кремлевском тереме. То ли учиться хотят, то ли жениться.

Государь, наказав Константина, не тронул Юрия. Что это, властная прихоть?! Скорее, временная отсрочка. Потому посоветовавшись с женой, князь и решил удалиться в Звенигород. Свои стены надежнее.

В московском доме оставил Бориса Галицкого. Пусть теперь князю трудно и одиноко без вездесущего и всеведущего, как без рук. Однако за старшими сыновьями нужен призор. Отправились с Юрием Морозов и Чешко, да оба не стоят бывшего дядьки: первый — книжник, второй — домосед. Один видит давно прошедшее, другой дальше собственного носа вообще ничего не видит. Вот и сиди сам с собой: рассчитывай, размышляй, угадывай. Каждому ратнику сколько положить, дабы одет был и сыт? Строителям отвалить какую мошну, чтобы княжий терем радовал сердце Настасьюшки?