Ким Малаховский - Пираты британской короны Фрэнсис Дрейк и Уильям Дампир

• Название: Пираты британской короны Фрэнсис Дрейк и Уильям Дампир
• Автор: Ким Малаховский
• Издательство: Ломоносовъ
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-91678-072-7

Книга доктора исторических наук Кима Малаховского посвящена двум выдающимся английским мореплавателям — Фрэнсису Дрейку и Уильяму Дампиру. Первооткрыватели и исследователи новых земель они в то же время промышляли пиратством, получив на это официальное разрешение британской короны. На их совести разоренные поселения, десятки ограбленных кораблей и сотни человеческих жизней. Непреклонные и беспощадные, алчные до чужих сокровищ, преданные своей стране — такими остались они на страницах истории великих географических открытий.

---

Ким Малаховский Пираты британской короны Фрэнсис Дрейк и Уильям Дампир

Кругосветный бег «Золотой лани»

Глава первая Линия раздела

I

Поздней сентябрьской ночью 1567 г. английский посол в Москве А. Дженкинсон был неожиданно вызван к царю Ивану IV. Скрытыми переходами царь сам вел гостя в свой терем. Там в присутствии лишь одного советника, Афанасия Вяземского, через толмача Р. Рюттера Грозный дал ему тайный наказ передать королеве Елизавете, что «царь Московский убедительно желает, чтобы между ее королевским величеством и им была вечная дружба и любовь, которые будут началом для дальнейших переговоров… чтобы ее королевское величество и он были за одно соединены (против всех своих врагов); т. е. чтобы ее величество была бы другом его друзей и врагом его врагов и так же наоборот и чтобы Англия и Россия были заодно». Больше того, царь велел передать Елизавете, «чтобы между ним и ее королевским величеством было бы учинено клятвенное обещание, что если бы с кем из них случилась беда, то каждый из них имеет право прибыть в страну другого для сбережения себя и своей жизни и жить и иметь убежище без боязни и опасности до того времени, пока беда не минует и Бог не устроит иначе; и что один будет принят другим с почетом. И хранить это в величайшей тайне».

Царь очень спешил; он требовал, чтобы Елизавета ответила ему к «будущему Петрову дню» (29 июня 1568 г.), т. е. с весенними кораблями. Стараясь сохранить достоинство, Грозный искал возможность укрыться от угрожающей, как ему тогда казалось, смертельной опасности. Царя повергли в ужас слухи о заговоре бояр в земщине. Такое с ним случалось не раз. Подобные известия сначала леденили ужасом душу царя. Но, быстро придя в себя, он жестоко расправлялся с действительными, а по большей части мнимыми виновниками. Но прошел назначенный срок, а царь не только не получил ответа, но и не знал даже, выполнил ли посол его поручение.

Лишь в октябре 1570 г. А. Г. Совин[1], посланный царем в Лондон, привез ответ Елизаветы. Это не был подписанный ею текст договора, продиктованного царем три года назад английскому послу. Совин привез лишь письма Елизаветы к царю за ее подписью и малой королевской печатью.

Елизавета внесла в условия союза, предложенного царем, такие изменения, которые лишали его в глазах Ивана всякого смысла. Так, вместо прямой военной помощи она предлагала свое посредничество между ним и его будущим врагом. А уж «если зачинщик — государь своевольно, вопреки разума, решительно откажется сие исполнять», то обещала помочь, если «обстоятельства времени и места», а также «современное положение и отношения» страны ей это позволят сделать». Вместо взаимного предоставления убежища Елизавета высокомерно обещала Ивану принять его с «благородною царицею, супругою Вашею, и с Вашими любезными детьми, князьями, если бы когда-либо посетила Вас, господин брат, наш царь и великий князь, такая несчастная случайность, по тайному ли заговору, по внешней ли вражде, что Вы будете вынуждены покинуть Ваши страны и пожелаете прибыть в наше королевство…».

Царь был взбешен. Он узнал также, что переговоры с его посланцем, тянувшиеся целый год, вела не сама королева, а ее министры. В ответном письме Елизавете Иван дал волю своему гневу и не стеснял себя в выражениях. «Наше дело ты сделала не таким образом, как договорился твой посол. Грамоту же ты послала обычную, вроде как проезжую. Но такие дела не делаются без клятвы и без обмена послами. Ты совсем устранилась от этого дела, а твои бояре вели переговоры с нашим послом только о торговых делах, управляли же всем делом твои купцы… Мы думали, что ты в своем государстве государыня и сама владеешь и заботишься о своей государственной чести и выгодах для государства, поэтому мы и затеяли с тобой эти переговоры. Но, видно, у тебя, помимо тебя, другие люди владеют, и не только люди, а мужики торговые… Ты же пребываешь в своем девическом звании, как всякая простая девица».

В оригинале это звучало: «Ажио у тебя мимо тебя люди владеют, и не токмо люди, но мужики торговые… А ты пребываешь в своем девическом чине, как есть пошлая девица». Очевидно, последнее замечание царя особенно сильно задело «королеву-девственницу», несшую это звание не так добровольно, как она это демонстрировала. Кроме того, Елизавета и сама находилась в весьма стесненных обстоятельствах, и в ее расчеты не входило заключение военного союза с Иваном IV, который практически ничем не мог ей помочь.

Ее обуревали иные заботы. Подобно Грозному, Елизавета пришла к власти тяжелым путем. Она родилась от брака, не признанного Папой римским. С детства она вынуждена была хитрить и изворачиваться, отстаивая право на самое существование. Вступив на престол лишь потому, что быстро умерли «законные» дети Генриха VIII, наследовавшие его трон «по праву», — Эдуард VI и Мария I, Елизавета действовала очень обдуманно и осторожно. Реалистка до мозга костей, расчетливая, как банкир Сити, она и не старалась достичь невозможного.

Всю жизнь опутанная нитями заговоров, вдохновлявшихся могущественным монархом того времени — испанским королем, угрожающих не только ее престолу, но и жизни, Елизавета была очень подозрительна. Всюду рыскали ее многочисленные шпионы. «У государей большие уши, они слышат все вблизи и вдали», — похвасталась она как-то французскому послу.

Хорошо чувствуя дух времени, Елизавета, сконцентрировав власть в своих руках, употребляла ее в поддержку нового дворянства и «мужиков торговых» и поэтому умерла своей смертью, дожив до 70 лет. Елизавета, в лицедействе не уступавшая Грозному, встав в позу античных императоров, спокойно и величественно отвечала на бранные слова своего «доброго брата»: «Никакие купцы не управляют у нас государством и делами… мы сами печемся о ведении дел, как приличествует деве и королеве, поставленной преблагим и превысочайшим Богом… никакому государю не оказывается более повиновения его подданными, чем нам нашими народами».

В Англии во времена правления Елизаветы шло интенсивное разложение феодальных отношений и развитие капиталистического производства, причем как в городе, так и в деревне. Это было начало того процесса экономического развития Англии, который через столетие привел ее к буржуазной революции, а еще через век превратил Англию в самую могущественную державу мира. Но перед британской буржуазией встало казавшееся непреодолимым препятствие: мир был уже поделен.

Парадоксальным на первый взгляд было то, что Великие географические открытия, а затем и колониальные захваты были начаты не наиболее развитыми европейскими государствами того времени и в первую очередь Англией, а, наоборот, странами, значительно отстававшими в своем политическом и экономическом развитии, — Португалией и Испанией. Да и из этих двух стран лидирующее положение вначале занимала более слабая — Португалия. Объяснение этого парадокса следует искать в совокупности целого ряда внешних и внутренних причин. К ним относится и географическое положение пиренейских стран, расположенных на крайнем юго-западе Европы, что в условиях фактической монополизации итальянскими городами средиземноморской торговли, а Ганзой — торговли северо-западной Европы заставляло португальцев и испанцев искать новые морские пути в западном и южном направлениях от Европейского континента.

В пиренейских государствах к началу XV в. сложился абсолютизм. Королевская власть нуждалась в средствах для укрепления своего могущества. Она имела в своем распоряжении и людей, готовых сражаться где угодно. Это было обедневшее дворянство, сделавшее войну своей профессией и оставшееся без дела после завершения реконкисты[2].

В поисках новых морских путей к вожделенным странам Востока были заинтересованы и пиренейские купцы, в XIV–XV вв. ставшие весьма влиятельной силой.

В Португалии формирование абсолютистского государства и реконкиста были завершены значительно раньше, чем в Испании. Это и позволило ей первой начать заморские завоевания. Они начались после захвата португальцами Сеуты в 1415 г. Инициатором португальской заморской экспансии был принц Энрике, вошедший в историю под именем Генриха Мореплавателя. Он создал морскую школу в Сагрише, откуда вышли смелые и предприимчивые мореплаватели. Экспедиция за экспедицией шли вдоль западного берега Африки в надежде найти пролив, который привел бы в Индийский океан. Но лишь в 1487 г., через 27 лет после смерти принца Энрике, Бартоломео Диасу удалось наконец дойти до крайней южной точки Африканского материка, названной им мысом Мучений, впоследствии переименованным в мыс Доброй Надежды. Но до открытия пути в Индию должно было пройти еще 11 лет. Лишь 20 мая 1498 г. португальский мореплаватель Васко да Гама достиг города Каликут на Малабарском побережье Индии.