Наталья Парыгина - Я вернусь! Неудачные каникулы

• Название: Я вернусь! Неудачные каникулы
• Автор: Наталья Парыгина
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Детская проза
• Год: 1970

Литературный труд редко бывает первой профессией человека, решившегося взяться за перо. Обычно будущий писатель проходит большую школу жизни, работая по специальности, порой далёкой от литературы. Так было и с Натальей Филипповной Парыгиной. Несколько лет она работала педагогом в школе, а потом, заочно окончив Томский политехнический институт, — инженером на заводе и преподавателем технических дисциплин в техникуме и в институте.

Первая книга Н. Парыгиной «Записки педагога» вышла в Кемерове в 1954 году. С тех пор она написала более десяти книг, в том числе несколько — для старших школьников: «Внук шахтёра», «Неисправимые», «Настя ищет славы», «Короткое счастье».

Школьникам старшего и среднего возраста адресована и эта книга.

---

— А кроме свиста он что умеет?

— Он всё умеет, — говорит Алим. — Рогатки делать. В карты играть. Драться умеет. В кино без билета ходит и меня берёт.

— Ты что, дружишь с ним?

— Немножко дружу.

В руке у Алима на ветке тальника две щучки.

— Гостинцы, — объясняет Алим и протягивает мне рыбу. — Третья с крючка сорвалась, так жалко. Никак больше не поймал, вода мутная после дождя, рыба плохо клюёт — наживку не видит.

Я развожу огонь, чтобы угостить Алима чаем — он любит чай с сахаром. Он сидит со мной возле печи, подкладывает веточки в огонь, и мы беседуем.

— В Советском Союзе башкир, наверно, намного больше, чем русских, — говорит Алим.

— Ну, что ты! Это только в Башкирии.

— Нет, я ездил к дяде в Магнитогорск — разве это Башкирия? А там тоже очень много башкир.

— Может, ты и прав.

Телёнок ушёл первым. Скоро покинул меня и Алим.

От скуки я без смысла брожу по лагерю. На рюкзаке Вольфрама лежит какая-то книга в чёрном переплёте. Вчера её тут не было. И не читал вчера Вольфрам. Подхожу ближе. Что за книга? Основы геологии. А, геология… Я положил её на прежнее место и вышел из палатки. Геологию читать не хотелось. Какую-нибудь бы повестушку. Из «Юности». О современной молодёжи. Чтоб было закручено как следует… Знал бы, что будет такая уйма времени на этих дежурствах, набрал бы с собой книг.

Солнце жжёт так, что хоть картошку пеки в его горячих лучах.

Нудно жужжит здоровенная муха. Совсем одна. Отбилась от компании и теперь, изнывая от скуки, носится надо мной и жужжит. Вот чертовка! Надоела. Убью я её.

Вынужденное убийство я совершаю с помощью своей жёлтой майки. Долго гоняюсь за мухой, размахивая майкой, и наконец мне удаётся её прихлопнуть возле палатки. Всё. Тихо.

Без мухи становится ещё скучнее. Идут ли часы? Прикладываю к уху. Идут, оказывается. Но время движется небывало медленно.

Интересно, в космическом корабле… там, должно быть, время так же растягивает свой ход. Человек совсем один. Человек и корабль. А Земля — далеко. Голубая Земля. Не зелёная, не чёрная, а голубая.

Просто в космос я бы не хотел. Годы тренировки — и один полёт за всю жизнь в космос. Или два. Чёрное небо и голубая Земля. Мало. Другое дело — на неведомую планету. На Луну. На Марс. Это интересно. Интересно полететь на ту же Луну геологом. Посмотреть, что там такое же, как на земле, а что — по-другому.

Чем больше я сидел, подставив солнцу голую спину и глядя на камыши и на извивающийся между этими камышами Урал, тем больше мне нравилась моя идея: постучать геологическим молотком где-нибудь в горах на поверхности Луны. Я даже высчитал примерно время, которое потребуется на осуществление этого замысла. Два года — в школе, пять — в институте, ещё года четыре — практика. Новичка, конечно, не пошлют. Но и старцы в такое путешествие не годятся. Так что я, пожалуй, подойду. Что касается развития космонавтики, то, по-моему, десять — двенадцать лет вполне достаточный срок, для того чтобы подготовить рейсы на соседние планеты.

Тут, обогнув космические дали, мысли мои возвратились к этому учебнику геологии, который неизвестно зачем лежал у Вольфрама на рюкзаке. Должно быть, Вольфрам собирался уточнить какие-то полузабытые сведения из геологии. Я пошёл, взял книжку, потом вынес из палатки и бросил в тень под берёзы свой спальный мешок и, обеспечив себе таким образом вполне приличный комфорт, улёгся и открыл первую страницу.

«Человек, который не знает даже основ геологии, в известном смысле подобен слепому… Он везде будет воспринимать только внешние формы, а не сущность явлений, видеть, но не понимать…»

Я хотел было пропустить введение, но потом всё-таки дочитал до конца, не слишком, впрочем, от этого обогатившись, и приступил к первой главе.

Кое-что тут было известно из географии. Кое-что я замечал сам, без всяких учебников. Ага, вот что-то новое. Базис эрозии… Сили или муры. Аллювий и пролювий.

Новые слова мне понравились. В новом слове всегда есть что-то загадочное.

Смысл у этих неизвестных мне слов оказался вовсе не таинственный. Внезапные сильные ливни, которые создают в горах бурные бешеные потоки, увлекающие за собой всё, что попадается у них на пути, эти самые ливни и называются в Европе мурами, а в Средней Азии — силями, а их отложения — силевыми. В учебнике есть несколько картинок с этими силевыми отложениями.

Вообще в этой книжке много фотоиллюстраций. Когда мне надоедает читать о том, как хозяйничают на поверхности земли дожди, ручьи, реки и ветер, я разглядываю картинки и читаю неведомые мне названия. Верховье реки Юй-тас, Казахстан… Террасы размыва в долине реки Лютчине, Швейцария. Пороги на реке Бирюсе, Восточные Саяны. Скала Хобот, Шаманский мыс, Байкал.

Первый раз в жизни я читаю учебник не ради того, чтобы ответить урок. Я не большой охотник до научной литературы. Предпочитаю художественную. А наук мне пока хватает в учебниках. Хватало.

Солнце расстилает на земле искажённые проекции палаток. Тень от стола кажется мне тревожно длинной. Я испуганно вскидываю к глазам руку с часами. Ого! Хорош бы я был, если бы просидел с книжкой ещё полчаса!

Бросив «Основы геологии» на траву, я бегу разводить огонь. Крохотный язычок пламени бойко перепрыгивает со спички на бересту, растёт и резвится и обнимает сухие сучья своими красными лапами. Из короткой трубы клочьями выплёскивается дым.

Первая пуговица

Саша возвращается раньше других. И приносит в целлофановом мешочке стакана три клубники.

— Вольфрам отпустил меня пораньше, — говорит она, расслабленно садясь на скамью. — Я набрала ягод. Надо купить молока. Очень вкусно — клубника с молоком.

— Я сбегаю за молоком. Сразу после ужина.

У Саши такой вид, словно она ужасно устала. Да она, видно, в самом деле устала. И зачем таких берут в геологи? Ну какой из неё геолог?

— Может быть, пойдёшь искупаешься? — предлагаю я.

— Далеко, — вздыхает Саша. — Полей мне, я умоюсь.

Я щедрой струёй лью из кружки в сложенные лодочкой ладони. Саша споласкивает руки до плеч, лицо, шею. У неё тоненькая, совсем детская шея.

— Ты ноги помой, — советую я. — Самое главное — ноги помыть, когда устанешь.

— Ноги я сама. Ты иди.

Оставив ей полведра воды и кружку, я иду накрывать на стол. Дело это несложное. Надо нарезать хлеба, поставить соль, чашки и ложки. Да, ещё эмалированные кружки для чая. Теперь всё.

— Гарик, чья это «Геология» тут валяется? Твоя?

— Нет, это Вольфрама.

Я беру у Саши из рук учебник, кладу его обратно на рюкзак Вольфрама.

— Зачем Вольфраму учебник для первокурсников?

Саша смотрит на меня, подняв брови. До чего же у неё синие глаза! Прямо удивительно, какие синие.

— Ну, для чего… Мало ли для чего… Может, что-то забыл.

— Вольфрам? Ну да!

А в самом деле, зачем ему «Основы геологии»? И положил, главное, на рюкзак. Это он для меня положил. Вот пижон! Сказал бы просто: «Возьми, Гарик, почитай». Нет, он, видите ли, «забыл» её тут, чтобы я ухватился, как пескарь за наживку на крючке. Ну ладно, я его разоблачу. Не за обедом. Лучше вечером, у костра.

Костёр мы раскладываем каждый вечер. И подолгу сидим около огня, если, конечно, нет дождя. Разговариваем. Или молчим. Или поём песни. Люди идут в это время в кино, в театр, гуляют в парках, танцуют на всяких там пятачках или смотрят телевизор, а у нас нет даже транзистора.

Транзистор Вольфрам, конечно, мог прихватить. Витька как-то спросил его насчёт транзистора. Оказывается, не взял принципиально. «Должен же человек когда-нибудь остаться наедине с природой. И с самим собой. А то, пожалуй, совсем разучишься думать». Мы с Витькой решили, что он тут перехватил. Думать можно и под музыку. Но приходится обходиться без музыки. По вечерам мы слушаем треск сучьев в костре.

Вольфрам всегда сидит на пне — это его традиционная привилегия, на которую не осмеливается посягнуть даже Саша. Она приносит из палатки свёрнутый спальник. Мы с Витькой обычно устраиваемся на земле.

Сегодня Вольфрам не успел засветло прочесть купленные в селе газеты и теперь читает их при свете костра. Я подкладываю сухие смолевые сучья, чтобы было светлее. Время от времени Вольфрам делится с нами газетными новостями. Во Вьетнаме американцы отравляют посевы риса. В Гарлеме маленький мальчик умер от укусов крыс. В Красноярске готовятся к пуску первой очереди электростанции, которая будет самой мощней в мире. На Чёрноморском побережье жаркая погода. Советские космонавты — гости Франции… Страницы газет связывают нас с целым миром.

— Вольфрам, прочти что-нибудь на моральные темы, — капризно-насмешливым тоном просит Саша.

— Ты лучше завтра сделаешь это сама, — говорит Вольфрам.

По-моему, он жестковато обращается с Сашей. Как будто недолюбливает её. Чем-то она ему не нравится. Чем она ему не нравится? А сам он что, идеальный? Подкинул мне эту «Геологию». Хочет, чтобы я стал геологом? Наверное, не мне первому устраивает этот фокус.