Алексей Разин - Изяслав

• Название: Изяслав
• Автор: Алексей Разин
• Издательство: Армада
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1995
• ISBN: 5-7632-0039-x

Произведения, включённые в этот том, рассказывают о Древней Руси периода княжения Изяслава; об изгнании его киевлянами с великокняжеского престола и возвращении в Киев с помощью польского короля Болеслава II ("Изгнание Изяслава", "Изяслав-скиталец", "Ha Красном дворе").

---

Люда ни у кого не могла узнать об отце. Добромира давно ушла бы сама на разведку, но боялась оставить девушку под присмотром одних служанок. Она ждала, пока войска окончательно расквартируются.

Людомира продолжала смотреть через окно на дорогу и вдруг увидела Богну Брячиславовну. Девушка торопилась и шла, нагнув голову, так быстро, что служанка едва поспевала за нею. Поравнявшись с теремом воеводы, она, точно тень, проскольнула в калитку, вбежала в сени и исчезла. Ещё момент — и она была в светлице Люды. Богна казалась испуганной, даже почти в отчаянии; по-видимому, она хотела что-то сказать, но не знала, с чего начать. Тревога эта была очевидна и для Люды.

— Что с тобою? — спросила она.

— Ничего… Я бежала к тебе… — Девушка осеклась.

— И что же? Ты знаешь что-нибудь об отце? Говори!

— Да, знаю, — отвечала та, глядя с состраданием на Люду, но всё ещё не произносила того, что знала.

Люда испытующе посмотрела на Богну.

— Он всё ещё на княжьем дворе?.. Ведь он туда поехал…

Богна бросилась на шею приятельнице и со слезами начала целовать её.

— Да… поехал… но уже больше… не вернётся, — пролепетала она.

Люда всё ещё не понимала, в чём дело.

— Почему не вернётся?

Богна нежно поцеловала подругу.

— Не может… Мстислав отомстил ему… он умер…

Людомира залилась слезами. Когда обе настолько выплакались, что могли разговаривать, Богна рассказала толково, что случилось с воеводою с минуты его ареста. Обо всём этом поведал её матери Путята, а мать послала уведомить о том Люду.

Через некоторое время после нервного потрясения Людомира призадумалась над своим сиротским положением; она перестала плакать, но перед её глазами постоянно стоял отец, который её так сильно любил, нежил и лелеял. Надо было отыскать хотя бы тело его и похоронить, но где искать? В какую сторону идти? От Богны она узнала, что его повесили в Дебрях. С тяжёлыми мыслями, неподвижно сидела она долгое время, взор её блуждал.

— Пойду искать его, — произнесла она как бы про себя.

— Куда ты пойдёшь? — перепугалась Добромира. — Ведь Дебри велики…

— Верно, за княжьим двором… Туда пойду…

— Подожди до завтра… Пусть всё успокоится… пусть войска и дружина разойдутся по квартирам, и тогда… Слышишь… опять бьют в котлы и литавры…

Но Люда как бы не слыхала предостережений Добромиры.

— Пойду… ещё хоть раз увижу его… попрощаюсь с дорогим моим тятенькой… похороню его по-христиански…

Никакая сила не могла удержать Люду. Она обняла Богну, вырвалась из рук Добромиры и побежала прямо к воротам позади княжеского двора.

По дороге она встречала людей, с удивлением смотревших на неё. Прохожие обращали внимание на её бескровное лицо, длинную расплетённую косу, развеваемую ветром, который, словно железным обручем, сжимал её белую шею и она еле переводила дыхание. Добромира бросилась было за нею, но её старые ноги не могли поспеть за девушкой, и она вскоре потеряла её из виду.

А Людомира всё бежала, не говоря никому ни слова и даже не глядя на прохожих. Миновав калитку за княжеским двором, она побежала по узкой лесной тропинке, ведущей к Печерской лавре, и вдруг остановилась от усталости. Лесной холод освежающе подействовал на её разгорячённый мозг, она пришла в себя и осмотрелась кругом. Везде стоял гигантский лес, упиравшийся вершинами в небо. С обеих сторон прижимались к громадным берегам и осинам кусты орешника, покрытые молодыми, пушистыми и ещё не совсем распустившимися листьями; на мягких почках спокойно висели крупные капли росы, отливавшей на солнце всеми цветами радуги. Тут же, у её ног, из-под прошлогодних пожелтевших и почерневших листьев вырывались фиолетовые головки колокольчиков и фиалок и целые островки подснежников, робко глядевших на солнце. Дальше стояли, одно подле другого, деревья, высокие, внушительные; они молчаливо смотрели в синеву небес и чуть слышно вели между собою беседу. Длинные сучья, сплетаясь в сердечных объятиях, представляли собой род зелёного балдахина, сквозь который проникали острые стрелы солнечных лучей. Они освещали и согревали воскресавшую мелкую поросль, ютившуюся у подножия гигантов.

Остановившись на тропинке, Люда начала вслушиваться в торжественную тишину. Вместе с лёгким дуновением ветерка до её слуха доносилось какое-то эхо. Девушка подняла голову, прислушалась: не то человеческие голоса, не то отдалённый топот лошадиных копыт смутно мерещились ей… Она напрягла слух и вдруг поняла, что это было ни то, ни другое: шумело мельничное колесо на Крещатике.

Стоя на дороге, она не знала, куда идти; однако, подумав и как бы решившись, пошла налево. Долго шла она в лесной тишине, нарушаемой лишь звуком её собственных шагов. Но вдруг из-за холма мелькнул золотой крест; она сделала ещё несколько шагов и вышла на небольшую поляну — ей открылся вид на Днепр. За широкою тёмною зеркальною поверхностью реки тянулся громадный луг, называемый Туруханьим островом; далее блестело какое-то другое водное пространство — это был второй рукав Днепра; ещё далее, на горизонте, зеленел лес, над которым как бы висел голубой, безбрежный шатёр небес.

«Там город… отсюда не далеко», — подумала она и вернулась назад.

Людомира переступила через тропинку, ведшую к монастырю, и остановилась: ей показалось, что перед нею змеится едва заметная тропинка, по которой ещё недавно кто-то прошёл. Молодая травка была примята, орешник поломан, листья и земля как бы истоптаны копытами лошадей. Люда пошла по этим следам.

Она недолго шла под гору; вдруг перед нею открылась лесная прогалина, посредине стояли два дуба, на которых болтались трупы повешенных. Вершины этих дубов, как и окружавших их деревьев, были покрыты стаями воронов, почуявших добычу. Смелейшие из них сидели на головах повешенных и выклёвывали глаза; вороны ссорились и дрались между собою, вспархивали и опять садились; когтями и клювами они рвали одежду на груди несчастных, чтобы скорее добраться до тела…

Люда, испуганная этим зрелищем, увиденным ею впервые в жизни, попятилась назад, и вдруг ей показалось, что она узнает знакомую одежду… Она невольно подалась вперёд, желая убедиться, не ошибается ли, но в тот же момент до её слуха долетел свирепый рёв медведя. Она не видела его, но от этого рёва, прокатившегося по лесу эхом, она вздрогнула. И всё же Люда подошла ближе и среди повешенных узнала своего отца. Тут же она заметила медведя, который, усевшись на ветвях, лапами раскачивал их, так что тела несчастных колыхались. Медведь явился сюда за мёдом и, насытившись им, уже слезал с дерева, как вдруг увидел девушку и от удивления застыл на месте.

Молодая девушка безотчётно смотрела на эту ужасную картину, как вдруг ветвь, на которой висели два трупа и сидел медведь, хрустнула, и медведь вместе с повешенными свалился на землю.

Люда казалась спокойною и как будто не видела медведя. Не обращая внимания на присутствие косолапого, она наклонилась над отцом, поцеловала его руку и начала молиться.

Медведь, удивлённый, а может быть, заинтересованный всем этим, не убегал. Он отошёл на несколько шагов от умершего, сел и не спускал глаз с девушки. Он смотрел на неё с таким любопытством, точно хотел понять наконец, что же вокруг него происходит. Смотрел, пожалуй, добродушно, как бы не имея никаких худых намерений; только ноздри и нос его были в движении. Время от времени она настораживал уши, прислушивался, но не спускал глаз с молодой девушки.

Между тем Люда, быть может пришедшая в себя и вспомнившая, что она находится рядом с опасным соседом, подняла голову, и её взгляд встретился со взглядом медведя, смотревшего на неё добрыми глазами. Но тут просвистела стрела и вонзилась в левый бок медведя. Раненый зверь рявкнул от боли и гнева, ударил себя лапою по морде и повалился на спину. Рана оказалась смертельной, стрела попала прямо в сердце. Всё это произошло мгновенно. Людомира, поражённая увиденным, отскочила от тела отца и в то же мгновение услышала человеческие голоса и топот коней. Она оглянулась — не свои… По одежде догадалась, что это не половцы, но и не свои… Правда, разговор их был похож на русский, но она его не понимала. За кустами мелькнуло несколько всадников, и она догадалась…

— Ляхи! — вскрикнула девушка, бессильно опустилась на колени, припав к телу отца.

Да, это были ляхи: один из опоздавших отрядов Болеслава проезжал ближайшей дорогой к месту своей стоянки на Берестове. Услыхав рёв медведя, отряд задержался как раз там, где оставили следы насильники. Несколько всадников отделилось от отряда, и вскоре их глазам представилась печальная картина: висевшие на дубах мертвецы, над которыми кружили вороны, испуганные рёвом зверя. В стороне сидел медведь и с любопытством смотрел на девушку, стоявшую на коленях возле мёртвого тела…