Алексей Разин - Изяслав

• Название: Изяслав
• Автор: Алексей Разин
• Издательство: Армада
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1995
• ISBN: 5-7632-0039-x

Произведения, включённые в этот том, рассказывают о Древней Руси периода княжения Изяслава; об изгнании его киевлянами с великокняжеского престола и возвращении в Киев с помощью польского короля Болеслава II ("Изгнание Изяслава", "Изяслав-скиталец", "Ha Красном дворе").

---

Лекарь прислушался к хриплому, захлебывающемуся кашлю больного, поднял рубашку на его содрогающейся груди и припал ухом к телу княжича, потом долго прощупывал и выстукивал его спину. Он спросил у князя, у мамушек и слуги, хлопотавших у постели больного, давно ли приключилась беда.

Одна из мамушек начала словоохотливо объяснять, но вперёд выступил старый слуга. Он сказал:

- Тому три дня занемог княжич. Тряска его начала бить легонько, а потом взыграла... Горячий он, говорит без памяти...

Мак поднял руку больного, нащупал пульс. Тихо спросил у Мстислава, нажимая пальцем в подреберье:

- Болит?

Княжич кивнул.

Мак притронулся к его правому боку:

- И тут?

Мстислав застонал.

Лекарь всмотрелся в желчную окраску его лица. Очевидно, рыбья желтяница. Болезнь, которую Гиппократ называл "френитом", предупреждая: "От неё мало остаётся в живых", а Ибн Сипа говорил: "Для борьбы с ней необходима могучая натура и умелый лекарь".

Мак попросил у князя разрешения пойти к себе домой за чемерицей, горицветом и другими лекарственными растениями. Ему был нужен также нож и щётки для массажа.

Изяслав Ярославич отрядил с лекарем двух слуг. Он приказал поселить Мака на время болезни княжича в соседней светёлке.

Мак ехал в крытом, изнутри устланном коврами и подушками княжеском возке и думал о том, что и в этом случае его судьба похожа на судьбу Ибн Сина. Болезнь княжича спасла ему жизнь. А не помогали ли болезни правителей великому учителю? Когда Ибн Сина вылечил правителя Бухары эмира Нух Ибн Мансура, то получил в награду право пользоваться великолепной библиотекой. Недуг правителя Хамадана[81] спас "князя философов" от расправы разъярённых воинов. Жизнь учёных и судьбы открытий часто зависели от случайностей и прихотей властителей.

...Второй день жил Мак во дворце князя. Вторую ночь не спал, борясь за жизнь Мстислава. Его лечебные действия основывались на учении о четырёх соках человеческого организма.

Древнегреческие мудрецы учили, что человек и мир родственны, что человеческий организм и мир устроены по одному принципу. Четырём элементам - воздуху, воде, земле и огню - в мире соответствуют четыре первичных свойства: сухость, влажность, холод и тепло. И в человеческом организме четыре сока: кровь, флегма, жёлтая и чёрная желчь вызывают эти же свойства. И так же, как в мире при неуравновешенности элементов происходят землетрясения и наводнения, так и человеческое тело потрясают лихорадки и кровоизлияния, так же, как в мире происходят горообразования, так и у человека появляются морщины.

У Мака было своё дополнение к этому учению. Он, как и русский монах и лекарь Агапит[82], считал, что организмом, а также борьбой организма с болезнями, движением соков руководит мозг. И лишь в том случае, если в него проникли избыточные или испорченные соки, человек заболевает. Значит, при любом недуге в первую очередь надо очистить мозг.

3

Силы Мстислава слабели с каждым часом. Однажды он открыл усталые молящие глаза, скользнул взглядом по лекарю и прошептал:

- Пир и рать - суета сует...

- Что ты сказал? - Мак наклонился к больному.

- Жил шумно, а ненужно... Пир да рать, рать да пир, а зачем? Теперь гляжу - суета сует...

Лекаря охватила такая жалость к больному, словно то был его собственный сын. Слова княжича задели самые тонкие струны его души. Нет, не в радости и довольстве собой родится раздумье, но в муках, в боли и смятении. А раздумье родит истину. И вот она - в словах молодого княжича.

А Мстислав ещё тише спросил:

- Кончусь скоро?

- Будешь жить! - крикнул Мак и повторил тише, торжественно, словно клялся: - Будешь жить.

Он действительно клялся себе самому отстоять юношу и отогнать смерть. Он видел на лице больного её зловещую тень. Он слышал в его хрипе её дыхание. Он чувствовал её прикосновение в пульсе княжича и собирал все свои силы для решающей схватки. Всякий раз, вступая в единоборство со смертью, он за сотнями лиц и тел различал её одну и превращался из слабого сморщенного старика в Пересвета-оружейника, героя и победителя. Так он достигал того, чего не могли достигнуть другие ученики Ибн Сины, в этом был его секрет, поражавший самого князя врачей.

...Мак крепко зажал вену больного, смазал место пореза кровоостанавливающей мазью и опустился в кресло. Шло время. Он сидел у постели княжича и наблюдал отсутствующим взглядом, как стекают капли пота с жёлтого чела, как под глазами тают чёрные тени и постепенно кровь приливает к впалым щекам. Рвотное и кровопускание сделали своё дело. Смерть отступала медленно. Словно она всё ещё надеялась улучить мгновение, когда лекарь отвернётся, чтобы сжать жертву в своих костлявых объятиях. Мак с нежностью глядел на спасённого, вспоминал слова княжича: "Рать и пир - суета сует..."

Больной открыл глаза. Узнал Мака, улыбнулся:

- Есть... Кисленького...

Лекарь дёрнул шнурок колокольчика. Вошёл слуга с подносом. Мак взял чару мёда, поднёс к губам Мстислава. Княжич попытался рукой отвести её:

- Не... Кисленького...

- Сначала мёд! В нём - твоё спасение, - строго сказал Мак. - Отец мой из мёда готовил более тридцати целебных взваров. Мёд - питье наших предков.

Мстислав покорно глотнул из чары.

Княжич ел долго и опорожнил все посудины на подносе. Он попросил ещё еды. Мак не разрешил. Слуга удалился. Мак тоже хотел уйти, но Мстислав запротестовал:

- Посиди со мной!

Он слабыми руками взял руку лекаря и поднёс к губам. Мак отдёрнул руку:

- Я лекарь, не более. А руку у князя целуют.

- Ты - головной. Ты важней князя... Ты ратник супротиву смерти!

Сердечная благодарность слышалась в словах княжича, и Мак растрогался. Вот и награда за его труды, признание его великого дела.

- Поспи... - сказал он Мстиславу. - Откроешь очи, увидишь меня. Я скоро приду.

Он оправил постель больного и тихо ушёл в отведённую ему светёлку. Там лёг на устланную ковром широкую лежанку и попытался уснуть. Но мысли теснились в его голове, рождая и подталкивая одна другую. Снова выплыл старый, давно тревожащий вопрос: "А из чего же сами мысли? Из чего они появляются? Наши силы - от пищи, наши мышцы - от работы. От чего же мысли? Может быть, они родятся от молнии? Или от грома? А во что они превращаются? Тело человека умирает и превращается в прах. А мысли? Не они ли, мысли давно умерших, навещают живых во снах? И тогда нам видится неизведанное, то, что изведали умершие".

Но во что бы ни превращались мысли. Мак верил: они не умирают вместе с человеком, а во что-то превращаются. И остаются рядом с живыми, среди нас. И как-то влияют на живых людей. Хорошие мысли плодят добро, плохие зло. "Добрая мысль - что доброе семя", - говорил отец. Мак помнит его слова, но всё же спрашивает себя: "А может быть, наоборот: плохие мысли плодят добро, а благие - зло? Так же, как согревающий огонь плодит пожар, а угрюмые тучи - благодатный дождь?"

Ибн Сина научил Мака никогда не говорить "знаю", а употреблять слово "думаю". Ведь то, во что верили сегодня, он отбрасывал завтра, если видел его несостоятельность. Ибн Сина учил его быть смелым с утверждениями других и с собственными утверждениями. И Мак говорил себе: "Прометей пожелал сделать людей людьми и дал им искру огня. А какой-то другой бог, оставшийся в неизвестности, пожелал сделать людей богами. Он дал им искру сомнения".

Две силы слились в Маке - от отца и от Ибн Сины, учителя...

4

Мака разбудил княжий тиун Маврикий:

- Господин кличет!

Лекарь поспешно прошёл к князю. Изяслав Ярославич был один. Он сидел в своём кресле и глядел на Мака как-то виновато. Маку пришлось долго ждать княжьего слова. Изяслав, отводя глаза, сказал:

- О твоей вине говорил с митрополитом и игуменом Феодосием. Люты они на тебя. Тяжко мне довелось. Уговорил... - Он поднял глаза и посмотрел на Мака. - Памятовал твоё усердие сына моего ради. - Князь опустил глаза и повторил: - Уговорил... Должен ты снова присягнуть в вере православной и принять новое имя. Тогда злодейство твоё на старом имени - на Маке останется. А ты получишь иное имя... Новое имя - новый муж... Чистый от грехов... И к тому богохульнику непричастный...

Он говорил ещё, но Мак больше ничего не слышал. Казалось бы, всё решается просто. Почему же не присягнуть и не принять новое имя? Но тут иное - тут затронута не только его гордость и честь. Он должен признать, что поступал богопротивно, изучая мёртвое тело. Нет, лучше он умрёт!

"Но ведь я погибну не как жертва науки. Враги сделают меня жертвой веры. Мусульманин или язычник не захотел принять христианства - и всё. Мусульмане, узнав о моей смерти, припишут меня к мученикам. Это ещё страшнее. Русич, ученик Ибн Сины, - мученик за мусульманство! Иногда люди продолжают борьбу и после своей смерти. Их гибель раздувает огонь их учения. Но со мной случится другое. Я погибну как раб недоразумения. Я перестану бороться".