Алексей Разин - Изяслав

• Название: Изяслав
• Автор: Алексей Разин
• Издательство: Армада
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1995
• ISBN: 5-7632-0039-x

Произведения, включённые в этот том, рассказывают о Древней Руси периода княжения Изяслава; об изгнании его киевлянами с великокняжеского престола и возвращении в Киев с помощью польского короля Болеслава II ("Изгнание Изяслава", "Изяслав-скиталец", "Ha Красном дворе").

---

— Хорошо же, моя пташечка, я выкурю тебя отсюда! — покачал он головой и пошёл своим путём.

Теперь он не мог позабыть Люду: она преследовала его всю ночь. Он ступил на мостик и под шум вертевшихся мельничных колёс принялся обдумывать план мести.

Прошло несколько дней. В воскресенье Добрыня отправился в город и зашёл на княжеский двор. Изяслав возвращался из Десятинной церкви домой, как вдруг заметил стоявшего на рундуке Добрыню. При виде этого старика, часто вертевшегося перед ним юлой, князь вскипел гневом.

Но едва он подошёл к нему, как Добрыня бросился к ногам князя и начал целовать землю.

— Встань, встань, Добрыня! — сказал Изяслав. — Уж, наверно, пришёл с недобрыми вестями?

Добрыня встал и молча поклонился в пояс.

— Ну, вышел из темницы?

— По твоей милости, князь, и я пришёл поблагодарить тебя.

Изяслав проницательно посмотрел на него.

— Ещё что скажешь? Зачем пришёл?

— Пришёл с вестью, предупредить тебя, чтобы ты приготовился встретиться с врагом.

Князь вздрогнул при мысли о неприятеле, тем более что у него их было много.

— О ком ты говоришь?

Добрыня снова упал к ногам Изяслава.

— Болеслав уж прислал своих шпионов, верно, и сам скоро приедет.

— Ты видел их?

— Видел, милостивый князь.

— И покажешь?

— До самых ворот доведу.

Изяслав призадумался.

— Кто?

Колдун снова поклонился в пояс.

— Ты знаешь Люду, милостивый князь? Ляшский король, отъезжая, прихватил её с собой, но ненадолго: она уже вернулась и поселилась в своём доме. Народ снова начал толпиться у её двора… Кто знает, может, через несколько дней опять вечевой колокол загудит на Подоле.

Воспоминания о недавно происходившей борьбе, мысль о том, что она может повториться, что внушитель всех заговоров, которого он боялся, и впрямь может возвратиться и протянет руку за великокняжеским венцом, пробудила в нём уснувшую месть.

— Ты убеждён, что Люда вернулась? — спросил князь.

Его чрезвычайно удивляло, что ещё никто не доложил ему об этом. Именно это обстоятельство вызывало подозрение в измене.

— Да, видел, милостивый князь, собственными глазами.

Изяслав сжал кулаки.

— Я разорю это волчье гнездо!

То, что рассказал ему Добрыня, казалось правдоподобным, потому что Люда, как киевлянка, имевшая много знакомых, могла действовать в пользу польского короля. Он был убеждён, что Люда изъявила согласие приобрести для него сторонников, тем более что она ненавидела Изяслава, повесившего её отца. В том, что она могла действовать против него, не было ничего удивительного. Таким образом, всё говорило не в пользу девушки.

Отпустив Добрыню домой, князь стал обдумывать, что же именно делать ему с Людомирой. Мысль о мщении возрастала с каждой минутой.

— Я велю разорвать её на куски и бросить собакам и воронью на съедение. Пусть Болеслав знает, какая участь ждёт его в Киеве, если он посмеет протянуть руку за великокняжеским венцом.

Князь решил наказать беззащитную девушку за собственную свою вину и этим наказанием устрашить тех, кто, как Варяжко, захотел бы пойти к польскому королю с поклоном.

Между тем Люда и Добромира не догадывались, что над ними снова занесён меч, который отрубит последнюю ветвь родословного древа воеводы Коснячко.

Изяслав ждал недолго — он не спрашивал, чем провинилась Людомира, он довольствовался тем, что ему сказал Добрыня. Ведь всё, что сказал колдун, соответствовало настроению его души и мыслей.

Однажды вечером во двор терема Коснячко въехала толпа всадников, вооружённых топорами и мечами. Шум, вызванный лаем собак, отпиранием ворот и бряцанием мечей, обратил внимание сидевших в тереме женщин. Они привыкли к тишине и поняли: что-то случилось. Но что?

Добромира выглянула в окно и, с ужасом отскочив, перекрестилась. В памяти всплыла похожая картина: толпа вооружённых всадников у них во дворе год назад; они хватают старого воеводу и отвозят его на княжеский двор.

«Господи, неужто опять беда!» — подумала она и кинулась к Люде. Испуганные женщины растерянно смотрели друг на друга.

— Уходи, дитя моё, уходи! — воскликнула Добромира.

— Что случилось?

Не успев ответить на этот вопрос, Добромира, перепуганная насмерть, пыталась увести с собой Люду.

— Уходи, уходи! — повторяла она. — Под лестницей есть выход в сад… только бы нам добраться туда, потом уж поговорим.

Обе женщины побежали вниз, потрясённые недобрым предчувствием.

— Но что случилось? — допытывалась Люда.

— Княжеские конюхи уж на дворе, — задыхаясь, отвечала Добромира. — Скорее, скорее!

Тут дверь, ведшая на лестницу, с грохотом распахнулась и несколько злых лиц показалось на пороге…

Дорога к бегству была отрезана.

Женщины прижались друг к другу и с ужасом отпрянули назад.

— Что вам нужно? — дрожащим от страха голосом спросила Добромира.

— Да уж не тебя, старая карга! — И в ту же минуту несколько человек вошли в избу, схватили Люду и стали отрывать её от Добромиры.

— Поди, поди, моя милая! — говорил кто-то. — Мы отведём тебя к ляхам, там тебе будет хорошо.

Женщины не понимали, в чём дело.

— Чего? Зачем? — спросила Добромира.

— Ну, ты, старая, молчи! Тебя не спрашивают… А зачем её ляшский король прислал сюда?

— Король!.. Прислал?..

— Ну, да, а вы думали, что князь ничего не знает?

— Да что вы! Никак белены объелись! — вскричала мамка.

Между тем конюхи продолжали тащить Люду, которая недолго упиралась и, наконец, обессилев, упала на пол.

— Волоки, волоки её!

— Пусть головой выметет лестницу!

И среди крика, плача и грубых острот послышался стук головы, ударявшейся о ступеньки лестницы: её тащили во двор. Со связанными руками, её привязали позади седла самого сильного коня, и Люда, полуживая, перекинутая через спину лошади, касалась волосами и руками земли.

— Стойте! Живодёры! — кричала Добромира. — Не мучьте её. Я сама пойду к князю, кто-то возвёл на неё напраслину. Князь разберётся, ведь он смилуется, подождите!

— Ступай хоть на все четыре ветра! — отозвался один из конюхов. — Нам нет дела до тебя, а уж мы-то знаем, что с ней сделать.

Добромира, заломив руки, плакала, умоляла, наконец, наклонилась, чтобы поцеловать в лоб Люду, и кинулась на княжеский двор.

Едва она прикоснулась губами к лицу молодой девушки, как та открыла глаза.

— Останься, мамушка, здесь, со мною, останься! — И она приподняла руки и ухватилась за шею мамки. — Не оставляй меня одну, не оставляй, останься! — умоляла она.

Ворота скрипнули, и отряд выехал со двора. Люда продолжала держаться за шею мамки. Лошадь, на которой она была привязана, двинулась вслед за другими. Руки Люды, цеплявшиеся за шею мамки, задрожали и потянули за собой старуху.

— Оторвите эту колдунью! — крикнул кто-то.

— Не время: соберутся люди, и она сама отстанет от неё.

И отряд, окружив коня с девушкой, направился прямо к Золотым воротам.

— Только бы нам выехать на дорогу к Василеву, — отозвался кто-то.

— Эк, сказал! Да пошто нам ехать на Василев? Повернём сейчас на Шулявку.

По-видимому, совет этот понравился конюхам, так как действительно, отряд выехал на песчаную дорогу, повернул к Шулявке, а затем рысью помчался на мост, перекинутый через Лыбедь. Ноги Добромиры тащились по земле, ударяясь о камни, и цеплялись за кусты, но старая мамка крепко держалась обомлевшими руками за плечи Люды и продолжала бежать за лошадью. Каждый сильный толчок подбрасывал их обеих, и тогда Люда открывала глаза, налившиеся кровью, и еле слышно шептала старухе:

— Не оставляй меня, мамушка, не оставляй!

Наконец затёкшие руки Люды расплелись и отпустили Добромиру, старая мамка упала на землю.

Бежавшие позади кони перепрыгнули через неё и помчались вперёд. Старуха только слышала какой-то бешеный топот и хохот конюхов. Отряд, затерявшись в густых кустах лозняка, исчез из виду.

Добромира полежала минутку на земле, затем вскочила на ноги и побежала в том направлении, куда скрылся отряд. Он остановился среди густого орешника.

— Ну, довольно, мы далеко за городом! — отозвался начальник отряда. — Пора кончать с ней.

Конюхи отвязали Людомиру, которая едва дышала от боли и страха. Девушка была красной, кровь прилила к лицу, и, казалось, Люде осталось недолго жить. Она лежала без движения.

— Ну, давай верёвки! — раздался чей-то голос.

Один из конюхов начал распутывать постромки.

— Тоже ведь князю Бог весть какая мысль пришла, — сказал кто-то из конюхов. — Посадил бы её надолго в темницу, как Вышеслава, а то бы повесить велел, как воеводу, и кончено.