Даниель Циммерман - Александр Дюма Великий. Книга 2

• Название: Александр Дюма Великий. Книга 2
• Автор: Даниель Циммерман
• Издательство: ТЕРРА; Физкультура и спорт
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1996
• ISBN: 5-300-00858-3

Подробная биография — настоящий путеводитель по творчеству Александра Дюма-старшего (1802–1870) — принадлежит перу известного современного романиста, лауреата многочисленных литературных премий Даниеля Циммермана.

Во вторую книгу вошли: продолжение биографии Дюма и не публиковавшиеся ранее исследования писателя по истории Франции под общим названием «Жак Простак».

---

Для нас присутствие персонажей не ограничивается их появлением в книгах: тот, кого вы видите адъютантом в одном произведении, в другом оказывается уже королем, а в третьем его ссылают и расстреливают». Вот кого это напоминает: «Бальзак создал большой и прекрасный столикий труд, озаглавленный «Человеческая комедия».

Наш собственный труд, начатый с ним одновременно, но, как мы считаем, еще не завершенный, можно было бы назвать «Драма Франции».

Это осознание своих трудов как единого целого позволяет ему внимательнее отнестись к еще не затронутым в его творчестве историческим периодам. «Графиню де Шарни» он оставляет в период Террора, но собирается продолжить историю через Директорию, Консулат, до «момента, когда Наполеон становится Бонапартом». Это новое плавание по романическим волнам как будто бы совпадает с началом его связи, о которой практически ничего не известно, с Мари де Фернан, именовавшей себя Виктором Персевалем. Ни хрупкая и скорбная Изабелла, только что потерявшая ребенка и нуждающаяся в его постоянном присмотре, ни скорбная и хрупкая Эмма Маннури-Лакур, не оправившаяся от своих преждевременных родов и нуждавшаяся скорее в том, чтобы ей перевязали эпистолярные и поэтические трубы, не могли более служить ему интеллектуальными стимуляторами. Виктору Персевалю был двадцать один год, явилась она из родной своей Биггории с длинными зубами и с целой кучей переводов с английского. Ей страшно повезло с Александром, который разом принял все ее тексты и самую переводчицу — новую любовь, способную вдохнуть жизнь в творческий карбюратор. Поэтому, стоило издателю «Journal pour tous» Жюлю Симону заикнуться о новом романе, как Александр рассказал ему о готовом замысле «Рене из Аргонна», истории волонтера 1792 года. «Действие происходило в 1791–1793 годах, и первая глава начиналась в Варенне, в вечер ареста короля.

Но только <…> есть одна вещь, которую я совершенно не способен сделать: книга или драма о местах, которых я не видел <…>, и, разумеется, я гораздо больше времени потерял, изучая Иерусалим или Коринф на расстоянии, чем если бы сам туда поехал». Итак, 19 июня 1856 года он отбывает в Варенн вместе с Полем Бокажем. Изучив местность, проведя расследование и опросив очевидцев, он по возвращении в Париж считал себя вполне готовым приступить к роману. Однако дело не двигалось, и он решил, что пребывание за городом благоприятно воздействует на творческий процесс. Он едет к сыну в Сент-Ассиз, неподалеку от Мелёна. Опять ни с места! «Я находил утешение в устных рассказах». Можно предположить, что зеленые глаза русской красавицы, подруги младшего Дюма, вернули все же ему утраченный пыл. «Случаю было угодно, чтобы я рассказал один из них, услышанный мною от Нодье: то была история четверых молодых людей, примкнувших к отрядам Иегу и позже казненных в Бург-ан-Бресс». Младший Дюма советует ему оставить «Рене из Аргонна» и заняться этим роялистским заговором конца Директории. Александр ничего не имеет против, тем более, что сын подает ему идею двух персонажей — английского лорда и французского капитана, храброго до самопожертвования, как Генерал, с той, однако, разницей, что храбрость деда младшего Дюма не распространялась на готовность подвергнуться кастрации. Александр снова уезжает, на этот раз в Бург-ан-Бресс, где снова расспрашивает очевидцев, и к концу года готовы «Соратники Иегу», еще одна прекрасная книга. Тем не менее путешествие с Полем Бокажем было не напрасным. Александру оно послужит пищей для «Вареннской дороги», исторического исследования, вышедшего в 1858-м, и для романа «Волонтер 92-го, или Рене Бессон, свидетель Революции». Последний, к сожалению, не был доведен до конца, но написанные четыреста страниц много обещали.

В «Revue de Paris» начинает печататься «Мадам Бовари». Несмотря на искажения — результат благонамеренности Максима Дю Кан, сего большого друга Флобера, книга сохранила новизну в той степени, чтобы вызвать негодование властей. 24 января 1857 года Флобер предстает перед уголовным судом по обвинению в оскорблении общественной, религиозной морали и нравственности. Он оправдан, хотя и признан виновным в том, что недостаточно отдавал себе отчет в существовании границ, которых литература, пусть даже самого легкого пошиба [!], не должна нарушать». Непонятый, опозоренный Флобер испытывает глубокое отвращение к скандальному успеху своего романа, на который он вовсе не был рассчитан. Критика была убийственной. Только Барбе д’Оревили, Бодлер и Сент-Бёв воздали ему по заслугам, да и то Сент-Бёв сравнил Флобера с Дюма-сыном, полагая, что этим ему польстил! А что же Александр? Терпение, дорогие читатели. В тот момент он все еще занят защитой Гюго. Когда одна из актрис Комеди-Франсез под псевдонимом подло выступила против изгнанника в «Figaro», Александр 5 марта пишет открытое письмо директору театра Ампи[140]:

«Я знаю, что заметка в «Figaro», подписанная «Сюзанна», принадлежит мадемуазель Огюстине Броан.

Я испытываю к господину Виктору Гюго такую глубокую дружбу и такое восхищение перед ним, что не желаю, чтобы особа, напавшая на ссыльного, когда-либо играла в моих пьесах.

Посему убедительно прошу вас изъять из репертуара «Мадемуазель де Бель-Иль» и «Воспитанницы Сен-Сирского дома», в том случае если вам не захочется передать роли, которые играет в этих пьесах мадемуазель Броан, другим актрисам по вашему усмотрению».

В этом есть и театральность, и мушкетерство, даже если Александр и был вовсе не вправе запрещать свои пьесы. И Гюго, узнавший об этом из бельгийских газет, на его счет вовсе не ошибается, когда пишет:

«Великие сердца подобны небесным светилам; они светят и греют своим собственным внутренним светом и теплом. Следовательно, вам нет нужды в похвалах; нет даже нужды и в благодарностях; но мне самому совершенно необходимо сказать вам, что с каждым днем я люблю вас все больше, и не только потому, что вы — одно из самых ослепительных явлений моего века, но и одно из его утешений».

Александр был бы очень не прочь повидать былого своего соперника, так мелочно проявившего когда-то свои ревнивые чувства к нему, но на которого ныне он вполне мог рассчитывать как на друга. Случай представился во время выборов в Англии. Александр отправляется туда в качестве корреспондента «La Presse» для освещения событий. Что он и делает в письмах из Лондона. 4 апреля он высаживается на острове Гернси. Гюго ведет его к себе в дом, где вовсю идут работы по благоустройству. Испытывающий ужас перед всяким рукоделием, Александр, как и положено, восхищается вдохновенными поделками Гюго. Тот, кто лишь через пять лет закончит «Отверженных», в настоящий момент опустошает лавки антикваров, старьевщиков, делает большие закупки у частных лиц. Церковные скамьи идут на изготовление каминов, алтарные покровы — на балдахины для кровати, аналои — на люстры. Он расписывает всадниками и фантастическими животными китайские ширмы. В дубовой галерее прорубает коридор, который никуда не ведет, но служит ему для «ходьбы в стене». В мебели устраиваются тайники с секретным шифром, куда он прячет свои рукописи[141]. О чем беседовали два старых соратника по романтизму, неизвестно. Очевидно, о своих произведениях и о Республике, которая видится Гюго «социальной, но не лишенной свободы». И, разумеется, не о личной жизни, хотя, возможно, Александр и навещает на соседней вилле Жюльетту Друэ. Между тем у обоих пятидесятилетних здоровяков и в личной жизни есть общее: плата за любовь. Александр в этой области не ведет никакого учета, ничего не скрывает, разве что своих детей, да и то безуспешно. Гюго скрупулезно записывает свои расходы под рубрикой «помощь ссыльным». Основываясь на этой малой истории великих людей, стоило бы посоветовать какому-нибудь студенту, ищущему сюжет для диссертации, не пытаться выяснить в который раз, кто был истинным автором произведений Шекспира или Александра, но изучить зависимость между интеллектуальным и сексуальным долголетием в творчестве.

«Мушкетер» умер, да здравствует «Монте-Кристо»? На этот раз еженедельник, посвященный «романам, истории, путешествиям, поэзии, изданный и составленный исключительно Александром Дюма», дабы избежать раздражающих упреков в неоплаченном соавторстве. «Монте-Кристо» будет регулярно, тиражом в десять тысяч экземпляров выходить с 27 апреля 1857-го по 10 мая 1860 года, а затем после полуторагодовалого перерыва станет выходить дважды в неделю с 1 января по 10 мая 1862 года. В одном из первых номеров, 18 мая 1857-го, Александр опубликует рецензию на «Мадам Бовари», называя ее «замечательным произведением», «книгой первостепенного значения». Он считает Флобера продолжателем «Бальзака, но с более четкими перспективами и с более совершенным стилем.

Есть три вида воображения.

— Малое воображение, если можно так сказать, воображение на уровне слов.

— Воображение второго порядка — на уровне деталей.