Даниель Циммерман - Александр Дюма Великий. Книга 2

• Название: Александр Дюма Великий. Книга 2
• Автор: Даниель Циммерман
• Издательство: ТЕРРА; Физкультура и спорт
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1996
• ISBN: 5-300-00858-3

Подробная биография — настоящий путеводитель по творчеству Александра Дюма-старшего (1802–1870) — принадлежит перу известного современного романиста, лауреата многочисленных литературных премий Даниеля Циммермана.

Во вторую книгу вошли: продолжение биографии Дюма и не публиковавшиеся ранее исследования писателя по истории Франции под общим названием «Жак Простак».

---

Он заканчивает «Графа Монте-Кристо», «Шевалье де Мэзон-Руж» и «Госпожу де Монсоро», начинает печатать «Бастарда из Молеона», берется за «Жозефа Бальзамо», хронологически первого из его великих романов, связанных с Французской революцией. Он ставит тогда перед собой весьма серьезный вопрос по поводу Бальзамо-Калиостро: «Состоят ли в сговоре гипнотизер и гипнотизируемый?»[65] «Я решил проделать лично несколько опытов, не доверяя тем, что могли бы произвести передо мной иностранцы, заинтересованные вызвать доверие к гипнозу». Он не говорит, какие именно опыты он производил, но констатирует только их результат. Статистически, согласно мнению двух третей испытуемых, он «наделен большой гипнотической силой. <…> Отметим, что опыты производил я лишь с молодыми девушками и женщинами». Возникает вопрос, почему. Правда, одно исключение мужского рода все же имеется: знаменитый медиум Алексис, приезжавший играть роль влюбленного в театре Сен-Жермен. После спектакля ужин у Александра в многолюдной и галантной компании. Собравшиеся хотели бы получить подтверждение божественного дара Алексиса. Нет ничего легче, но надо только, чтобы предварительно кто-нибудь его усыпил. Александр вызывается попробовать: «Я скрестил руки, собрал всю свою волю в кулак, я смотрел на Алексиса и повторял про себя:

— Пусть он заснет.

Алексис покачнулся, как пораженный выстрелом, и упал навзничь на диван». Все испугались, Александр тоже, так как Алексиса била нервная дрожь. Во сне он умолял Александра никогда больше так не делать, не предупредив его заранее: «Вы же меня убьете». Александр вынужден убрать флюиды, которые гнетут желудок медиума, дабы он успокоился и смог рассказать собравшимся удивительные подробности своей личной жизни. Пробуждение Алексиса было легким, и вот слишком скромный вывод Александра: «Гипноз — это развлечение, но еще не наука», однако все же искусство, и доказательством служит «Жозеф Бальзамо», погрузившись в чтение которого уже совершенно невозможно избежать его гипнотического воздействия до самого конца четырех томов.

Между тем Александр вынужден прервать работу над романом в конце лета 1846 года. Ибо Франция нуждается в нем, чтобы довести до конца благородную цивилизаторскую миссию, которую она осуществляет за своими пределами. Сто тысяч солдат Бюжо в конце концов вразумили десять тысяч плохо вооруженных людей Абд эль-Кадера. В 1844 году эмир вынужден искать убежища в Марокко. Французы обстреливают Танжер и Могадор и побеждают марокканскую армию при Исли. Абд эль-Кадер возвращается в Алжир и поднимает там новое восстание, поражение которого можно предвидеть в нынешнем 1846 году. В конце концов, эмир в обмен на обещание свободы уезжает вместе с семьей в Египет. Но король-груша не сдерживает слова, и Абд эль-Кадер заключен в тюрьму во Франции. II Республика ситуацию эмира не изменит, и освободит его из тюрьмы только Наполеон Малый в 1852 году.

А пока что в 1846-м правительство пытается вербовать поселенцев. Но добровольцев не находится. Одному из сотрудников министра народного образования Сальванди приходит в голову гениальная идея: послать Александра в командировку, дабы он привез оттуда несколько томов путевых очерков и «возможно, из трех миллионов его будущих читателей пятьдесят — шестьдесят тысяч почувствуют вкус к Алжиру»[66]. Сальванди согласен, приглашает Александра с ним пообедать, оказывает ему «самый лучший прием и демонстрирует самую открытую улыбку», формулируя свои предложения следующим образом: «Первое — присутствие на бракосочетании монсеньора герцога Монпансье в Испании; второе — посещение Алжира». Александр, называвший себя «Вечным жидом литературы», соглашается при одном условии: если в его распоряжение будет передан военный корабль. Сальванди поднимает брови: Александр требует почестей, предоставляемых лишь принцам крови. Но ведь и у литературы свои принцы. Само собой разумеется, что Сальванди не может в одиночку разрешить проблему использования французского морского флота. Шумные дебаты в совете министров. Кто-то за, кто-то против. Как обычно, все решает король-груша. Не так уж и плохо, чтобы знаменитый французский писатель поведал миру о свадьбе одного из его сыновей с Марией-Луизой Бурбонской, младшей сестрой королевы Изабеллы II Испанской, и поставил свое творчество на службу его колониальной политике, пусть будет корабль, но господин Сальванди должен все же проследить, чтобы расходы на путешествие были максимально сокращены.

«Министр народного образования дал полторы тысячи франков из фонда поощрения и помощи литераторам плюс полторы тысячи из литературных командировок. Министр внутренних дел дал три тысячи франков из резерва для особых поручений. Г-н де Монпансье дал двенадцать тысяч франков. В общей сложности восемнадцать тысяч франков. Получив означенную сумму, Дюма сказал: «Отлично! На проводников хватит!» — пишет Гюго в «Увиденном», не забыв добавить, что Александр едет в качестве «историографа» бракосочетания де Монпансье. Это маленькое коварство тут же взято на вооружение газетами. Александр возмущен подобной «глупостью», он едет в Мадрид в качестве гостя, а не на службу, так же и с Алжиром, где он будет делать только то, что захочет, и в обоих случаях напишет лишь то, что сочтет нужным. Слово он сдержит.

Никто никогда не видел, чтобы Александр путешествовал в одиночестве. В состав экспедиции на этот раз входят сын, Маке и художник Луи Буланже, женщин возьмут на месте. В качестве слуги трактирщик Шеве рекомендовал ему негра, говорящего на пяти языках, в том числе и на арабском, в своей стране носящего имя О-де-Банжуен, а во Франции именующегося Полем. Александр хочет с ним встретиться и совершенно очарован его внешностью. «Ни низкого лба, ни приплюснутого носа, ни вывороченных толстых губ негров Конго или Мозамбика не было у О-де-Банжуена. Это абиссинский араб во всей элегантности форм своей расы». Шеве предупредил Александра только об одном недостатке Поля: он теряет все, что ему дают. Он «забыл меня предупредить, что Поль имеет также ясно выраженную склонность к рому», полагая, очевидно, что «я и сам это замечу». Но очень трудно сердиться за это на Поля, настолько у него «прелестное вино и восхитительный ром». Таким образом, Александр оказывается в обществе четырех человек, которых надо содержать в течение нескольких месяцев, для чего восемнадцати тысяч франков дотации явно недостаточно. В результате в доказательство своей деловой сметки он продает за сорок тысяч франков железнодорожные акции, купленные за пятьдесят: промедли он еще несколько месяцев, и потери составили бы уже не двадцать процентов, а пятьдесят.

Отъезд в начале октября. Отчет о путешествии «Из Парижа в Кадикс» представлен в форме сорока четырех писем, адресованных даме, имя которой не названо, однако, по некоторым признакам можно предположить, что речь идет о Дельфине де Жирарден, настолько восторженно отзывается Александр о ее очаровании, культуре, остроумии; и, кроме того, письма предназначены для напечатания в «la Presse». Не стоит даже и говорить, что с такой собеседницей Александр, как никогда, искрится весельем и остроумием. Путешествие по Франции на поезде, в дилижансе, на почтовых лошадях, переход через границу в Ируне. «Каково же было мое удивление, сударыня, когда, прочитавши имя мое, медными буквами выложенное на чемоданах и сундуках, начальник таможни приблизился ко мне, поздоровался на безупречном французском языке и по-испански, который показался мне не менее прекрасным, приказал своим служащим не касаться ни одной из моих вещей, вплоть до последнего спального мешка! Имя мое, как видно, производит эффект, обратный известному имени из «Тысячи и одной ночи», которое заставляло все двери открываться, мое же не дает открывать чемоданы. Решительно нам было хорошо в этой стране плаща и шпаги, породившей Лопе де Вега, Мигеля де Сервантеса и Веласкеса. Однако, если бы Веласкесу, Лопе де Вега или Мигелю Сервантесу вздумалось приехать во Францию, сколько бы они ни называли свои имена, их бы обыскали до костей, предупреждаю».

Эту свою популярность, которая будет сопровождать его в течение всего путешествия, по крайней мере, в больших городах, Александр приписывает тому факту, что «испанцы полагают найти во мне, и, когда я говорю во мне, это означает, как вы прекрасно понимаете, в моих произведениях, одного из кастильцев, что приятно щекочет им нервы». Однако это не мешает остаться ему без крова в Мадриде. Свадьба Монпансье, празднуемая одновременно со свадьбой королевы Изабеллы II, собрала в городе уйму людей, даже и меблированной комнаты ни одной свободной не оказалось. К счастью, здесь есть французская книжная лавка. Владелец ее ушам своим не поверил, когда Александр постучался к нему в дверь: «Как! Александр Дюма, наш? Наш Александр Дюма?» Да, собственной персоной плюс четыре спутника. Книготорговец почесал в затылке, у него уже живут двое французов, но чего не сделаешь, чтобы заполучить великого человека, он разобьет лагерь в собственной квартире. Двойная свадьба сыграна 10 октября, о церемонии, банкетах и прочих радостях ничего не известно: «Я бы рассказал вам, сударыня, обо всех этих празднествах, если бы некоторые из газет не объявили, будто бы я еду в качестве официального историографа Его Высочества. Глупость эта будет стоить вам роскошной программы». И дорогим читателям осталось бы только безутешно горевать, если бы, вместо роскошной программы, Александр не предложил им описания корриды[67], прекрасный образец литературы, посвященной бою быков.