Лори Кинг - Элементарно, Ватсон!

• Название: Элементарно, Ватсон!
• Автор: Лори Кинг
• Издательство: АСТ
• Жанр: Детектив
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-082186-0

Новые расследования Шерлока Холмса!

Мастер триллера Ли Чайлд, интеллектуал от мистики Нил Гейман, король острых сюжетов Алан Брэдли и другие современные авторы собрались вместе, чтобы в который раз прославить своего любимого персонажа. Каждый рассказ — признание в любви бессмертному сыщику с Бейкер-стрит и каждый совершенно по-новому раскрывает традиции «шерлокианского» канона!

---

Я пришла в ужас от слова «отравить».

— Отравить? Как?

На секунду в ее карих глазах мелькнул тот, прежний, воинственный огонек:

— Если б я знала как, неужели не смогла бы этому помешать? У меня даже нет уверенности, что это он, но по всему выходит, что больше некому!

Она смотрела на нас так, словно мы были ее последней надеждой.

— Расскажите нам все с начала, — сказал доктор Ватсон. — Быть может, мы сумеем вам помочь.

* * *

— Это началось через два дня после нашего прибытия в Лондон, — сказала Элизабет. Она говорила на безукоризненном английском, но то и дело какое-то слово, фраза, просто музыкальные интонации выдавали годы ее пребывания в Италии. — Уильям снял комнаты — в том пенсьоне, где жил в прошлый раз. Музыканты часто там селятся. В гостиной есть рояль, и, кроме того, неподалеку живет его переписчица.

— Кто, — переспросила я, — переписчица?

— Да, переписчица нот, — ответила Элизабет. — Он еще в первые гастроли в Англии повстречал миссис Мэннинг и с тех пор не раз пользовался ее услугами. Уильям отсылает ей рукописи, а через месяц получает копии. Она очень ответственная, пунктуальная, все делает в срок. И разбирает все его пометки, хотя почерк у него ужасный. А он настолько раздувает проблемы с концертным исполнением, что ему каждый раз нужны свежие ноты.

— Он не играет без нот? — спросил с удивлением доктор Ватсон.

— Играет, конечно, — улыбнулась Элизабет. — Просто не доверяет себе. Однажды он так спутался в концерте Листа, что с тех пор поклялся больше никогда не играть без нот. Обычно я перелистываю ему страницы. Он через одну забывает мне напомнить, что надо перевернуть. Если б я не следила за текстом, он бы все время убегал на две страницы вперед.

Наверное, доктора Ватсона очень интересовали эти музыкальные отступления. Но меня — нет.

— Вернись к делу, Элизабет, — с нетерпением сказала я.

Она только вздохнула.

Вскоре после того как они поселились в Лондоне, мистер Брекенридж играл на приеме у лорда П.

— У нас такой обычай, — сказала Элизабет, — перед концертом есть совсем немного. Хлеб с маслом, бульон… И только вдвоем — чтобы Уильяма, когда он сядет за рояль, не отвлекали никакие посторонние мысли. Потом уже мы ужинаем с другими музыкантами, с концертмейстерами. В тот вечер все было как всегда. Но у меня вдруг закружилась голова, я стала задыхаться. Я списала это на перемену воздуха и не придала этому случаю особого значения — тем более что наутро все прошло. Через два дня повторилось то же самое, и опять я весь остаток недели, до следующего концерта, чувствовала себя отлично. И так каждый раз. До того как мы с Уильямом едим перед концертом — все в порядке. А потом мне становится хуже и хуже, думаю только, как бы дотерпеть до конца. Три дня назад я вообще не могла подняться со стула, пришлось просить о помощи. Так плохо было, что два последних концерта я уже пропустила. Только сегодня пришла в себя — и вот решилась обратиться к мистеру Холмсу… А оказалось, обращаться уже не к кому.

В отчаянии она уткнулась лицом в подушку.

— Погодите, голубушка, — сказал доктор Ватсон. — Мне, конечно, далеко до него, но, наблюдая его методы в действии, я все же кое-что усвоил.

— Да, доктор, я читала все ваши отчеты о раскрытых им преступлениях, — сказала я. Правда, мне все-таки не хватило смелости прибавить, что в паре случаев мистер Холмс шел к истине слишком уж окольными путями, тогда как женщина распознала бы ее с ходу. — Может, мы вдвоем сумеем тебе помочь. А где вы едите эти бутерброды? Кто их делает? Кто подает?

Элизабет описала все в подробностях.

Перед концертами приходила горничная с подносом. На подносе бывала обычно маленькая супница с процеженным бульоном, полбатона хлеба, масло и чай.

— Бутерброды делала горничная? — спросил доктор Ватсон (он уже успел достать из кармана блокнот и попутно делал в нем какие-то заметки).

— Нет, — ответила Элизабет, — я ее отпускаю и сама разливаю бульон, в две совершенно одинаковые чашки. Сама режу хлеб и намазываю маслом. Муж наливает чай, кладет себе и мне по кусочку сахара, добавляет чуть-чуть молока. — Элизабет помолчала, словно ей нелегко было сознаться в каком-то постыдном проступке. — Как это ни ужасно с моей стороны… Три дня назад я попросила его принести платок из спальни. А сама тем временем поменяла местами чашки — вдруг он мне все-таки насыпал что-то в чай, а я и не заметила, хотя слежу за каждым его движением. Но, как я уже говорила, от этого ничего не изменилось. Мне было так же плохо, как всегда. Программа в тот вечер была длинная, я еле досидела.

Доктор Ватсон оторвался от своих заметок:

— Расскажите о вашей горничной.

— Мария родилась в доме бабушки и дедушки. Если бы она задумала сделать мне что-то плохое, она бы давно уже это сделала. К чему было ждать нашего приезда в Лондон? А вот слуга Уильяма, Джорджио, тот сначала меня невзлюбил, после того как мы с Уильямом поженились. Ведь когда в доме появляется жена, меняется весь распорядок жизни, правда?

— Правда, — пробормотал доктор Ватсон. Не сомневаюсь, он думал в ту минуту о тех переменах, что последовали за его собственной женитьбой.

— Потом Джорджио немного смягчился. Они с Марией собираются пожениться, как только мы вернемся в Венецию. И все-таки я первым делом заподозрила их. Но каким образом они могли бы отравить суп, хлеб или чай, не причинив никакого вреда Уильяму? Значит, это он. Кроме него, некому. Но как? И зачем?..

— А нет ли у него другой? — спросила я.

— Нет, тетушка. По крайней мере я в это не верю. Он красавчик, женщины к нему так и липнут, причем независимо от того, со мной он или один. Но, к чести его, он их вообще не замечает. Его родители рассказывали, что он был очень домашним подростком — весь такой худой, нескладный, одни руки да ноги, — и ничто, кроме музыки, его не интересовало. Он и сейчас такой. — На бледном лице Элизабет проступил стыдливый румянец. — Я единственная, кому удалось взять эту крепость.

— Может ли он быть заинтересован в вашей смерти? — спросил Ватсон.

Элизабет улыбнулась и покачала головой.

— Сэр, спросите у тетушки. Мой отец женился по любви, не из-за денег. А все, что он оставил маме, разлетелось за годы ее второго брака.

— А когда у вашего мужа следующий концерт?

— Сегодня. Будем ужинать вместе, как всегда, а потом я буду ему ассистировать. Столько, сколько продержусь. Сегодня программа покороче, чем в прошлый раз, так что, может, и справлюсь. — Она открыла сумочку. — Вот две контрамарки. Я надеялась, что вы с мистером Холмсом согласитесь прийти, и мы бы разыграли нечаянную встречу…

— Блестящая идея, — сказала я, взяв у нее из рук приглашения. Одно я отдала доктору Ватсону, другое оставила себе. — Но еще лучше, если бы я смогла присутствовать при вашем ужине.

Элизабет попыталась возразить, но я ее тотчас остановила.

— Может, он и предпочитает ужинать вдвоем. Но я твоя тетя, которую ты не видела десять лет. Допустим, мы и правда случайно встретились. Разве это не повод зайти к тебе в гости?

— Но я рассказывала Уильяму о вас, — ответила она не очень уверенно, — и мы как раз собирались вас навестить.

— Вот и прекрасно, — сказал доктор Ватсон. — Тогда, если вы с тетей встретитесь случайно, ее желание заглянуть в гости и познакомиться с вашим мужем будет выглядеть совершенно естественно. Вряд ли у него найдется что возразить. И вряд ли он станет что-либо предпринимать на глазах у двоих людей.

Он еще раз расспросил племянницу о симптомах отравления, а потом попросил у меня ключи от комнаты Холмса.

— У него есть заметки о ядах, мне нужно их посмотреть.

Я с радостью вручила ему ключи.

В тот же день, часов в шесть, мы с племянницей отправились в большой и очень привлекательный с виду дом в Уэст-Энде, бывший особняк какого-то пэра. Из дома доносились звуки фортепьяно. Мы миновали холл и очутились в просторной гостиной, где стояли рояль и пианино, клавесин, стойки для разнообразных инструментов и множество расшитых золотом мягких стульчиков. Три стульчика были придвинуты к роялю. На одном сидел представительный джентльмен, на другом — дама помоложе. Оба были одеты богато и со вкусом. Еще одна женщина — в скромной юбке, жакете и блузке с приколотой к воротничку веточкой сирени — сидела за спиной у пианиста, чуть слева от него.

Пианист играл что-то незнакомое.

Едва увидев нас, его ассистентка поднялась, поспешно сняла ноты с подставки и стала убирать в папку.

Музыкант с удивлением посмотрел на нее, оглянулся и тотчас вскочил со стула.

— Элизабет! Я уж боялся, не случилось ли с тобой чего! При твоем самочувствии тебе лучше не выходить из дома одной!

— Случилось то, что я встретила тетю Хадсон, — ответила Элизабет. — Я тебе о ней рассказывала. Мы повстречались в одном салоне, и я уговорила ее сейчас же прийти к нам в гости.