Анджей Савицкий - Апозиопезис

• Название: Апозиопезис
• Автор: Анджей Савицкий
• Жанр: Стимпанк

В 1871 году в Варшаве случилось страшное политическое преступление: демон убил австрийского посла. Следствие ведут: польский изобретатель Данил Довнар со своим слугой, джинном Алоизием, прусская юнкер-девица Генриетта фон Кирххайм и жандармский полковник, русский князь Александр Кусов.

---

— Вот моя музыка, — сказал он. — Это я ее написал.

— Ты вспомнил, кто ты такой?

На сей раз мужчина утвердительно кивнул.

— А кто все это с тобой сотворил? Кто тебя пытал и убил?

В живую мелодию ворвалась фальшивая нота. Игнаций заколебался, музыка рассыпалась бессвязной какофонией. Но пальцы музыканта не переставали бегать по клавишам, лицо посерело и вытянулось. Он стиснул зубы и ударил сильнее, отчаянно, но упорно выхватывая убегающие ноты. И музыка вернулась, но на сей раз с другой мелодией. На сей раз это был тяжелый и ухающий басами полонез, бьющий по ушам мрачной, раз за разом повторяющейся барочной линией и неспешным, достойным ритмом. Генриетта чувствовала, как музыка пронзает ее от макушки до пят. Похоже, когда-то Игнаций был замечательным и известным исполнителем. Так кто же, черт подери, убил его, а теперь насылает убийц еще и на нее?

Она не обращала внимания на хозяина и его толстого слугу, не заметила она и появления еще одного великана, как две капли воды похожего на Ферди. Генриетта стояла за спиной Игнация, держа обе руки на его плечах, как будто бы это чем-то могло тому помочь. Она ждала, когда музыкант закончит свое выступление и хоть что-то скажет. Тем временем, сам Игнаций плыл на волнах мелодии в глубины собственной памяти, все глубже и глубже ныряя в прошлое.

Шли минуты. Музыкант, похоже, совершенно забыл, где он находится, и что с ним происходит. Он глянул на Генриетту отсутствующим взглядом, с блаженной улыбкой на лице, наверняка считая, будто бы имеет дело с графиней Марией. Юнкер-девица наморщила брови. Снова он это делает, вновь принимает меня за нее — подумала она. Ну совершенно так же, когда еще демоном он выплыл из бездны.

— Приди в себя! — гаркнула она и ущипнула Игнация за плечо. — Возвратись к реальности! Что ты вспомнил? Кто тебя убил?

Тот прервал игру на половине ноты, делая незапланированную паузу — словно неожиданный апозиопезис — и огляделся по сторонам с нарастающим испугом.

— Это тут, — простонал он. — Меня убили здесь, в этом самом доме.

Только теперь Генриетта отметила, что помещение погружено в какой-то злобной полутьме. Все инструменты показались ей вдруг удивительно мрачными, словно бы это были искусные инструменты для нанесения боли. Неожиданно она почувствовала дуновение холодного, подвального воздуха, пропитанного затхлостью и страхом. Девушка прекрасно знала этот запах. Точно такой же смрад исходил от людей, панически боящихся смерти — солдат перед боем, от осужденных под виселицей, от пленников, которых приказали расстрелять. Инстинктивно она сунула руку в карман за револьвером и развернулась на месте.

На шею ее упала ременная петля и сильно стиснулась, запирая дух. Второй конец ремня держал в руке громадный толстяк. Он резко потянул за ремень, заставив девушку упасть на колени. В тот же самый миг на шее Игнация затянулась фортепианная струна, которую держал второй великан. Музыкант инстинктивно попытался ослабить зажим обеими руками, хотя в дыхании у него необходимости не было. Генриетта знала, что сражаться с ремнем, это только терять время. Нужно было просто победить того сукина сына, который его держал.

Она схватилась с колен и с размаху пнула толстяка в промежность. Но тот и не дрогнул, лишь злорадно оскалился. У него нет гениталий, пришло в голову воительнице. Тогда она рванула из кармана револьвер, схватила его за ствол, потому что все патроны расстреляла в доме Данила, и грохнула рукояткой прямо евнуху по роже. Тот в ответ дал ей пощечину, небрежно отмахнувшись левой рукой. Генриетте показалось, что это где-то рядом рванул артиллерийский снаряд, и обломок попал ей прямо по голове. На мгновение она утратила как зрение, так и слух. Когда же пришла в себя, то вновь стояла на коленях, а точнее — свисала на ременной петле.

— Поспокойней, дамочка, — сказал стоящий рядом Бурхан. — Сопротивляться нет смысла. Моих близнецов невозможно победить, они у меня истинные богатыри, хотя и не до конца мужчины.

Тем временем второй евнух сражался с Игнацием, таская музыканта по всему помещению. Струна перерезала кожу трупохода и его гортань, и теперь скрежетала по позвонкам. Тем не менее, пианист все еще защищался, раздавая тумаки и махая ногами. Из раны на шее бил огонь. Не так легко убить кого-то, кто раз уже умер, а теперь его тело накачано флогистоном.

Генриетта висела на ремне и все пыталась сомлеть. Она чувствовала тупые удары в висках. Это артерии накачивали кровь в мозг, хотя та практически перестала протекать сквозь стиснутые сосуды на шее. Язык девушки выпал из ее рта. Слезы наполнили глаза. Она захрипела, как и следовало породистому висельнику. Револьвер выпал из руки. Перед глазами закружили темные пятна, звуки доходили словно из-за стенки. Генриетта теряла сознание. На сей раз — навсегда…

Астральная плоскость, в то же самое время

Борта Навозника ежесекундно омывали струи эктоплазмы и волны разорванных в клочья воспоминаний, чувств и обрывков памяти давным-давно не живущих людей. Странный аппарат пересекал рифы пустоты, торчащие в астральном пространстве словно скалы на дне реки, отражался от невидимых границ иных вселенных, отираясь о дюны событий, выжженных в структуре реальности в силу сильнейших переживаний лиц, их испытавших. Машина колыхалась, когда духи бились в его кожух или когда меньшие демоны пытались порвать его на куски. К счастью, метеоритное железо оказалось очень глубоко укорененным в материализме, так что после контакта с ним все неестественные существа бежали куда глаза глядят.

— Теперь мы уже понимаем, почему одинокие ныряльщики не возвращались из путешествий в бездну, — заметил Данил, довольно сильно высунувшись за борт на носу «Навозника». — У них не было батискафа! Без кожуха материальности у человека нет ни малейшего шанса! Слишком уж много здесь замученных жизнью сознаний, питающих исключительный аффект в отношении всего, что еще не умерло. И эти вот демоны, вытолкнутые из действительности, охотящиеся за возможностью, жаждущие крови, жизненной энергии, воспоминаний и сам только черт знает чего еще. Голодные и взбешенные сволочи, которые только и выжидают, что только выставит нос из какой-либо вселенной.

Полковник Кусов, уже развязанный, обеими руками ухватился за край панциря Навозника и очень осторожно выглянул наружу. Ему сразу же сделалось нехорошо. Их неуклюжий и наскоро сколоченный аппарат дрейфовал в черной пустоте, в которой светлячками поблескивали огоньки загубленных душ, кометами мчались взбешенные огненные демоны, а упыри парили словно отдаленные туманности. Кроме этих движущихся существ вокруг таились бесформенные пузыри иных реальностей, самых различных форм и размеров, они висели над и под агрегатом словно острова или даже целые континенты. Привидения великих событий поблескивали то тут, то там, отражаясь от границ вселенных, ежесекундно какое-либо из них с шипением врывалось в ближайшую реальность, вплавляясь в нее, то будто страшный сон, то побудительной силой, руководящей целыми народами. От наблюдения за проплывающими вселенными, которые иногда сталкивались и воздействовали одна на другую. Кусов побледнел и подавился содержимым желудка. Он сполз на пол агрегата и начал опирать лицо.

— Преисподняя, — прошептал он. — Я нахожусь в аду.

— Да где там! — отрицательно покачал головой со всем возможным комфортом развалившийся на кровати Алоизий. — До ада еще далековато.

— Любая из вселенных, мимо которых мы проплываем, может быть адом, — философски прибавил Данил. — Все зависит от точки зрения. Вот если бы мы высадили господина полковника, скажем, вон в той, очень похожей на нашу, но, насколько мне помнится, там царят гигантские насекомые, разводящие людей в качестве корма, то вы сами могли бы воспринять свое пребывание в такой вселенной, словно визит в аду. Местечко, естественно, неприятное, но похожих на него в округе бесчисленное множество.

— А не могли бы вы меня попросту убить? — Впервые в жизни Кусов испытал неподдельный страх. Он и подумать не мог, что человек может столь сильно бояться.

Он потряс головой, сражаясь со столь неаристократичной слабостью. Он, потомок российских князей, не станет трястись перед лицом самой смерти, даже стоя у врат бесконечного числа преисподних. Полковник встал и поправил одежду, отряхнул пиджак и брюки, пожалев, что котелок его где-то потерялся. Не очень-то элегантно идти в ад без головного убора.

— Да легко, — с усмешкой заявил Алоизий. — Как пожелаете. Свернуть вам шею для меня будет истинным удовольствием.

— Ну нет! — Данил погрозил лакею пальцем. — Только этого еще не хватало! Меня и так уже обвинили в терроризме и шпионской деятельности, а тут еще и похищение заложника. Нет у меня желания стать виновным в убийстве царского офицера. Мы высадим господина полковника где-нибудь в Варшаве, а потом отправимся сам знаешь к кому и продадим ему Навозника. Таким образом мы заработаем достаточно денег, что позволит нам освободиться от предъявленных обвинений или же выехать из Империи. Только никаких убийств! Категорически запрещаю тебе, Алоизий, кого-либо убивать!