Анджей Савицкий - Апозиопезис

• Название: Апозиопезис
• Автор: Анджей Савицкий
• Жанр: Стимпанк

В 1871 году в Варшаве случилось страшное политическое преступление: демон убил австрийского посла. Следствие ведут: польский изобретатель Данил Довнар со своим слугой, джинном Алоизием, прусская юнкер-девица Генриетта фон Кирххайм и жандармский полковник, русский князь Александр Кусов.

---

— А вы, фроляйн, меня слышите? — вырвал из размышлений голос фельдмаршала. Все офицеры внимательно глядели на нее. Похоже, она надолго задумалась и прошляпила часть беседы. — Мы тут размышляем над тем, почему это в обоих случаях нападения демона фроляйн всегда находилась в самом центре событий. Террорист всякий раз сталкивается с вами. Может вы его чем-то притягиваете? А может это и не случайность?

Генриетта почувствовала, что краснеет. Она не привыкла, чтобы на нее пялилось столько высокопоставленных мужчин.

В обоих инцидентах у меня было впечатление, будто бы демон выбирал именно меня в качестве цели атаки, но буквально перед тем, как нанести удар, он как бы раздумывал и бросался на находящегося рядом мужчину.

— Мы установили, что этот тип был чудовищным способом замучен и убит, а после смерти, вероятно, еще и обусловлен. Им управляют эмоции, которые он переживал в момент смерти. Именно ими пользуется тот, кто всеми этими покушениями управляет. Возможно, фроляйн фон Кирххайм ассоциируется демону с женщиной, которую он знал при жизни. Быть может, имеется физическое подобие между Генриеттой и дамой, которая демона обидела, — заявил полковник Кусов. — Небывалая красота нашей прусской приятельницы может действовать на демона словно бикфордов шнур, поджигающий бочку с порохом. Она может действовать на него словно детонатор.

— Но демон не в состоянии сделать ей что-либо нехорошее, поэтому он наносит удар в находящегося рядом мужчину, — вошел ему в слово Розвадовский. — Он испытывает жалость к женщине, похожей на фроляйн фон Кирххайм, но истинное бешенство будит в нем сопровождающий ее мужчина. Это ревность! Им управляет банальная ревность! И убивает демон тоже из ревности!

— Мы узнали бы об этом со всей уверенностью, если бы жандармы захватили убийцу, — вздохнул Кусов. — Его сразу бы допросили, до утра ему бы не осталось ничего скрывать.

— Вот только не надо валить вину на моих людей, — отозвался полковник Савицкий. — Ваши агенты тоже там находились, но им как-то не удалось обездвижить самого обычного живого трупа.

Берг закрутил рукоятку в кресле, и зал сотрясся от грохота, исходящего из медицинской машины. Предохранительный клапан с шипением выпустил в потолок клубы пара. Фельдмаршал зевнул, как будто все ему ужасно надоело.

— Трупоход, в которого сейчас превратился демон благодаря моему вмешательству, — не обращая ни на кого внимания, продолжил Кусов, — теперь представляет собой лишь частично сверхъестественное существо. Он содержит лишь следовые количества эктоплазмы, которая, впрочем, очень скоро начнет исчерпываться. Он не был заякорен в реальности и зафиксирован механическим образом, так что сейчас он является обычным, можно сказать — каноничным, зомби. Он уже гниет, и в один прекрасный день начнет терять конечности и части тела, разум начнет отказывать ему, он будет терять память. Если мы желаем хоть что-то вытянуть из него, следует захватить его как можно быстрее. Ну а реальной угрозы он уже не представляет. Так что за безопасность князя Хотека мы можем не беспокоиться.

— Ах ты дорогой мой мальчик, держи конфетку, — Берг вытащил из кармана мятный леденец и бросил его полковнику. — А теперь соси и молчи, будь уж так добр, — прибавил он совершенно холодным тоном. — О том, стоит ли беспокоиться о безопасности чешского князя, решать буду я! Анархисты, демократы или какие-то другие сукины дети, которые за всем этим стоят, не откажутся от собственных намерений, даже потеряв одного демона. Доставят следующего, воспользуются големами, наемными убийцами или марионетками, как в случае покушения на фроляйн фон Кирххайм. Да, собственно, хоть что-то мы о них узнали?

— Да, мы провели экспертизу тел, — в первый раз отозвался начальник следственного отделения Аненков. — Их даже удалось идентифицировать, все четверо — это безработные балбесы с Повишля, убийцы на побегушках. Они были опьянены, после чего опутаны путем инъекций эктоплазмы и монтажа механизмов в затылках. Обычный имплантат, который одноразово можно вмонтировать в черепе марионетки, если напрямую вонзить его в мозг. Устройство ужасно архаичное, армия пользовалась такими во время крымской войны, теперь никто их не употребляет по причине низкой жизнеспособности марионеток. Эктоплазма сгорает за пару часов, и марионетка падает трупом.

— Устройства были французскими или турецкими? — по-деловому спросил директор театров Муханов.

— Российские. Много лет назад они должны были быть уничтожены по акту. Похоже, что какая-то партия исчезла с военного склада, что, как мы знаем, случается довольно часто.

— Ну а кофе уже подали? — совершенно уставшим голосом спросил Берг. — А о чем, собственно, мы беседуем? И что это за женщина тут? Ах да, вспомнил уже. Ну ладно, дорогие мои. Найдите мне этого несчастного трупохода, несостоявшегося инженера и сумасшедшего джинна. И резать ремни из спин, пока все не расскажут. Нам следует напомнить жителям, кто здесь в Варшаве управляет. Повесьте нескольких подозреваемых из Цитадели, с полдюжины мелочи расстреляйте. Казакам дайте водки, пускай кого-нибудь изнасилуют, прибьют до смерти… глядишь, может разграбят и спалят несколько домов. А теперь пускай мне принесут кофе, а не то душно, и спать мне хочется, хотя погода и такая замечательная. Жалко только, что дождь как из ведра!

Варшава, 14 (26) ноября 1871 г., то же самое утро

Склад Струн и Инструментов в воскресенье, понятное дело, не работал, но именно в его двери с грохотом постучал прибывший из Цитадели жандарм. Долго ждать ему не пришлось, поскольку открыл ему худой приказчик, у которого выходного дня сегодня не было, вот он и полировал сияющий новизной товар. Жандарм сунул ему в руку пакет, потребовал написать расписку и ушел. Приказчик запер дверь на засов и помчался на второй этаж, где постучал в одну из квартир.

— Лично в руки Бурхан Бея, — сказал он, кланяясь одетому в ливрею мужчине с громадным пузом. — Из Цитадели принесли.

Великан со смуглой кожей и невероятно громадными лапами бесцеремонно вырвал посылку у служащего. При этом он искривил свое полное лицо, буркнул что-то под нос и захлопнул дверь.

— Сарацины чертовы, — буркнул молодой приказчик и вернулся вниз, на склад.

Сверток, тем временем, добрался до кабинета, где за письменным столом сидел закопавшийся в бумагах турок. Он глянул на евнуха в ливрее, одного из двух своих приближенных, одновременно исполняющих функции слуг и охранников, после чего заговорил по-турецки:

— Положи это на столике, Ферди. Наверняка это мои трубка и феска. А Хакки все еще следит за упаковкой товара?

Евнух заурчал что-то невыразительно, жестикулируя при этом обеими руками. Бурхан наморщил брови. Ферди был верным и послушным, к тому же был знаменит как один из самых умелых душителей во всей Османской империи, но имелся у него один маленький недостаток — вместе с яйцами ему отрезали и язык. Так что дискутировать с ним бывало довольно затруднительно. Правда, это же обладало и своей положительной стороной: Ферди принадлежал к числу замечательных и терпеливых слушателей, опять же — никому и никогда не выдавал секретов. А Бурхану иногда бывал нужен кто-то, перед кем он мог выговориться. Возможность высказаться позволяла ему снять с себя бремя забот, одновременно сконцентрироваться над решением проблемы.

— Меня беспокоит последняя партия товара, — сказал он. — Времена сделались беспокойными, лично я предпочел подождать с отсылкой, пока горячка немного не спадет. За нами идет куча царских шпиков, всех их мне не перекупить. Не хватало еще, чтобы жандармы ворвались на склад и начали обыск в подвалах. Вот тогда бы нам досталось на халву…

— Буугххх, харооогххх амууууу, — задумчиво проблеял евнух.

— И что с того, что переход спрятан? Тщательный досмотр — и нам конец! Было бы лучше перевезти товар в новое место, а еще лучше — найти новое, более безопасное транспортное средство. Такое, чтобы удалось избежать обыска на рогатках, на таможне и так далее. Эх, вот если бы тот инженер вышел из тюряги и пожелал сотрудничать с нами. Я слышал о нем много хорошего, похоже, у парня появляются необычные задумки. Наверняка ведь что-нибудь нам предложил. А нам в этой стране обязательно нужна научно-техническая поддержка. Ведь нам как-то нужно облегчить себе жизнь, а то повсюду такие взятки давать нужно, что скоро пойдем милостыню просить. Да, да, знаю. И все равно — для нас это будет выгодно, — хитро усмехнулся турок. — В Константинополе уже ожидает толпа ожидающих моего товара. А ведь у старого, доброго Бурхан Бея товар такой, что пальчики оближешь. Если бы эта вот транспортировка удалась, и мы заработали, сколько следует, мы могли бы расширить деятельность на Петербург, Киев и Москву. После того я захватил бы Пруссию и Кенигсберг — и вся восточная Европа стояла бы передо мной на коленях. И вот тут уже деньги, богатства несчитанные… Несколько лет трудов, и мы перешли бы на заслуженный отдых. На сей раз я не позволю, чтобы все пенки снял бейликчи[54], который наверняка пожелает наложить свои грязные лапы на наши доходы и обложить их налогом. Ну да. Порта защищает и финансирует. Порте полагается чего-то отдать. Но разве не плачу я родине своей верной службой? Разве, благодаря мне, не получает она самый лучший, самый свеженький товар? Так следует мне хоть что-то от жизни? А? Или так и буду пахать за несчастные объедки? А вот вам!