Алиса Дорн - голова быка

• Название: голова быка
• Автор: Алиса Дорн
• Жанр: Фэнтези

Променявший должность военного хирурга на тихую жизнь в провинциальном Гетценбурге доктор Альтманн снова оказывается в самой гуще событий. Опознав напечатанную в газете фотографию разыскиваемого преступника Яндры Хевеля, доктор как законопослушный гражданин сообщает об этом в полицию, и вот уже за его голову обещана награда. Городское полицейское управление, таинственная группировка, на которую работал Хевель, и детектив Эйзенхарт — все они хотят знать, кто убил Хевеля и куда исчезли секретные документы, которые добыл покойник. В такой ситуации доктору не остается ничего иного, кроме как присоединиться к расследованию…

История вторая, в которой рассказчик переживает несколько покушений на свою жизнь, приподнимает завесу тайны над наукой о смерти и посещает вороний табор.

---

— Послушайте, — начал он раздраженно, — это уже слишком! Чем вы тут занимаетесь? Весь день двигали мебель, грохот стоял невозможный, а сейчас, только успокоились, заново? Это невыносимо!

Большую часть комнат в университетском общежитии занимали молодые сотрудники факультета, в силу занимаемой должности не обладавшие достаточными средствами, чтобы снять жилье в городе, и не желавшие жить с родственниками (или не имевшие такой возможности, приехав, как ваш покорный слуга, в Гетценбург из разных уголков империи). Состоявшихся преподавателей было мало, немногие даже из любви к науке соглашались на одну комнату и душ в коридоре. Профессор Д, к сожалению, был одним из этих немногих. Разругавшись на старости лет с сыновьями и невесткой, светило имперской экономической науки в отместку продало городскую резиденцию и отписало еще при жизни все свое имущество родной кафедре. Кафедра с радостью согласилась, профессор въехал в комнату под моей, а я вскоре начал понимать причины его размолвки с семьей. Не знаю, было ли дело в эксцентричности, свойственной всем гениям, или в его Даре, но кроме кошачьих глаз профессор обладал не иначе как кошачьим слухом. Шаги по комнате слышались ему топотом, упавшую на пол книгу он воспринимал как личное оскорбление, и упаси Духи было приколотить на место планку у рассохшейся тумбочки! Выданную мне тираду, чувствовал я, я еще надолго запомню. Впрочем, дальше еженедельных визитов с гневными отповедями дело не шло, поэтому со временем я привык к такому соседству.

— Да, конечно, — согласился я, привычно пропустив мимо ушей претензии старика. — Я сейчас же все прекращу.

— Уж будьте так любезны! — пропыхтел профессор. — И имейте в виду, если вы, как сегодня днем, откажетесь открывать дверь, я вызову управляющего.

— Обязательно, — невпопад заверил я его. — А во сколько, вы говорите, я сегодня мебель двигал?

Знаменитый экономист смерил меня таким взглядом, что я поспешил попрощаться и закрыть за ним дверь. Рассеянно потерев пятно на перчатке, я вернулся к книжному шкафу. Мои догадки подтвердились: сбоку, на уровне моего плеча, виднелась подсыхающая краска необычного сине-зеленого оттенка, словно кто-то, не заметив того, задел рукавом свежеокрашенную стену, а потом, отодвигая шкаф и помогая себе при этом плечом, невольно перенес краску на него.

И я знал, кто в городе недавно красил стены в этот цвет.

В беспорядке я нашел новые перчатки, подумав, также взял с собой оставшийся с войны пистолет и вышел, позволив двери захлопнуться у меня за спиной.

"Хефер" не был похож на столичный "Ориент", известный своей неповторимой роскошью. Не напоминал он и пошлые почасовые отели, занимавшие обочины крупных дорог. Совсем недавно он был доходным домом для среднего класса, удачно расположенным и во всех отношениях благопристойным, но покойный мистер Хефер разместил несколько неудачных вложений перед предыдущим кризисом, и его вдове пришлось узнать, что после уплаты налогов и процентов за долг доход от дома удивительным образом приближался к прожиточному минимуму. И что люди были готовы заплатить существенно больше за возможность снимать комнату не на неделю, а на сутки, а того лучше — на несколько часов.

Так и получилось, что недалеко от городского парка возникла почасовая гостиница, чей вид удовлетворил бы вкус любого пуританина. Это обстоятельство, впрочем, миссис Хефер, в душе которой любовь к приличиям поблекла после подсчета первой прибыли от отеля, намеревалась исправить. Во вторник вместо портье в гостинице меня встретили запах смешиваемой краски, расставленная стремянка и рулоны нового линолеума. Часть стен на первом этаже уже была покрашена, и я отметил их необычный оттенок: насыщенный, что называется, богатый, балансирующий на грани между синим и зеленым…

"Виридиан" — назвала его моя спутница, ни мало не смущенная обстановкой. Не уверен, запомнил бы я этот цвет, если бы не странно звучавшее название, но, благодаря стечению обстоятельств, слово это надолго осталось у меня в голове и позволило догадаться, откуда пришел человек, разгромивший мою комнату.

Свет фонарей позволил разглядеть, что половина дома была перекрашена в тот же оттенок, хотя левая его часть еще оставалась бледно-желтой. Я осторожно дотронулся до стены — краска была свежей, должно быть, закончив с внутренней отделкой, маляр по приказу миссис Хефер перешел сегодня к фасаду здания.

Войдя внутрь, я кивнул отставному солдату, выполнявшему при миссис Хефер роли портье, сторожа и вышибалы одновременно, и попросил проводить к хозяйке.

— Вы сегодня одни, — прокомментировала та мое появление, вопросительно изогнув бровь.

— Скажите, кто-нибудь спрашивал обо мне или о номере, который я занимал в прошлый раз?

По внезапно отведенному взгляду я понял, что попал в точку.

Если бы я был Эйзенхартом, мне бы наверняка удалось уговорить ее рассказать мне все. К сожалению, я и сам знал, что харизма и обаяние не были моими сильными сторонами.

— Мне очень важно это узнать, — я достал из кармана бумажник.

— Был один, — миссис Хефер приняла десятишиллинговую банкноту и убрала в ящик стола. — Хотел посмотреть на комнату, в которой вы в прошлый раз были.

— Только посмотреть? — уточнил я, втайне надеясь, что неизвестный не устроил в номере такой же погром, как в моем жилище на кампусе, и миссис Хефер не придет в голову потребовать с меня компенсации.

— Пробыл в ней с полчаса, что делал, не знаю, не спрашивала.

Хозяйка гостиницы улыбнулась неприятной улыбкой, намекавшей, что ей прекрасно известно, за что ей платят. Я предпочел сделать вид, что этого не заметил.

— Вы не могли бы его описать? — попросил я.

— Не джентльмен, если вы знаете, о чем я. Слишком здоровый, — она окинула меня взглядом, — и одет иначе.

— Он что-нибудь говорил? Или, — на меня нашло озарение. Было очевидно, что люди, разыскивающие украденные Хевелем документы, считали, что они в моих руках. Поэтому они побывали у меня на кампусе, поэтому проверяли, где я мог спрятать бумаги за его пределами. Итак: если бы я, обыскав номер, не нашел то, что искал, но не мог отбросить теорию, что нужный мне предмет находится в комнате, что бы я сделал? Я бы дождался, пока спрятавший искомое человек не вернется и не заберет его, — быть может, просил сообщить ему, когда я в следующий раз появлюсь у вас?

И снова я угадал.

— Он выглядел опасным человеком, — заметила хозяйка отеля вместо ответа.

Этот намек я понял.

— Заплачу вдвое больше, если сообщите его координаты.

— Пятьдесят шиллингов, — назвала свою цену миссис Хефер после непродолжительного молчания.

Я полагал, что сумма эта превышает заплаченную Быком не вдвое и не втрое, но безропотно заплатил ее. Взамен хозяйка выдала мне листочек, на котором ее почерком были записаны телефонный номер и адрес человека, вторгнувшегося в мое жилище.

Я мог бы вызвать Эйзенхарта или отдать ему этот листок — и то, и другое было бы рациональным, логичным поступком, — но я этого не сделал. Сложно сказать, чем я руководствовался в своих решениях. Полагаю, я все еще был зол на Виктора. Я не из тех людей, кто легко впускает к себе в душу других; еще меньше я толерирую тех, кто лезет туда без приглашения. Эйзенхарт же был человеком, считавшим, что личное пространство других людей существует исключительно для его развлечения.

Ведомый обидой и своей гордыней, я решил сам отправиться по указанному адресу. Извозчик высадил меня у доходного дома в менее обеспеченном районе (и все же, как ни удивительно, достаточно обеспеченном, чтобы провести телефонный провод в каждую квартиру). Я не стал стучать — что, разумеется, было глупостью, но не большей, чем вся эта авантюра в целом. На мое счастье, в отличие от входных дверей, двери в квартиры в Гетценбурге все еще не укрепляли от воров и выбить фанеру не представляло большой сложности. Мне опять повезло в том, что внутри никого не было.

Бумаги лежали неопрятной кучей на подоконнике, но едва я успел собрать их, как удача покинула меня.

Теперь я мог понять, почему миссис Хефер описала его как опасного человека — и был полностью согласен с ее мнением.

Мой противник был выше меня на голову, а я не из самого низкого десятка. В плечах он был вдвое шире, а, если бы даже он и не обладал столь выдающейся формой, его Инклинация сводила все сравнения на нет. Исход подобного столкновения был предрешен с самого начала, я оказался в ловушке. Окинув происходящее налитыми кровью глазами, он, не теряя времени на вопросы, бросился на меня. Одна рука схватила меня за запястье, я только и успел услышать, как хрустнула кость; бумаги рассыпались по паркету. Другой рукой Бык взялся за мое горло, сдавливая его и приподнимая меня над полом. Я попытался удержаться, вытянувшись на кончиках пальцев, но пол ускользал из-под моих ног. В глазах потемнело от нехватки воздуха, я знал, что еще немного и потеряю сознание — если, конечно, Бык не переломит мой хребет раньше.