dver_v_zimu - Элизиум, или В стране Потерянных Снов

• Название: Элизиум, или В стране Потерянных Снов
• Автор: dver\_v\_zimu
• Жанр: Фэнтези

Повзрослевшие Гарри Поттер и Драко Малфой отправляются в опасное путешествие по волшебной стране Сомнии, пытаясь спасти заболевшего сына Драко, и в ходе множественных испытаний все больше открываются друг другу и миру, реагируют эмоционально на возникающие по ходу действия ситуации, срывают маски и находят друг в друге опору.

История в четырех частях, путешествие.

Предупреждения: слэш, насилие/жестокость, AU. Рейтинг: NC-17

Пейринг: ГП/ДМ

Жанр: Action/ Adventure, Drama

Отказ: Все принадлежит Роулинг.

---

Руки Гарри скользнули по его шее, огладили плечи, коснулись лопаток. И ниже — двигались уверенно, жестко. Он пошевелился, чтобы Гарри было удобнее. Пальцы, все в мозолях, бесчувственные и твердые, охватили его ягодицы, бесстыдно развели в стороны, смяли: больно, без жалости.

— Разденься.

Драко стянул рубашку через голову, сбросил панталоны. Забравшись под теплый, нагретый чужим телом, плащ, прижался, все еще на что-то смутно надеясь… и догадываясь о полной беспочвенности таких надежд.

И вновь пальцы впились в его задницу, причиняя боль, оставляя унизительные следы — синяки или ссадины от впивающихся длинных ногтей. Так Драко никто не трогал, никогда. Бессмысленно, жестоко, без всякой заботы о его удовольствии, о его самолюбии.

Всплыла в памяти мысль о Шейне из Льняного Края — и исчезла, легкая, призрачная.

Гарри поцеловал его скулу, висок, коснулся губами уха.

— Ты все еще со мной?

— Да.

— Мне перестать?

Драко не ответил.

Гарри толкнул его, навалился сверху, целовал шею, ключицы, грудь. Сжимал, мял, царапал — но не мог достучаться до того Драко, который теперь лежал, оцепенев, под нетерпеливым, эгоистичным натиском.

Другой Драко — совсем другой, испуганный и оглушенный, но любопытный — смотрел из-под ресниц, дышал быстро, неловко, ловил каждое прикосновение и пытался добраться до сути. Был он немного возбужден, слегка заинтригован. Детское, почти невинное, внимание. Сосредоточенность. В том, что они делали на этой чужой постели, была загадка — из простеньких, из дурных — разумеется, но манящая.

Ему понравились прикосновения твердых губ к соскам, движения языка, легкие укусы. Затем Гарри просунул руку вниз и сжал его член. Требовательно, упрямо. Даже немного болезненно. Драко выгнулся и застонал. Услышал собственный стон, подумал о том, не слишком ли переигрывает.

Но Гарри удалось добиться своего. Он потерся пахом о вставший член, самодовольно прошептал:

— Доказательств больше не нужно?

— До… доказательств чего?

— Ты хочешь. Я тоже.

Драко хотелось оттолкнуть его — но вместо этого обнял и ткнулся лицом в шею. Такая горячая, горячая кожа. Он все еще надеялся спрятаться, убежать от себя самого.

Гарри отодвинулся, деловито плюнул в ладонь.

— Потерпишь?

Нет, подумал Драко.

Нет, это было бесстыдно, грязно, мокро… плохо. Драко тошнило, когда кое-как обмазанный слюной, с жалкими капельками смазки, член стал проталкиваться в его тело. Живот скрутило судорогой — скорее от страха, чем от боли. Боль была тупой и нестрашной, стыдной, скорее. Все кошмары, детские страхи: на завтраке, шутки ради, тебе плеснут слабительного зелья в сок, и ты обгадишься прямо посреди урока — вот из чего эта боль состояла.

— Немного… расслабь там.

Драко всхлипнул и отвернулся. Гарри был сверху, сжимал плечи, лицо было рядом, перекошенное, должно быть, гримасой брезгливой удовлетворенности.

Разведенные в стороны колени Драко тряслись, бедра дергались — вверх и вперед, словно он и правда был какой-то необъезженной, строптивой лошадкой. А Гарри Поттер был в седле. О, он знал, как в таких делах управляться.

— Очень, очень узко.

Драко не понимал, удостоился ли комплимента, или оскорбления.

— Черт! Ты узкий, черт тебя дери… Впусти меня. Позволь мне…

Драко всем телом дернулся, судорога дошла до груди и пережала сердце.

И, на вдохе, точнее, на попытке его сделать, Гарри вломился победителем. Растянутый до предела, униженный даже больше, чем «до предела», Драко лежал и смаргивал слезы.

Слава Мерлину, Гарри ничего не видит, с холодной отстраненностью подумал он.

— Я буду нежно… аккуратно, — шепот у самого уха. — Обещаю, тебе понравится.

Член был длинный, и распирал, и двигался, причиняя не столько боль или дискомфорт… скорее, все это будило какое-то длинное, вязкое чувство. Вины и тоскливого недоумения, возможно?

Гарри действительно постарался сделать все плавно, нежно даже, как обещал — но от этих стараний было мало толку. Он изнывал от желания, от нетерпения.

Драко взвизгнул, когда очередной толчок отозвался вспышкой-ударом-ссадиной в растянутом анусе. Тут же устыдился своего малодушия.

— Расслабься, — снисходительно повторил Гарри. — Не надо себя сдерживать. И… не пережимай меня так. Иначе я не выдержу. И будет быстро, но больно… Дай себе привыкнуть.

— А ты в этом деле мастер.

Когда Гарри его поцеловал, Драко мог почувствовать улыбку.

— Я в этом деле не… скажем… не новичок. Давай, я тебе подрочу.

От грубости Драко вспыхнул. И — странное дело — возбудился.

Он зажмурился и позволил себе… как там советовал Гарри? Привыкнуть. Расслабиться не получалось. Но его возбуждение, и это чувство заполненности, до конца, до края — привели его в новую страну. Страну, где не было ни Драко первого, ни Драко второго: ни любопытства, ни жалости к себе. Где вообще не существовало Драко Малфоя.

Он был ничем, никем: стал плотью, бездумной, бесстрастной, ищущей только разрядки и успокоения. Острые вспышки мгновенного, как уколы иглой, удовольствия сменялись долгими секундами ноющей боли, но постепенно удовольствие победило: не прогнало боль, а сожрало ее, погрузило в себя, затопило, как янтарная смола, поймавшая жука.

И тогда Гарри начал двигаться по-настоящему. Он бил и толкал, вытаскивал член почти до конца — и вколачивал так глубоко, что Драко (те его остатки, которые еще могли связно мыслить) боялся быть разорванным изнутри или снаружи. Поцелуи все сильнее напоминали укусы, потом ослабели, в движениях появилась пьяная бессвязность, рассеянность, небрежность. Потом Драко почувствовал, как член пульсирует внутри него — застыл — и кончил первым. В ладонь Гарри, не стыдясь, вообще ничего не чувствуя, кроме облегчения.

Гарри застонал сквозь зубы, прижался к нему и прикусил между шеей и плечом. Он дергался бессмысленно, как-то быстро, мелко, суетливо почти, потом стон перешел в крик, короткий и жалкий.

Он лежал на Драко минуту или две. Неподвижный, дыхание выровнялось.

Скользнул набок, вытер член ладонью, а ладонь — о покрывало. Из задницы у Драко потекло. Она сжималась и раскрывалась, с неприличным и неприятным звуком выталкивая горячее семя. Драко ничего поделать с этим не мог: его словно бы парализовало до пояса. Он даже ноги свои ощущал с трудом, сквозь ватные слои усталости, растерянности.

Это было похоже на прощание. В этом было много горечи, странной, полынной и свежей. Словно кто-то издалека звал, окликал — а потом отворачивался и уходил прочь. Драко поискал во тьме и нащупал руку Гарри. Мокрую, в сперме, Мерлин знает, в чем еще.

Он поднес ее к губам и, без раздумий, чтобы не струсить — поцеловал.

— Нет, — сказал Гарри. — Не надо. Не надо теперь.

*Возляжем (лат)

* * *

Убежище превратилось в ловушку, в этом ничего удивительного для Драко не было. Он слонялся по квартире, которую мысленно окрестил «комнатами Лорелей», пока дневной свет не гас окончательно, и солнце не проваливалось за кромку домов-скал на противоположной стороне улицы-ущелья.

Когда наступали сумерки, он убегал.

Поттер ничего на эти ночные вылазки не говорил. Реагировал со спокойствием настоящего хищника: так лев знает, что раненая им антилопа никуда не денется, будет бродить вокруг, пачкая траву кровью, мучаясь жаждой и ужасом, и, рано или поздно, окажется на расстоянии ленивого прыжка.

Драко собирался торопливо, стараясь не шуметь. Зачем был этот спектакль, он не совсем понимал. Только казалось, что так будет легче и проще. Он натягивал куртку, брал сумку, фонарь. И семенил по длинному коридору, разрисованному корявыми метками. Красным карандашом, который он отыскал в одной из комнат рядом с квартирой Лорелей, Драко отмечал направления и вел счет квартирам, поворотам и переходам. Очень скоро он стал знатоком лабиринта, разобрался в причудливых архитектурных уловках, отметил тупики и лестницы, и уходил дальше, и дальше, и дальше.

Однажды, в полночь, сидя в пустом доме на полу, рядом с качающимся пламенем фонаря, он встал и подошел к заросшему пылью окну. Он выглянул и, в полутьме, в ярком лунном свете, заметил далеко внизу фигурки псов-стражников. Они сгрудились у подъездной двери, но все это было так далеко — не меньше чем в двух милях плавно изгибающейся улицы, и Драко понял, что ушел от Поттера. Ушел так далеко, что Поттеру теперь, с его-то инвалидной ногой, ни за что не догнать: даже если разберется в карандашных пометках на стенах и дверях.

Короткая и счастливая мысль о состоявшемся побеге сменилась горькой и странной. Что, если Драко никогда не хотел убежать, обманывал себя призрачной этой надеждой и стремился лишь показать себе самому, что никакой ловушки — для него-то, умного и сильного, нет? Что, если он все это время кружил здесь лишь потому, что ему нужна была иллюзия свободы, нужна для того, чтобы добровольно вернуться к своему мучителю?