Фрэнсис Вилсон - Гробница

• Название: Гробница
• Автор: Фрэнсис Вилсон
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2012

Однажды к Джеку, специалисту по необычным расследованиям, обратился однорукий индиец с просьбой разыскать старинное стальное ожерелье с камнями, украденное у его бабушки. Поиски начинаются, но вместе с ними начинают происходить странные вещи и, что еще хуже, необъяснимо исчезают люди...  

---

Но когда дорога переходила на равнину, пейзаж менялся, становясь холмистым, с привкусом особого деревенского запаха. Джек ехал к отцу на юг. Отец. И мысли Джека перенеслись в прошлое. Образы мелькали у него в мозгу как дорожные указатели: мистер Канелли и его лужайка... одно из первых дел, которое он провернул в графстве Берлингтон: будучи еще совсем молодым человеком, он раскрыл преступление, в котором оказались замешаны вандалы... потом, как поступил в «Рутгер», но не оставил «ремонтный» бизнес... первые поездки в Нью-Йорк, чтобы провернуть дельце для родственников одних своих бывших клиентов.

Видения начали возрождаться в Джеке, когда он выехал из седьмого выхода. Он прекрасно понимал причину этого. Он приближался к месту, где была убита его мать.

В этом месте ему всегда приходилось — как это сказала Калабати — «проводить черту между собой и остальным человечеством».

Это произошло воскресной январской ночью, когда он учился на третьем курсе. У Джека были каникулы. Они с родителями ехали сытые и довольные из гостей у тети Дорис, которая жила в Хейгстоуне, и направлялись на юг Тернпейка. Джек сидел на заднем сиденье, мать — на переднем, а отец вел машину. Джек хотел сам сесть за руль, но мать сказала, что умирает от страха, когда он кружит по поворотам как сумасшедший. Насколько он помнил, они с отцом обсуждали предстоящий суперкубок, а мать следила за спидометром, чтобы убедиться, что тот не зашкаливает за отметку шестьдесят километров в час. Спокойное, умиротворенное состояние полного желудка и тихого вечера, проведенного с родственниками, разбилось в пух и прах, когда они проехали под эстакадой. Раздался треск, подобный грому, и машину встряхнуло от удара. Правая сторона лобового стекла взорвалась и разлетелась на бесчисленное множество осколков. Джек услышал, как закричал от неожиданности отец, а мать — от боли; почувствовал, как сильный порыв ледяного воздуха ворвался в машину. Мать застонала, и ее вырвало.

Когда отец свернул на обочину, Джек перепрыгнул на переднее сиденье и понял, что произошло: зольник пробил лобовое стекло и попал матери под нижние ребра, в низ живота. Джек не знал, что делать. Он лишь беспомощно смотрел на мать, которая тяжело навалилась вперед. Джек закричал, что нужно немедленно ехать в ближайшую больницу. Отец вел машину как сумасшедший, вдавливая педаль, жал на гудок и сигналил огнями. Джек откинул на спинку обмякшее тело матери и убрал зольник, снял с себя пальто и прикрыл им мать, оберегая от холодного ветра, врывавшегося сквозь разбитое лобовое стекло. Мать вырвало кровью, и это была только кровь, которая выплеснулась на щиток. Поддерживая тело матери, Джек почти физически ощущал, как жизнь потихоньку выходит из нее, и чувствовал возрастающий внутри нее холод. Мать истекала кровью, и он ничем не мог помочь ей. Джек заорал на отца, чтобы тот торопился, но он и так вел машину на бешеной скорости, рискуя в любую минуту потерять контроль над управлением.

Когда они привезли мать в больницу, она была уже в состоянии комы. Она умерла в операционной от разрыва печени и селезенки. Она просто истекла кровью.

А потом... нескончаемая боль и бесконечные похороны. А затем вопросы: «Кто? Почему?» В полиции не могли дать на них ответ и сомневались, что вообще когда-нибудь ответят. Обычное развлечение для мальчишек — приходить на эстакады и, перевешиваясь через ограждение, кидать всякие штуки в проносящиеся внизу машины. К тому времени, как объявили о несчастном случае, виновника и след простыл. На все обращения в полицию штата Джек и отец получали один ответ — беспомощное пожатие плечами.

Отец ушел в себя, отрицание трагедии ввело его в состояние, похожее на эмоциональную спячку. Казалось, он все делал как обычно, но как будто ничего при этом не ощущая. Джек реагировал по-другому: в нем трагедия пробудила холодную и всепоглощающую ярость. И у него появилось новое дело, которое необходимо расследовать.

Он знал, где все произошло. Знал как. Все, что ему оставалось выяснить, — кто это сделал.

Он отложит все свои дела, не будет думать ни о чем другом, пока не найдет виновника.

И он это сделал.

Это было давным-давно, часть ушедшего прошлого Но все равно каждый раз, когда он проезжал мимо этой эстакады, у него комок подкатывал к горлу. Он почти что видел зольник, падающий... падающий прямо на лобовое стекло... как он пробивает заснеженное стекло... разбивает его. А затем он оказывается под эстакадой в тени и переносится в другую ночь. Идет снег, а с другой стороны эстакады свисает обмякшее тело, которое качается на веревке, судорожно изворачиваясь и выкручиваясь. Потом его мысли переносятся назад в солнечный августовский день. Джека трясло. Он ненавидел Нью-Джерси.

Глава 4

Джек, выехав из пятого выхода, поехал по Пятьсот сорок первой дороге через Маунт-Холли, далее — на юг по двухполосному темному шоссе, проходящему через города, вернее, группки построек, облепляющие дороги, как зеваки место, где произошла авария. А все пространство вокруг занимали открытые возделанные поля. Рекламные щиты призывали приобрести помидоры «Джерси Бифстейк» по доллару за два с половиной килограмма. Джек взял себе на заметку прикупить корзинку для Эйба на обратном пути.

Он проехал через Ламбертон, название которого навевает тяжеловесные образы отвратительно тучных людей, обивающих пороги безразмерных магазинов и домов. Затем Джек пересек Фостертаун, который, казалось, должен был быть населен оравой бездомных, бегающих и орущих беспризорников, что, в общем-то, было не так.

А затем впереди уже виднелся дом. Теперь нужно повернуть за угол дома, когда-то принадлежавшего Канелли. Сам Канелли уже умер, а новый хозяин, похоже, экономил воду, и лужайка превратилась в выжженную пустыню. Джек въехал на дорожку, ведущую к дому с тремя спальнями, где все: он, его брат и сестра — выросли. Джек повернул машину и на какие-то доли секунды замер на месте, желая оказаться в этот момент в каком-нибудь другом месте.

Но глупо пытаться избежать неизбежного, поэтому он вышел и направился к двери, которая распахнулась еще до того, как он постучался.

— Джек! — Отец схватил сына за руку. — Ты заставил меня поволноваться. А я уж подумал, что ты забыл.

Отец Джека был высоким, худым, лысеющим человеком, очень загорелым, благодаря ежедневной игре в теннис на местном корте. Его похожий на клюв нос порозовел от солнца, и кожа облезла, а темные возрастные пятна на лбу увеличились со времени их последней встречи и как бы срослись. Но старик выглядел крепким мужчиной, и его голубые глаза за очками в стальной оправе сияли, когда отец и сын обменивались рукопожатиями.

— И опоздал-то всего на несколько минут.

Отец наклонился, поднял теннисную ракетку, прислоненную к дверному косяку.

— Да, но я зарезервировал корт, чтобы мы смогли слегка разогреться перед матчем. — Он закрыл за собой дверь. — Давай поедем на твоей машине. А ты хоть помнишь, где находятся корты?

— Конечно.

Скользнув на заднее сиденье машины, отец скептически осмотрел ее убранство. Не утерпев, дотронулся до квадратиков. Наверное, хотел убедиться, что они настоящие и он не страдает галлюцинациями.

— Ты что, со всем этим ездишь?

— Конечно. А что?

— Это...

— Небезопасно при любой скорости?

— Да. И это тоже.

— Это лучшая машина, которая когда-либо у меня была. — Джек дал заднюю скорость и выехал с дорожки.

Пару кварталов отец и сын говорили об обычных, ничего не значащих вещах: о погоде, о том, как ровно бегает машина Джека после двадцати лет эксплуатации, о пробках на Тернпейк. Джека вполне устраивали подобные темы, и он пытался удерживать разговор в нейтральных рамках. Они с отцом ни о чем особенном и не могли разговаривать, после того как пятнадцать лет назад Джек бросил колледж.

— Как дела?

Отец улыбнулся довольной улыбкой.

— Великолепно. А ты купил какие-нибудь из тех акций, о которых я тебе говорил?

— Купил. Две тысячи акций «Аризонской Нефти» по доллару восемь центов. Когда я в последний раз просматривал котировки, они поднялись на четыре пункта.

— А к пятнице — почти на четыре с четвертью. Пока придержи их.

— Ладно. Только дай мне знать, когда начнут падать. Все сплошная ложь! Джек не мог покупать акции.

Для этого необходим номер социального страхования, без которого ни один брокер не откроет счет. Джеку приходилось лгать отцу, что он следует его брокерским советам, и приходилось регулярно просматривать котировочные таблицы, чтобы быть в курсе, как обстоят дела с его предполагаемыми вложениями. А с ними все всегда было в порядке. Отец обладал отличной сноровкой и чутьем на дешевые акции, не пользующиеся спросом. Он скупал несколько тысяч акций, ждал, пока цена удвоится, утроится или учетверится, продавал и скупал другие. Дела у отца настолько успешно шли в течение нескольких лет, что наконец он оставил постоянную работу бухгалтера, желая проверить, сможет ли он прожить на доходы от биржевых сделок. Он продавал и покупал и был совершенно счастлив. Он зарабатывал столько же, сколько зарабатывал бухгалтером, но зато сам распоряжался своим временем, и никто не мог отправить его на пенсию, когда ему исполнится шестьдесят пять. Отец жил своим умом, и казалось, что ему это весьма по душе. Он никогда не выглядел таким спокойным и удовлетворенным.