Анатолий Корольченко - Генерал Скобелев. Казак Бакланов

• Название: Генерал Скобелев. Казак Бакланов
• Автор: Анатолий Корольченко
• Издательство: Ростов-на-Дону: Феникс, 1997.— 416 с.
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1997
• ISBN: 8-85880-432-2

Используя богатый документальный материал, автор увлекательно рассказывает о жизни и боевой деятельности двух российских военачальников — М. Д. Скобелева и Я. П. Бакланова, воскрешая почти забытые имена и дела патриотов.

Книга рассчитана на широкий круг читателей.

---

Турецкая крепость была построена полвека назад наемными французскими инженерами и считалась первоклассной. Расположенная на мысу, она имела каменные стены, подходившие вплотную к высокому утесистому берегу, с суши же перед крепостью — глубокий ров. Во время царствования Екатерины II русские войска дважды пытались овладеть ею, и оба раза неудачно. Турецкий султан назвал ее «ключом азиатских берегов Черного моря», и неприятель дрался за нее, не щадя себя.

2 мая 1828 года на рейде Анапы появилась русская эскадра вице-адмирала Грейга, закрыв подступы к крепости с моря. А на следующий день подошли из Тамани четыре полка черноморских казаков, шесть рот пехоты при двадцати легких орудиях. Командовал отрядом полковник Перовский. На предложение адмирала сдать Анапу паша ответил отказом. Он был уверен, что четырехтысячный гарнизон, располагавший восемьюдесятью пятью крепостными орудиями, с запасом пороха и ядер сумеет отбить штурм… Ко всему еще задул ветер, на море поднялся шторм. Бомбардировка крепости с кораблей стала невозможной, нельзя было высадить и десант. Используя момент, на отряд полковника Перовского напали подошедшие с гор черкесские повстанцы. Три дня продолжалась ожесточенная схватка, не принесшая ни одной из сторон успеха.

6 мая ветер стих, с кораблей спешно высадились два егерских полка с восемью орудиями под начальством князя А. С. Меншикова. Они усилили отряд Перовского. Ведя бой с засевшими в крепости турками, егерям и казакам приходилось одновременно отражать с тыла атаки превосходящих по численности отрядов черкесских всадников. Прошло несколько дней сражений. Утром в расположении егерского полка появился изможденный человек, босой, в лохмотьях: «Друзья, братишечки! Не стреляйте! Я русский!» — «Кто таков?» «Солдат я. Бежал из плена. Восемь лет был в неволе, в черкесском ауле». И рассказав о своих мытарствах, сообщил, что в горах скрывается до трех тысяч неприятеля и что не сегодня-завтра предпримут нападение.

Действительно, через день большой отряд конницы атаковал роты Таманского полка. Превосходя их в численности, всадники уже были близки к победе, как подоспела русская артиллерия. Орудия ударили картечью и заставили неприятеля отступить. Горячая схватка произошла и у стен крепости с предпринявшими вылазку турками. Предавшись воспоминаниям, бородач-черноморец рассказал о штабс-капитане Томиловском.

Они схватились врукопашную у обрыва, русский офицер Томиловский и великан-турок. Офицеру долго не удавалось одолеть турка. Все же, изловчившись, он сумел столкнуть его в пропасть. И сам, не удержавшись, слетел за ним.

— Неужто разбился? — посочувствовал Яков Петрович.

— Не-е, удержался на уступе. Только сам не мог выбраться. Кричал: «Выручайте!» Двое бросились на помощь, а под одним камень вывернулся, и он вниз, в пропасть… Царство ему небесное, — бородач перекрестился.

— А штабс-капитан? Что с ним? Выручили?

— Выручили. А как же иначе? Сняли с убитых турок пояса, связали их, по ним спустились. Когда поднимали раненого, турки подстрелили нашего одного. А штабс-капитана спасли. Выручка в бою — святое дело.

— Когда ж Анапу взяли?

— Вскорости и одолели…

В военном бюллетене о сражении за Анапу сообщалось, что солдаты, казаки, матросы проявили необыкновенное мужество и упорство. С 3 мая по 22 июня они не знали покоя круглые сутки. Днем стояла ужасная жара и негде было укрыться от палящего солнца. Палатка имелась лишь у Меншикова, в лазарете для раненых устроили навес из судовых парусов. На много верст в окрестности — ни одного деревца. У войска не было ни свежей говядины, ни сколько-нибудь сносной провизии. Испытывали недостаток в воде: в близлежащей речке она по вкусу напоминала болотную. Рыли колодцы, но и там она оказывалась горько-соленой, непригодной для питья. От недостатка воды и скудной пищи люди болели, и многих отправляли по морю в Севастополь. Недоставало и дров для варки пищи: лес находился в отдалении, у неприятеля.

К полудню Яков Петрович и казак-черноморец проехали немногим более половины пути.

— Передохнем в этой рощице, — указал Яков Петрович на зеленевшую в лощине кущу.

— Стой! Кто такие? Сказывай пропуск! — окликнул их солдат-дозорный. — В балку приказано никого не пускать. Эй, Митрий, поди-ка!

Из чащи показался второй, заспанный солдат. Во всю щеку шрам.

— Кто таковские? — он уважительно посмотрел на серебряные кресты хорунжего.

— В Прочный вот они едут. А я с ними, — пояснил казак-черноморец. — Решили передохнуть.

— Отдыхайте, тут и родничок есть, — изуродованная щека вместе с губой перекосилась.

— Это кто ж тебя? — полюбопытствовал черноморец.

— А-а, — отмахнулся тот. — Под Анапой пуля поцеловала.

— Стало быть, и ты там был! Тогда мы родственники.

Не расседлывая коней, Яков Петрович и казак направились к ручью, долго мылись в холодной воде. Подошел первый солдат и тоже стал разуваться.

— Как служба? — спросил его Бакланов.

— А что служба? Идет помаленьку. Погода вот только уж больно гнилая. Осенью да зимой дожди одолевают, а с ними сырость. А летом зной, не приведи господи. Лихорадка, черт бы ее побрал, мучает, да поносы. Много болеет нашего брата.

— Сам-то родом откуда?

— Из-под Киева я, с села Каменка. Может, слышали. Оттуда мы, Осиповы, там Осиповых полсела. Не бывали в наших краях?

— Не приходилось. Сам-то воевал?

— Как не воевал! Под Баязетом медальку вот заслужил.

— А как здесь? Спокойно?

— Какой там! Спать ложишься, ружье под бок, того и гляди жди нападения. Сельчане идут в поле на работы, а ты охраняешь. Стоишь с ружьем, зришь, чтоб на них не напали. Неспокойный край.

— А под Анапой был?

— Не довелось. Вот Митрий там бывал, он там скрозь все исползал.

Архип Осипов и его напарник служили в старейшем Тенгинском пехотном полку, батальоны которого несли службу на Кубанской линии. Один батальон полка располагался у моря, охраняя побережье, где нередко появлялись турецкие торговые суда. Они доставляли ткани, соль, сафьян, различную утварь, украшения, словом, все, в чем нуждалось население. С побережья вывозили иной товар: мужчин — на рудники Трапезунда, женщин — в гаремы. В последнее время продавали на турецкую сторону захваченных в схватках русских солдат.

Прощаясь, Яков Петрович пожелал солдатам удачи да добрых дел.

— Авось еще увидимся, Архип Осипов.

— Непременно, ваше благородие. Гора с горой не сходится, а человек с человеком — завсегда. В одном отряде-то числимся.

Это было и в самом деле так. Полк, в котором предстояло служить Бакланову, входил в отряд, где кроме Донского, были еще полки Черноморского, Хоперского и Ставропольского казачества, а также подразделения Тенгинского полка.

Пирушка

Командир полка встретил Бакланова не очень любезно. Не приглашая сесть, стал расспрашивать о службе, о сражениях, в которых довелось участвовать прибывшему, поинтересовался отцом. Яков Петрович понял, что командир полка подозревал в успешном продвижении по службе сына Бакланова-старшего. Остался недовольным, что новичок не служил на Кавказе.

— Край здесь дикий, не то что Балканы, и с населением нужна осторожность, — поучал он. — Для мусульман — мы иноверцы, стало быть, чужие. Выезжают в поле наше поселенцы, а мы их охраняем, а когда сами на рубке леса или на работах, то топор в руке, а оружие за спиной. Не все, конечно, против нас, но и одного мятежного отряда достаточно, чтобы вызвать в округе тревогу.

Заканчивая разговор, полковник сказал:

— Два дня вам на обустройство, а потом представлю офицерам и вступите в должность.

Приезд Бакланова был для офицеров не очень желательным. Прибыл-то он с повышением, должен принять под свое начало сотню и тем притормозить повышение местного кандидата. Не вызывала симпатии и внешность новичка: словно глыба и без улыбки. Вскоре к нему на квартиру пришел есаул, сказал, что офицеры просят прибыть его на пирушку.

— Непременно приходите, не то обидите всех отказом.

— Буду, — пообещал новичок.

А к вечеру денщик предупредил Бакланова:

— Вы, ваше благородие, будьте поосторожней. Слышал, будто ноне затевается против вас недоброе.

— От кого слышал?

— Есаулов денщик намекнул. Говорил, мол, крестины затевают.

Безудержный в бою, Яков Петрович в мирной жизни был нетороплив, рассудителен и казался добрым увальнем. «Мухи не обидит», — с уважением говорили о нем подчиненные.

«Крестины затевают. Ну что ж, пусть попробуют. Мы тоже шиты не лыком», — мысленно рассуждал сотник, направляясь в гости. К его приходу пирушка была в разгаре.

— Господа офицеры! Прошу любить и жаловать назначенного в наш славный полк героя балканских сражений сотника Якова Бакланова, — объявил есаул.