Майкл Пэйлин - От полюса до полюса

• Название: От полюса до полюса
• Автор: Майкл Пэйлин
• Издательство: СЛОВО/SLOVO
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-387-00287

Майкл Пэлин — автор множества книг, ставших бестселлерами, артист, сценарист, документалист, знаменитый путешественник. Пэлин и его коллеги по съемочной группе ВВС уже не раз удивляли телезрителей и читателей широтой и смелостью своих замыслов. Однажды они задумали пройти (проехать, проплыть, пролететь) от Северного полюса к Южному, от «макушки» мира к его «дну». И им это удалось! Отважные и любознательные путешественники проложили свой маршрут в основном вдоль 30-го меридиана; между Арктикой и Антарктикой им пришлось преодолеть значительные территории Северной и Восточной Европы, Западной Азии, огромные пространства всей Восточной Африки, а «на десерт» — еще «кусочек» Южной Америки. Гренландия и Шпицберген, Норвежская Лапландия, Финляндия, Эстония, северо-запад России, Украина, Турция, острова Родос и Кипр, Египет, Судан, Эфиопия, Кения, Танзания, Замбия, Зимбабве, ЮАР, Чили — подобное невероятное путешествие останется в памяти его участников на всю жизнь.

---

В конце сезона лагерное снаряжение закапывают в снежную пещеру глубиной четыре фута, которую вскрывают в следующем году. Так поступают и с самолетами. «Сессну-185» закапывали вверх хвостовым оперением, чтобы можно было найти ее на будущий год, но свирепые зимние ветры сорвали с места бочонок, поломавший хвост самолета. Сейчас починкой его занят Билл Алеекук, эскимосский инженер, работающий в компании первый год. Белых медведей в Антарктиде не водится, эскимосов в ней тоже не наблюдалось — до прибытия Билла в ноябре прошлого года.

Пожелания Кадзама-сан

Общая палатка постепенно наполняется. Чай и кофе завариваются на вытопленной из снега воде, получающейся в металлическом баке, подогреваемом керосиновой горелкой. Возле бака в пластиковой емкости свежие нарезанные кирпичики снега — антарктический эквивалент угольной или дровяной корзинки.

Кадзама-сан занят опробованием своего мотоцикла. Это «Ямаха» со специально спроектированным двигателем, малошумным и с чистым выхлопом; толстая задняя шина утыкана шипами как пояс панка для лучшего сцепления со снегом. Кадзама-сан — личность харизматическая, заражающая весельем. Он побывал на своем мотоцикле на Северном полюсе и на Эвересте, а теперь, если повезет, побывает и на Южном полюсе. Я спрашиваю его о дальнейших планах.

— Луна! — провозглашает он с маниакальной улыбкой.

Я верю ему.

В 14:45 Кадзама-сан и его команда оставляют лагерь после подобающей церемонии в японском стиле. Он повязывает поперек живота желтую ленту с пожеланиями удачи и направляет свою белую «Ямаху» из лагеря. Мотоцикл настолько легок и невесом, что со стороны кажется, что наш самурай едет верхом на пуделе. За ним следует Роб на снегоходе Ski-Doo с двумя прицепами, на одном из которых находится рация на солнечных батареях. Все сделано с максимальным почтением в отношении окружающей нас среды, однако она пренебрегает подобными знаками внимания. Санный прицеп застревает на первом подъеме, и его приходится заталкивать наверх. Наконец уже вдалеке мы видим, как мотоцикл Кадзама возглавляет шествие через снежную пустыню как гаммельнский крысолов. Японцы рассчитывают добраться до полюса за двадцать восемь дней.

Менее чем через два часа возвратившийся Роб приносит известие, что в связи с необыкновенно теплой погодой (сегодня всего — 1°C) экологически чистый мотоцикл Кадзама увяз в снегу. Он намеревается продолжать путешествие по ночам.

Вечером мне удается связаться по радио с женой через Энни Кершоу и Пунта-Аренас. Разговаривать со своим уютным домом в Лондоне, находясь на просторах Антарктиды, — на это можно было только надеяться; и тот факт, что чрезвычайно искаженный условиями передачи голос Эллен делается похожим на крик полузадушенной олуши, свидетельствует о том, что мы находимся в стороне от основного русла мирового общения. Однако она явно слышит меня, а среди доносящегося до моего слуха бульканья я угадываю пожелание удачи и теплое объятие.

Сью приготовила для нас итальянскую пасту, которую мы запиваем красным чилийским вином. Чуть позже Бэзил и Найджел исчезают в озаренной солнцем ночи со Ski-Doo и ледорубом и возвращаются назад с победой и куском льда, взятым от соседней горы — столь же старым, как и сама горная порода. Бэзил с видом высшего удовлетворения бросает кусок льда в бокал.

— Вот оно, мгновение. Этому виски десять лет. А льду — два миллиона!

В этой солнечной преисподней, где светло 24 часа, я теряю представление о времени. Покидая общую палатку, я знаю только то, что меня провожает льющийся из кассетника голос Билли Холидея и что Бэзил всерьез засел за виски в компании небритого и красноглазого ветерана из Канады по имени Дэн. Если будет на то воля погоды, завтра Дэн повезет нас в самолете на Южный полюс.

День 140: От Пэтриот-хиллз до гор Тиэль

Пробуждаюсь после предельно уютной, теплой, ласковой как в материнском чреве ночи, свернувшись калачиком в своем спальнике под унылый стон полярного ветра, вздыхающего, шипящего, теребящего края палатки, как навязчивый сосед. Как будто радуясь моему пробуждению, он набирает силу. Оглядываюсь вокруг. Фрейзера не видать — надо думать, находится где-то в недрах своего спального мешка; Клем благополучно похрапывает, как делал бы, даже если бы битва при Ватерлоо разыгрывалась сейчас у стенок палатки; Бэзил спрятал лицо от прямого света и в тени напоминает не то банковского грабителя, не то личность, подвергшуюся косметической хирургии. Найджел уже проснулся и, должно быть, тоже гадает, означает ли перемена погоды новую задержку. Руди уже встал и где-то ходит.

Омывания в Антарктике чисто формальны, если не вдаваться в подробности. Мы можем попирать ногами семьдесят процентов мирового запаса пресной воды, но добраться до нее непросто. И если только некая внимательная душа не встала раньше тебя, не вырубила брикет снега и не бросила его в бак, то с равным успехом можешь считать себя находящимся посреди пустыни. Единственное место для умывания находится в кухне. Даже в палатке температура воздуха составляет всего 42°F (5,5°C), поэтому раздеваться как-то не хочется. Каким образом можно вымыться в Антарктике, и представить себе не могу, хотя Патти утверждает, что сумела справиться с этим делом.

Нам предстоит пролететь 600 миль. И рядом нет ни Дэна-пилота, ни кого-то вообще способного прояснить положение дел. Ветер то стихает, то набирает силу. За окном вихри поземки проносятся по льду.

Дверь, невзирая на сопротивление, растворяется, появляется округлый закутанный силуэт, вырисовывающийся на фоне ясного неба. Словно прилипнув к месту, сверток этот застывает на мгновение, расставив вбок руки словно пингвин, потом проникновенно вздыхает и начинает раскутываться. И лишь после того как с головы оказываются снятыми несколько головных уборов, можно окончательно увериться в том, кто пришел. Скотт печет на завтрак дрожжевые блины. Мы съедаем их с сиропом «Lumberjack». Майк запрашивает погоду на Южном полюсе. Видимость несколько ограничена дымкой, но в прочих отношениях все в порядке. Температура — 26°C. Ветер — четырнадцать узлов. Нет никаких причин оставаться на месте. Поэтому дано разрешение на погрузку в аэроплан.

Дэн учился летать в американских ВВС, а потом на Аляске. Пока мы собираем свое оборудование, я замечаю, что он задумчиво посматривает на самолет. Я спрашиваю у него, хорошо ли он знает полюс.

Он скребет заросший белым волосом подбородок:

— Никогда не бывал там.

Дэну, должно быть, забавно смотреть, как беззвучно ходит вверх и вниз моя челюсть, ибо, лукаво сверкнув глазами, он добавляет:

— Вообще-то я — северянин и приехал сюда на юг ради зимы… порадоваться хорошей погоде.

Я пытаюсь извлечь из ситуации максимум возможного и стучу по обшивке самолета.

— Тогда, быть может, эта машина участвовала в большом количестве полярных экспедиций?

— Ничего подобного. Наш рейс будет первым полетом одномоторного турбореактивного самолета Otter на полюс.

Отсюда автоматически следует, что ни пилот, ни самолет, ни даже Скотт, наш сопровождающий от Adventure Network, никогда не бывали на полюсе. Итак, мы оказываемся первопроходцами.

Теперь я понимаю, что именно имел в виду Майк Шарп, когда вчера говорил мне о том, что успехи Adventure Network «основаны на чистом энтузиазме… здесь собрались авантюристы… еще не уставшие искать приключений на свою голову».

В 15:45 мы прощаемся — не с Пэтриот-хиллз, но с Бэзилом и Патти, которым придется остаться здесь. Конечно, роли были распределены давно, но не так легко оставлять друзей рядом с конечной целью нашего путешествия.

Мы втискиваемся в узкие сиденья, ставшие еще более мелкими благодаря количеству наших одежд. Словно бы садимся за парты для первоклашек. Кроме того, кабину приходится делить с бочкой керосина, камерой, провиантом и лагерным снаряжением, насосами и лопатами. Пустым остается только проход между сиденьями, но и его скоро заполняет собой алюминиевая лестница.

В 15:50 эта крылатая коробка, плотно набитая людьми и их пожитками, покатила по ребристому изборожденному льду, развернулась и начала самый долгий и неубедительный разбег изо всех, что мне приходилось испытывать на собственной шкуре. Пилот здесь, собственно, ни при чем, просто непрекращающиеся удары самолетных лыж по застругам не позволяют машине набрать нужную скорость. Щелястый фас скал Пэтриот-хиллз быстро приближается к нам, и рука моя плотно впивается в сиденье передо мной. И тут после двух-трех газельих прыжков мы оказываемся в воздухе, и уже через несколько минут группа, размахивающая руками внизу, превращается в пятнышки на снегу.

Мы летим, как говорят местные жители, «вовнутрь» — над плоским плато с немногими отличительными чертами, поднимающимся от 4000 футов возле Пэтриот-хиллз до официальных 9348 футов на полюсе, хотя, согласно местному атмосферному давлению, высота там составляет 10 600 футов.