Борис Тумасов - Жизнь неуёмная. Дмитрий Переяславский

• Название: Жизнь неуёмная. Дмитрий Переяславский
• Автор: Борис Тумасов
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: История
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-026713-4, 5-271-10178-9

Старший сын князя Александра Невского, Дмитрий (1250-1294), большую часть своей жизни провёл в борьбе с братом Андреем за владимирское и переяславское княжества.

---

- Мы и мурз со счетчиками не звали, их Невский в город впустил!

Архиепископ вече крестом осенил:

- Спаси и вразуми люди твоя, Господи!

- Постоим головой своей за Великий Новгород! - возопила толпа.

Тут боярин Родион выкрикнул:

- А получил ли князь Дмитрий благословение митрополита Максима на Новгород войной идти?

Положив руки на посох, архиепископ отмолчался. Кончанские старосты в один голос зашумели:

- Не признаем Дмитрия Переяславского великим князем!..

На помост взобрался староста кузнецов, поднял кулак:

- Слушай, вече новгородское, выходи на стены с оружием! Пусть видит Дмитрий - мы за Великий Новгород постоять готовы!..

Долго еще рядилось вече, наиболее рьяные кулаками размахивали, в драку лезли. Наконец решили: коли что, слать к Дмитрию посольство…

* * *

Воинство великого князя Дмитрия, блистая броней, шло на Новгород. Дружина за дружиной двигались владимирцы, переяславцы, ростовцы. Далеко растянулось войско. Били бубны, гудели трубы. Замыкал дружины обоз с продовольствием. Скрипели ступицы колес, перекликались возчики, ржали кони.

По сторонам дороги оставались редкие деревеньки, и смерды, глядя на проходившие полки, покачивали головами:

- Экое воинство собралось! Верно, гнев на новгородцев положил великий князь!

А во главе дружин ехал сам великий князь с воеводой. Дмитрий повернул голову, сказал воеводе:

- Поднимите хоругвь!

И тотчас вперед выдвинулся знаменосец на белом коне, поднял хоругвь с изображением Георгия Победоносца, поражавшего змия. Еще громче заиграла музыка.

Приободрились гридни, стряхивали усталость. Перед ними лежали новгородские земли…

Шли по землям новгородским дружины, разоряли деревни и села. К самой Шелони подступили. Здесь стали биваком. Князю Дмитрию шатер поставили. Ожидали новгородских послов.

В сопровождении отрока князь обошел лагерь. На отдыхе гридни скинули кольчужные рубахи, шлемы, сложили на земле сабли, мечи и тут же сидели у костров, варили кашу.

Среди переяславских Дмитрий задержался. У тех гридней, какие уже числились в боярской дружине, иногда справлялся о вотчине. Многим из них выделял он земельные наделы на кормление.

За переяславцами расположились ростовцы. От их воеводы Дмитрию стало известно, как тяжко умирал старый ростовский князь Борис. У него помутился разум, не узнавал сыновей…

Мысли князя Дмитрия перекинулись на своего сына Ивана. Вздохнул, промолвил едва слышно, чтобы следовавшему за ним отроку было невдомек, что князь сам с собой разговаривает:

- Апраксин, Апраксин, кому я теперь надобен, когда лета к закату катятся… Ты ушла, теперь вот сын Иван кровью кашляет. А он у нас, Апраксин, один…

Сделалось тяжко. И снова промолвил:

- Ответь, сыне, к чему покинула меня матушка твоя, Апраксин? И твоя жизнь, сыне, мне не в радость. Жизнь тогда в радость, когда человек зрит продолжение рода своего… Эвон как Даниил сыновьями своими любуется, Юрием, Иваном…

Послы из Новгорода приехали на следующий день: архиепископ Киприян, сухонький старик в черной рясе, в бархатной камилавке, прикрывающей седые волосы, и рыжий бородатый староста кузнечного ряда Ермолай, в длинной шелковой рубахе, подпоясанной плетеным пояском.

Перекрестились послы, Дмитрий к архиепископу подошел, спросил:

- Святой отец, с чем послал тебя Великий Новгород?

Киприян вздохнул:

- Я челом бью: не таи зла на новгородцев.

Дмитрий прищурился:

- Святой отец, когда новгородцы отреклись от меня, великого князя, как Петр от Иисуса Христа, ужели они не мыслили, что творят беззаконие?

- Ты, великий князь, святого Петра вспомнил, но забыл, что учитель снова вернулся в лоно Христовой церкви, вернулся святым апостолом.

- Мне то ведомо. Но почто горожане не впустили меня в Новгород, когда я в Копорье лопарей в повиновение приводил?

Тут Ермолай пробасил:

- Не зли новгородцев, княже. Мы люди мастеровые, но, коли нужда какая, и за мечи возьмемся.

- Угрожаешь, староста?

- Нет, княже, к чему? Но, коли позовет Великий Новгород, мы готовы и животы положить, костьми лечь…

- Не дай пролиться русской крови, великий князь, - воздел руки архиепископ Киприян. - Тебе ли не ведомо, сколь ее пролито нехристями?!

- Святой отец, я ли желаю зла Новгороду? Не новгородцы ль от меня отреклись?

- Я молю: прости их, княже, за скудоумие. Дмитрий тронул седые виски:

- Я от Новгорода отойду, коли он примет моего посадника, какой городом будет править сообща с новгородским. Будет по-моему - не стану разорять земли новгородские…

* * *

В легких санках, обгоняя воинство, ехал великий князь в шубе и бобровой шапке. За санками, на длинном чембуре, рысил княжеский конь под седлом, покрытый теплой попоной. Тонконогий, широкогрудый, он гнул шею дугой, косил, прядал ушами.

Снег уже сошел, и санки катили по голой земле. Дмитрий загляделся на полки - каждую дружину вел свой воевода, под своим стягом.

Дружины шли ряд в ряд. Дмитрий подумал: «Такой силой на ордынцев бы ходить, а не усобничать». На крутом повороте санки едва не опрокинулись. Гридин спешился, успокоил коней. И снова впереди поле, в стороне лес, и санки покатили, обгоняя растянувшиеся дружины…

А Великий Новгород стены и башни крепил. Едва утренняя заря возвестит день, как новгородцы, отбросив снег, глину копают, матицы набивают, кирпич обжигают. Из леса бревна волокут, камень подвозят…

Чем ближе подступали дружины к Новгороду, тем чаще останавливались на привалы. Оттепель затрудняла дороги.У князя Дмитрия даже мысль родилась: а не воротить ли дружины? Но тут прискакал из авангарда гонец, возвестил:

- Новгород открылся, монастыри и деревеньки завиднелись!

Дружины подошли к Новгороду, расположились под стенами. По Волхову охватили город. Вооруженные новгородцы взошли на стены, готовились отразить дружины Дмитрия. Удивлялись:

- Аль мы недруги, чтоб нас осаждать?

- Диво-то какое - Русь на Русь ополчилась! А на самих панцири зеркалами поблескивают. Князь Дмитрий тем часом объехал город, спросил воеводу:

- По силам ли нам город взять? Аль измором?

- Коли сомневаешься, чего ради в эту землю шли?

- То так.

- Надобно стрелы каленые пустить!

- Подождем, может, миром урядимся?

Дни начинались с колокольного перезвона. Заводили в Святой Софии, подхватывали в монастырях, за городскими стенами. В первый же день гридни из младшей княжеской дружины поставили Дмитрию шатер. Ждали послов новгородских. Лишь на третий день открылись Половецкие городские ворота и выехала колымага архиепископа. С помощью монахов вылез Киприян. Дмитрий подошел под благословение. Архиепископ спросил сурово:

- Почто ты, князь, войско на Новгород навел? Я ли не молил тебя? Тебе бы Русь беречь!

- Прости, владыка, но я ли Русь разоряю? Не пора ли Новгороду припомнить, что он не вольный город Брюгге, а искони русский, и ему надлежит повиноваться великому князю?

Смолк Дмитрий. Киприян заговорил снова:

- Новгородцы вольны в выборе князя, и коли тебе память не изменяет, и отца твоего звали. Ты на Шело-ни с посольством говорил и думал, что новгородцев на колени восставил? Ан нет. И коли ты станешь разорять наши земли, Новгород за себя постоит. Уводи, князь, дружины, не вводи новгородцев во искушение…

Возвратился архиепископ в город, а великий князь развернул дружины вокруг Новгорода и велел изготовиться. А сам дозоры что ни ночь объезжал - проверял, не замышляют ли чего новгородцы.

Однако все было тихо. Новгородцы жили прежними устоями: с утра звонили колокола по церквям, звенели молоты в кузницах, и ратники со стен не задирали дружинников.

Дмитрий жаловался Ростиславу:

- Я ожидал, что Новгород откроет ворота и не станет оказывать сопротивление. Но сейчас вижу - новгородцы настроены решительно. Они подготовились к длительной осаде. У них хорошие запасы, чего нет у нас.

Созвал Дмитрий воевод. Собрались в шатре великого князя. Дмитрий заглянул каждому в глаза:

- Что скажете, воеводы, стоять ли нам тут, измором ли брать?

- Великий князь, - заявил воевода Георгий, - ростовская дружина не готова зимовать здесь.

- Уходить нам надобно, - поддержали ростовского воеводу другие.

Дмитрий нахмурился:

- На длительную осаду и я расчет не держал. В таком разе, воеводы, готовьте дружины, уводите гридней по удельным княжествам.

ГЛАВА 4

Изба тиуна Онцифера на земле боярина Прова. Сам боярин в дружине великого князя числится, потому Онциферу воля, он сам себе во всем хозяин.

Просторную избу-пятистенку срубили тиуну смерды, покрыли не соломой - тесом. И хозяйство у него крепкое: лошадь, две коровы и птица всякая. А жены у Онцифера нет, во всем мать управлялась, когда жива была. Вот и привел тиун к себе в избу Аксинью, а Будыя поселил на подворье боярина, пока недоимки за ними числятся. Холопом кабальным стал Будый.