Александр Мазин - Потрясатель Тверди

• Название: Потрясатель Тверди
• Автор: Александр Мазин
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 1994
• ISBN: 5-8352-0430-2

«Потрясатель Тверди» — первая книга из сериала под условным названием «Мир Асты». Этот грандиозный проект не имеет мировых аналогов в литературе героической фэнтези. Группа авторов создала уникальный мир — затерянную планету Асту, со своей флорой и фауной, своей удивительной культурой и странными народами. По Асте странствуют маги и чародеи, сражаются доблестные воины, вершат свою волю древние боги.

Роман «Потрясатель Тверди» — это захватывающий боевик, написанный в лучших традициях литературы «меча и колдовства». В нем рука об руку сражаются с силами тьмы несокрушимый великан Нил, блестящий мастер меча Эак Нетонский, коротышка-туор Биорк и загадочная фэйра Этайа. Друзей ожидают невероятные приключения, кровавые схватки, столкновения со зловещим колдовством и яростной силой древних Богов. Сказочный мир Асты никого не оставит равнодушным.

---

Урров холод коснулся немного позднее, чем людей, а когда они почувствовали Ужас и готовы были броситься вниз, волоча за собой бесчувственные тела, Нил успел ухватить их, придержать. А мгновением позже и животные потеряли способность двигаться. То же самое произошло и с Биорком. Остальные же понеслись вниз, не разбирая дороги, ничего не видя перед собой, потому что спасались от того, что хуже смерти и страшней всякой жизни.

Только Нил не поддался чудовищу. Но и сразиться с ним он был не в состоянии.

А воплощенное Ничто уже стекало к ним, содрогаясь и пульсируя. То, что поймано, принадлежало ему и будет поглощено: будь то почти лишенные разума урры или мастер воин Биорк.

Во второй раз услышал Санти, как поет фэйра.

Душа его затрепетала и замерла. Мысли, те, что еще касались ее, растворились в пении, как крупинки соли в теплой воде.

И пение остановило Ужас. Можно сказать — оно убило его, если бы в Ничто была жизнь. Но жизни не было, и слово «смерть» здесь не уместно. Пустотный разум рассеялся, растворился в мире. Не осталось даже праха, останков того слизня, что привиделся Санти, потому что и слизня тоже не было. Не существовало. Такова сила фэйры: живое она освобождает от оков, а если живого нет, а есть только форма — лишает формы. И не остается ничего. Даже праха.

Потому так редко поют фэйры.

Глава третья

Солдат, солдат, глотни вина
Во славу всех богов!
Да будет кровь твоя красна,
Красней, чем у врагов!

Глотни, солдат, и дай глотнуть
И мне, солдат, — за нас!
Сегодня топчем пыльный путь,
А завтра топчут нас!

Глотни, солдат! Вкус у вина
Всегда, солдат, хорош!
А кровь тем больше солона,
Чем больше ее льешь!

Чтоб ты, солдат, приятней пах,
Ты пей, солдат, и пой!
А девки в южных городах —
Толпой, солдат, толпой!

У нас, солдат, судьба одна —
Молись, солдат судьбе:
Чтоб фляга ввек была полна
И руки — при тебе!

Придут иные времена,
А ты, солдат, живой.
Глотни, солдат, глотни вина!
Домой, солдат! Домой!

Вино, солдат, — жена и брат:
Глотни — и ты согрет.
А дом, солдат? Придешь, солдат,
А дома-то и нет!

Солдат, солдат, глотни вина
Во славу всех богов!
Да будет кровь твоя красна,
Красней, чем у врагов!..

КОНГСКАЯ ПЕСНЯ

Перепуганные всадники на обезумевших от ужаса уррах мчались по каменистому склону горы. Уже не менее лонги покрыли они с начала бешеной скачки. И еще не менее лонги скакали бы урры, но каменный завал преградил им путь. И животные остановились, роняя желтую пену, со свистом и шумом втягивая воздух распаренными глотками. И, остановившись, почувствовали, что гнавший их ужас пропал. Конгаи спешились, сбились в кучу, тоже переводя дух. Во время стремительного спуска никто не пострадал, не потерялся ни один вьюк. Животные успокоились, но люди были возбуждены. Девушки тихо молились. Пирон распоряжался преувеличенно громким голосом.

Эак и Ортран были смущены: они не смогли удержать урров, бросили своих друзей в явной опасности. Как только их животные остановились перед преградой, они, не раздумывая, повернули их и поехали наверх. Не слишком быстро, потому что урры здорово устали. Они поднялись по меньшей мере на милонгу, когда ветер донес до них испуганный крик одной из девушек. К ней присоединилась другая. Оба воина остановились. Сверху, оттуда, где остались их друзья, не доносилось ни звука. Эак первым принял решение. Он развернулся и погнал урра вниз. Ортран понесся следом, и Демон, как всегда, вырвался вперед.

Теперь они увидели зловещую фигуру с обнаженным мечом в руке. Человек стоял на вершине одного из каменных обломков, и ветер свирепо трепал полы его длинного плаща. Прежде чем северяне достигли завала, еще несколько таких же фигур появилось из нагромождения камней. Все они бросились к конгаям, и мечи в их руках говорили сами за себя. Контрабандисты образовали круг, девушки в середине, и встретили врага жалами клинков. Северяне были уже в тридцати шагах. Эак ощутил радостное возбуждение, всегда охватывающее его перед битвой.

Но, к удивлению аргенетов, урры их остановились за два десятка минов от обороняющихся конгаев. Даже неустрашимый Демон отказался повиноваться: он рычал, хрипел, мотал здоровенной башкой. И отступал. Урр Эака вел себя еще хуже. В конце концов воин не выдержал и спрыгнул на землю. Ортран тотчас оказался рядом с ним.

Едва нападавшие заметили северян, конгаи перестали их интересовать. Аргенеты не поняли, что их привлекло, но все семеро напавших бросились к ним. И воинам сразу стало тесно. Лиц противников они в темноте не могли разглядеть. Но кольчуги, шлемы, владение оружием ясно показывали: это профессиональные бойцы. И двигались враги так быстро, что Эак еле успевал отражать мелькающие перед ним мечи. И он сразу почувствовал странность движений: быстрых, резких, но каких-то угловатых. Так двигается паук. И то была не единственная странность. Эак скоро убедился в этом. Три противника атаковали его. Они ловко орудовали длинными мечами, очень похожими на конгские. Эак защищался собственным мечом и длинным кинжалом. Как ни опытен он был, но дважды только кольчуга спасала ему жизнь. А потом он, улучив момент, оказался один на один с правым нападающим и, нырнув под меч, ударил сбоку, наискось. Белый клинок разрубил кольчугу и на ладонь погрузился в тело врага. Эак был уверен, что теперь против него только двое врагов. Но ошибся. Третий боец по-прежнему ловко махал мечом, будто не он получил только что тяжелейшую рану. Может быть, это обескуражило бы другого воина, но Эаку только прибавило сил. В бою он любил неизвестность: щекочет нервы! Прыжком уйдя от подсекающего удара, Эак плечом отбросил одного из противников на другого, молниеносно развернулся к третьему, гардой кинжала блокировал меч, вонзил клинок в правое подреберье врага, повернул и рывком выдернул обратно. А тот — будто и не заметил раны. Эак едва не погиб, успев в самый последний момент поймать меч противника крестовиной кинжала. И опять завертелась вокруг него стальная карусель.

Если Эаку приходилось нелегко, то Ортрану было еще тяжелее. Маир-унратен обрушивался на головы и плечи врагов, сбивал их с ног, сминал шлемы, разрывал кольчуги, но упавшие поднимались, отброшенные назад возвращались. Ортран, в отличие от Эака, не находил удовольствия в битве с неуязвимым противником. Он забеспокоился. Пока сын Дино защищал его спину, он мог удерживать врагов на расстоянии и пользоваться преимуществом в оружии. Но маир-унратен не меч. Норман стал уставать.

Эак, сделав ложный выпад кинжалом, напрочь отсек руку одному из противников. Все же Белый Меч есть Белый Меч! Враг отпрыгнул назад, преспокойно вынул оружие из отрубленной руки другой и снова напал на аргенета.

Эак совершенно потерял ощущение времени. Он атаковал, уклонялся, снова атаковал, отскакивал, наносил удары, прыгал, приседал, вертелся, парировал, рубил… Его враги были неуязвимы. Один дрался без руки, второй лишился шлема, части головы, половины лица. У третьего в животе зияла дыра. Из ран не текла кровь, а воины продолжали сражаться. Но Эак уже сообразил, что ему нужно делать. Отрубленные конечности не прирастали, и тот из врагов, которому аргенет колющим ударом повредил позвоночник, двигался заметно медленнее других. Его и выбрал Эак, чтобы, уйдя от рубящего удара в шею, широко размахнуться и опустить меч на голову врага, с которой аргенет мгновением раньше сшиб шлем.

Меч Асенаров рассек врага надвое. Обе половинки упали на землю и продолжали дергаться в чудовищной агонии. Но опасности они уже не представляли.

Теперь Эак совершенно отказался от колющих и коротких ударов. Он уклонялся, выжидал. И случай представился. Один из двух оставшихся противников поскользнулся, и белый клинок молнией упал на плечо врага на миним левее шеи. Этот удар не разрубил его пополам, но, пройдя наискось до тазовой кости, сделал свое дело. Противник упал, забился, пытаясь подняться, но туловище его разваливалось надвое. И хотя встать воин не мог, он все равно пытался достать Эака мечом. Следующий удар развалил третьего. Эак стремительно обернулся, желая удостовериться, что с Ортраном все в порядке. Но не увидел его — только мелькнувшие силуэты убегающих врагов. Поле боя осталось за аргенетом. Только непонятно было, куда делся Ортран. Небо затянули тучи, и стало довольно темно. Эак сделал несколько шагов, споткнулся, и увидел Ортрана. Прямо у своих ног. Мечи людей-чудовищ превратили тело воина в кровавый студень. Ортран был мертв. Наклонившись над ним, Эак понял, что Ортран обезглавлен. Аргенет посмотрел вокруг, заметил что-то круглое. Но то была не голова, а всего лишь шар маир-унратена с обрывком цепи. Рядом лежали отрубленные голова и правая рука одного из врагов. В просвет между тучами проглянула Уна, и аргенет увидел, что обрубок живет, глаза его следят за Эаком, а губы шевелятся, словно пытаясь что-то сказать. В другое время аргенет был бы потрясен подобным зрелищем, сейчас же ему было все равно. Он вернулся к обезглавленному телу Ортрана, опустился рядом на землю.