Александр Антонов - Государыня

• Название: Государыня
• Автор: Александр Антонов
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-022591-1

Елена Иоанновна прожила недолгую но яркую, наполненную событиями жизнь. В 21 год она вышла замуж за литовского князя Александра, который через несколько лет был избран правителем и польского королевства. Благодаря уму и такту, Елена пользовалась всеобщим уважением, активно помогала мужу в государственных делах. Но после трагической гибели Александра положение великой княгини и королевы резко осложнилось: ей стали чинить обиды и литовско-польские паны, и католическая церковь, и новый король Сигизмунд... Новый роман современного писателя–историка А. Антонова рассказывает о жизни и судьбе дочери «государя всея Руси» Иоанна III, великой княгини литовской и королевы польской, Елены (1474–1513).

---

А жизнь диктовала иное. По её воле огромный поезд в сотни повозок и экипажей вновь и вновь поднимался в путь и уходил на запад. Шли и ехали с княжной бояре, князья, боярские дети, дьяки числом до шестидесяти. Ещё постельничие, стольники, истопники, стряпчие, немало иной прислуги. И сопровождала эту ораву тысяча ратников. Всего в поезде насчитывалось более двух тысяч человек. В хвосте его тянулись ещё десятка три купцов, приставших к княжескому кортежу в Полоцке. Попросили они главу посольства князя Василия

Ряполовского взять их под защиту от гулящих ватажек шведов. Среди этих купцов были и беглецы Илья и Карп.

Однако, пристав с купцами к поезду Елены, Илья чудом избежал беды. Князь Василий Ряполовский ещё в Полоцке велел старосте купеческого обоза представить ему своих торговых людей и на дворе съезжей избы нос к носу встретился с купцом, который показался ему подозрительным и знакомым по тёмно–вишнёвым глазам, по изящному носу с горбинкой. Ещё по стати. «Купец» был саженного роста, широкоплеч и тонок в поясе. Взгляд Ряполовского он не выдержал и поспешил разминуться с ним. Потолковав с купцами и узнав, что они везут на продажу, князь решил ещё раз взглянуть на «купца» с тёмными глазами и рыжей бородой. «Обмишулился, «купец», чёрной бороде у тебя должно быть, а не рыжей. Ой, обмишулился», — улыбнулся боярин Василий. Он нашёл «купца» близ коновязи под навесом и, тронув за рукав кафтана, спросил:

   — Торговый гость, ты случаем не из стольного града? Кажется, я тебя видел на торгу в Китай–городе, да и в Кремле.

Илья ворошил сено под мордой коня, на князя не посмотрел, наоборот, ещё ниже склонился к яслям.

   — Звенигородские мы, — ответил он.

   — Эко запамятовал, старая голова. Тогда совсем хорошо, выходит, в Звенигороде и видел, как сестру навещал. Сдаётся мне, что я и батюшку твоего хорошо знаю. Да и лик твой мне не таким видится, а молодым. Вот токмо борода почему‑то рыжая. — Князь Ряполовский совсем утвердился в мысли, что перед ним беглый сынок князя Василия Ромодановского, и уже твёрдо и бодро произнёс: — Ас батюшкой твоим мы хмельное пивали. — Ряполовский похлопал Илью по плечу. — И друзья мы к тому же с князем свет Василием, тёзкой моим.

Илья резко повернулся к Ряполовскому, снял мерлушковую шапку и поклонился.

   — Да уж откроюсь, коль так, князь–батюшка Василий, — произнёс он. — Батюшка вынудил меня в бега уйти. А всего‑то не покорился я его волюшке. Так ведь и сам он в молодые годы ослушался отца.

В голосе Ильи прозвучали обида и боль.

   — Ну так поведай, с чего началось? Я‑то с пятое на десятое слышал о тебе.

   — Уж и не знаю, как сказать. Батюшку моего я не осуждаю. Скорей всего он и прав, что пытался предостеречь от неразумного шага. Вся вина на мне за то, что в бегах, — начал Илья и рассказал Ряполовскому всё без утайки, а под конец добавил: — Теперь знаю, что в твоей власти отдать меня на суд родимому. Однако Христом Богом прошу тебя, князь–батюшка Василий, о милости не ради живота своего, а ради службы будущей великой княгине. Сочти за благо, что не видел меня, дай мне только уехать. — И Илья низко поклонился.

Расстались два князя мирно, старший лишь предупредил:

   — Так ты уж иди в сём облике до Вильно и на глаза ни матушке–княжне не показывайся, ни тем паче Скуратовым или Сабуровым. Захомутают тебя, как жеребёночка.

   — Спасибо за вразумление. А до батюшки о моей вольности пока не доводите, — попросил Илья.

   — Укрою тебя. Слова я никому не давал хомутать. Токмо прав батюшка твой. И я бы воли тебе не дал. Да ты, как пить дать, ещё споткнёшься на тернистой дорожке. Тогда уж не миновать тебе великой опалы. Так‑то.

   — Остерегусь, князь–батюшка, — заверил Илья.

На том два князя и разошлись.

Той же ночью в палатах полоцкого наместника, греясь возле своей ласковой и жадной до любви незабвенной боярыни Марии, князь Василий поделился тем, что случилось с ним на дворе съезжей избы. Выслушав мужа, Мария поведала ему о болезненной страсти княжны Елены и, попросив его хранить всё в тайне, открылась:

   — Сохнет она по нему и во снах его имя твердит. Улыбается блаженно и, словно мы с тобой, упивается нежностью. Господи, какой грех вершит, не ведая того, — частила Мария, отдыхая на груди супруга.

   — Все вы грешны извечно, — ответил князь. — Да ты уж не добавляй ей маеты.

Мария побожилась держать сокровенное в себе, но в долгом пути из Полоцка к селу Поставы всё-таки не вынесла муки молчания и поведала княжне Елене тайну, какую поручил ей хранить муж.

   — Однако ты уж, матушка, не выдай меня моему господину. Плетью попотчует, как узнает. Я‑то ему слово дала, что молчать буду как рыба. А вот поди ж ты…

   — Не казнись, что рассказала о сокровенном. Спасибо тебе, что согрела мою иззябшую душу. Только ты уж больше никому не открывайся, не то беда придёт, — предупредила княжна свою болтливую мамку-боярыню.

   — Матушка, божусь! — воскликнула Мария.

   — Вот и славно. — В голосе Елены звенели радостные нотки.

Ей захотелось хоть разок глянуть на своего любимого, но недоступного. Однако её головушка уже искала повод, чтобы позвать Илью в тапкану и отвести душу в забвении беседы. Но всё тайное вскоре стало явным, и Елена ещё долго не могла свидеться с Ильёй.

На третий день пути от Полоцка к Поставам, уже в виду села, поезд Елены догнали московские государевы гонцы. Мчали они к князю Василию Ряполовскому, а он в этот час, устав от верховой езды и имея надобность посоветоваться, сидел в просторной тапкане княжны Елены и докладывал, что всё к ночёвке в селе Поставы приготовлено.

   — Сколько там будем дневать–ночевать, государыня? — спросил князь.

   — Так нет нам нужды в Поставах долго быть. Через ночь и дальше поедем.

Елена уже устала от долгого пути и с отчаянной решимостью спешила навстречу неизбежному. Да и весенние ветры с тёплого Балтийского моря подгоняли.

В это время сотский, что постоянно ехал близ тапканы, постучал кнутовищем в дверцу. Василий Ряполовский открыл её, и сотский сказал:

   — Князь–батюшка, к тебе гонцы от великого князя, боярский сын Ребров да стряпчий Никита.

Князь попросил остановить тапкану и вышел из неё. Княжне Елене, однако, тоже было интересно увидеть и услышать батюшкиных гонцов. «Уж не напасть ли какая?» — подумала она, с тем и выбралась из тапканы под сильные порывы ветра. Гонцы уже спешились и кланялись князю. Но старший из них, боярский сын Ребров, готовый докладывать князю весть от государя, увидев Елену, замешкался, начал разводить руками и что‑то мямлить. Княжна подошла к нему, сказала властно:

   — Говори же! Весть от государя всея Руси и мне должна быть ведома. Или ты забыл, кто я?

Ребров молча и виновато смотрел на Ряполовского.

   — Да выкладывай же, что привёз! — в сердцах побудил князь гонца. — У государя–батюшки от княжны Елены нет никаких тайн.

Ребров потоптался на месте, развёл руками, потупившись, ответил:

   — Велено мне передать тебе, как великому послу, волю государя всея Руси. Сказано им, дабы ты, князь, отправил в Москву со сторожами князя Илью Ромодановского, ежели он при вас. А ежели нет, то в поимки людей пошли, добавлено государем.

Князь Василий оказался в трудном положении. «Эко угораздило меня попасть между молотом и наковальней», — с досадой подумал он и посмотрел на княжну Елену. Во взгляде его была мольба: дескать, выручай, матушка–княжна.

Елена не замешкалась с ответом, произнесла решительно:

   — Смотри на меня, посланец Ребров, и слушай.

   — Повинуюсь, матушка–княжна.

   — Князя Ильи Ромодановского при нас нет. Два дня назад он ушёл с купцами в Вильно. Вот приеду туда и, ежели есть вина князя перед государем всея Руси, найду его и верну в железах в Москву. Всё тебе понятно?

   — Всё, матушка–княжна, — вяло ответил Ребров.

Слова княжны Елены прозвучали твёрдо — не поперечишь, — и князь Ряполовский согласился с нею, сказал гонцу:

   — Всё так и будет. Вам же велю ехать с нами до села Поставы. Там заночуете, а завтра уедете с вестью в Москву. — Василий подошёл к сотскому, тихо молвил: Тебе, Прохор, забота о них. Глаз не спускай, отлучаться не давай. Тут литвины вольничают, до исподнего одёжку снимают.

   — Слушаю, князь–батюшка. Я их в кулаке подержу, — также тихо ответил сотский, поняв скрытное в словах главы посольства.

Князь Василий открыл дверцу тапканы, помог Елене сесть и, сам опустившись напротив, сказал:

   — Ой, государыня, не сносить нам головы, ежели гонцы что пронюхают или кто нашепчет им что‑либо.

   — Да уж так и станется, славный князь, печально улыбнулась Елена, зябко кутаясь в беличью шубку.

   — Одно знай твёрдо, матушка: Илья перед государем чист. Исповедался он мне… Потому дай мне волю, государыня, нонче же отослать князя Илью в Вильно. Как завечереет, так и отправлю.