Александр Долгин - Экономика символического обмена

• Название: Экономика символического обмена
• Автор: Александр Долгин
• Жанр: Экономика

---

Рыночную систему оценки культуры можно дезавуировать, но хорошо бы иметь за душой какую-то альтернативу. Тросби предлагает выделить различные грани культурной ценности[645] – эстетическую, духовную, социальную, историческую, символическую и проанализировать их по отдельности[646]. Как он полагает, по частным вопросам (например об исторической ценности) можно достичь консенсуса в рамках экспертного сообщества. Правда, вряд ли стоит ожидать резюме в привычной, численной форме, оно получится скорее описательным. Но это не единственное узкое место. Что совсем непонятно в его подходе – как характеристики, относящиеся к разным плоскостям, будут сведены в единую оценку произведения?

Неясно и то, как практически реализовать идею. Важно ведь не просто декларировать автономию культурной ценности от экономической, но и наладить механизм ее оценивания. Боюсь, путь, предполагающий деление целого на части, тупиковый[647]. Он вызывает сомнения не только у меня[648], но и у других почитателей Тросби Например, П. Димаджио из Принстонского университета, рецензируя упомянутую книгу, пишет: «Профессор Тросби прав в том, что „готовность платить“ – это неадекватный показатель социальной ценности произведения искусства. Но он чересчур скептичен к возможностям экономического анализа… и недостаточно скептичен к трудностям в оценке культурной ценности вне экономического аппарата»[649].

4.1.6. Нерыночные методы выявления культурной ценности[650]

Другой метод измерения ценности, правда, громоздкий и поэтому применяемый нечасто, основывается на социологических опросах. У людей спрашивают, сколько денег они согласны были бы заплатить за то-то и то-то, представься им такая возможность. Он называется метод субъективных оценок (МСО)[651] и используется для анализа общественных благ, в особенности тех, которые имеют отношение к здоровью и окружающей среде. Его также применяют (хотя и реже), когда нужно обосновать целесообразность государственных субсидий на культуру, или для того, чтобы узнать готовность населения оказать финансовую поддержку учреждениям культуры, или для понимания отношения к искусству вообще[652].

Такого рода исследования проводились, например, по вопросам телевещания в Австралии[653], а также в связи с крупными проектами, такими как: парк Боско ди Каподимонте[654], неаполитанский музей Аперти в Италии[655], собор Линкольна в Англии[656], копенгагенский Королевский театр в Дании[657], музеи Квебека[658]. Во всех до единого исследованиях отмечается дружная готовность населения финансировать культуру, причем щедрее, чем государство. Верить ли в эти благие намерения? Сомнительно, что устные заявления будут в точности исполнены, коснись дело реальных платежей, даже если некоторые данные, полученные при сравнении обещаний и реальных перечислений, свидетельствуют о корректности метода субъективных оценок[659]. Кроме того, готовность платить зависит от хорошего знания блага, а также от набора возможных заменителей. Критики метода утверждают, что с его помощью невозможно выявить истинные предпочтения, в особенности если продуктом пользуются пассивно (как в случае с окружающей средой)[660]. К тому же, едва уловимые изменения в информации о предлагаемом товаре, в формулировке вопросов, формате анкеты и т.п. существенно влияют на результаты.

4.1.7. Техники выявленных предпочтений

Известны методы анализа ценности на основании человеческих реакций, сопутствующих потреблению культурного блага, а также по числу обращений к тому или иному продукту. Например, индивидуальная потребительская ценность мелодий выводится из числа прослушиваний, что делает весьма эффективными безденежные системы коллаборативной фильтрации. Тексты расцениваются по числу обращений к ним. Выявленные предпочтения ложатся в основу торговых рекомендательных систем типа Amazon, уже подробно рассмотренных.

Известна работа, единственная в своем роде, где основанием для ранжирования музеев стали дорожные издержки посетителей[661]. Если музей расположен так, что до него трудно добраться, и тем не менее его посещают чаще других – это значит, он высоко котируется у по­требителей. Очевидно, выявленные предпочтения достоверней голословных заявлений.

Глава 4.2. Культурная ценность в свете теории благосостояния

В соотношении рыночных ценностей и ценностей культуры нет надлежащей ясности. Рекомендательные системы на основе коллаборативной фильтрации – это способ привести их в соответствие с помощью обмена сведениями об индивидуальной полезности, причем способ рыночный. Пока это не реализовано на практике, рыночный провал в культуре будет оставаться головной болью для государства и общественных сил. Чтобы их деятельность в сфере культуры была осмысленной, необходимо научиться соизмерять выгоды и потери разных групп людей. Один из возможных способов – обратиться к людям напрямую, поинтересовавшись, например, тем как они оценивают качество жизни. Подобными исследованиями заняты специалисты по так называемой экономике счастья.

4.2.1. Экономика счастья

Э. Освальд, видный специалист в этом вопросе, исходит из того, что экономические показатели сами по себе неинтересны[662]. Они имеют значение лишь постольку, поскольку делают людей счастливее. Хотя увеличивая объемы производства, общество с экономической точки зрения живет лучше, однако прибавляется ли от этого счастья? К примеру, Великобритания почти утроила свое богатство со времен Второй мировой войны, а что со счастьем? Оно ведь не в количестве съеденных бифштексов или купленных телевизоров и не в снижении процентных ставок, а в прибавке ощущаемого благополучия (что в данном контексте является синонимом счастья). В отличие от валового внутреннего продукта, инфляции и т.п. счастье не тот показатель, который правительства регистрируют из года в год.

Р. Истерлин одним из первых экономистов проанализировал данные многолетних опросов о субъективном благополучии[663]. В соответствии с его выводами, понятие индивидуального счастья одинаково для бедных и богатых стран, и экономический рост не означает роста благосостояния[664]. Интуитивно это понимали всегда. Так двумя веками ранее французский философ Дестют де Трасси высказался в том духе, что у бедных наций люди ощущают довольство, в то время как у богатых они в большинстве своем бедны, т.е. мало наслаждаются своим благополучием.

Истерлин исходил из того, что хорошо известно: счастье – не автономная величина, его ощущение рождается в результате сравнения с окружающими. Поэтому счастье не так уж связано с общим ростом национального дохода, так как положение улучшается почти у всех. Похожие проблемы затронуты в работах Хирча, а также Скитовски и Франка[665]. В 1995 году Истерлин представил данные по Америке, из которых следовало, что между 1972 и 1991 годами процент «очень счастливых» людей не увеличился, впрочем заметно сократилась доля «несчастных».

Альтернативные расчеты строились на основании данных Центра социальных обследований США (GSS), который ежегодно опрашивал людей, счастливы ли они[666]. Была выявлена положительная динамика, но очень слабая. Освальд, вслед за Эндрюсом[667] и Винхувеном[668], пришел к тому же: удовлетворенность жизнью в США постепенно растет, но очень медленно; увеличивающийся доход до обидного мало влияет на счастье. Примерно та же картина, что в США, наблюдается и в Европе, где с начала 1970-х по 1990 год удовлетворенность жизнью, по признанию людей, повысилась далеко не всюду, а там, где это произошло, рост оказался не таким заметным (см. таблицу на след. странице)[669].

Существует другой источник данных для оценки благосостояния – так называемый опросный лист здоровья (General Health Questionnaire, GHQ)[670], а точнее, тот его раздел, в котором отражается психическое истощение[671]или отрицательная полезность[672]. С его помощью Кларку и Освальду не удалось обнаружить статистически значимого эффекта от дохода[673], зато они выявили острое влияние безработицы.

Еще одна возможность оценки качества жизни – анализ статистики самоубийств и парасамоубийств (попытки суицида совершаются в 8-20 раз чаще, чем результативные самоубийства)[674]. Почти во всех странах Запада начиная с 1970-х годов и до 1995-го число самоубийств среди мужчин росло[675]. В богатых странах уровень суицидов не ниже, чем в бедных. Что касается удовлетворенности работой, то за последнюю четверть XX века ни в Великобритании, ни в США она не увеличивалась. Освальд приходит к выводу, что более счастливыми ощущают себя следующие группы: те, кто состоит в браке, имеет высокий доход, собственное дело, женщины, белые, высокообразованные люди, пенсионеры и домохозяйки (о культурной навигации как факторе счастья он, к сожалению, забыл упомянуть). Возрастной график оценок счастья имеет U-образную форму, нижняя точка которого приходится на отметку около 30 лет. Освальд не утверждает, что состояние экономики мало влияет на удовлетворенность жизнью. Наиболее важный фактор, с его точки зрения, безработица, а если это так, то экономический рост не должен быть главной заботой правительства.