Эдуард Дроздов - «Черный Ворон»

• Название: «Черный Ворон»
• Автор: Эдуард Дроздов
• Издательство: Бурятское книжное издательство
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1982

Герой «Записок», которые редакция предлагает читателям, — ветеран советской милиции Г. А. Трояновский. 35 лет служил он своему нелегкому делу. Немало раскрытых дел на его счету, четыре боевые ордена, одиннадцать медалей, три именных подарка. Не раз стреляли в него бандиты, но пули обходили стороной...

В «Записках» рассказывается лишь о малой доле раскрытых Трояновским преступлений, но в них видится вся его жизнь.

---

Эдуард Дроздов «Черный Ворон» Записки о сотруднике уголовного розыска

ОТ РЕДАКЦИИ

Герой «Записок», которые редакция предлагает читателям, — ветеран советской милиции Г. А. Трояновский. 35 лет служил он своему нелегкому делу. Немало раскрытых дел на его счету, четыре боевые ордена, одиннадцать медалей, три именных подарка. Не раз стреляли в него бандиты, но пули обходили стороной...

Теперь он на заслуженном отдыхе. Но фамилия Трояновских для иркутской милиции по-прежнему «своя» — 25 лет работает здесь его дочь Лидия Григорьевна, классный криминалист. Второй год служит внук, работали здесь его брат, жена, сестра. Династия Трояновских насчитывает 70 лет службы в органах милиции.

В «Записках» рассказывается лишь о малой доле раскрытых Трояновским преступлений, но в них видится вся его жизнь.

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ: ВЫБОР

— Прогуляться не хочешь, Григорий?

Бывший воспитанник хозяйственной команды 104-го стрелкового полка, а теперь красноармеец Григорий Трояновский откликнулся на слова отделенного Александра Щукина с готовностью:

— Хочу, дядя Саша. А куда?

— По городу пройдемся, на рынок заглянем...

Через полчаса они уже выходили из ворот казармы.

Шел 1925 год. В Иркутске было неспокойно: то в одном, то в другом месте возникали перестрелки с бандитами, нередко в них принимали участие и красноармейцы, особенно, когда приходилось выезжать на ликвидации банд в районы. Совсем недавно в перестрелке с ними погиб друг Григория Иосиф Лейзин.

«Эх, Ося, Ося! — думал Григорий. — Не дожил до демобилизации. А хотели ведь вместе...»

Они шли со Щукиным по пыльной дороге вниз, к рынку. Дядя Саша обнял молодого друга за плечи:

— Ну, о чем задумался? Небось, о демобилизации?

— Да нет... Осю жаль...

— А-а... Да... Жить бы ему еще да жить... И надо же так: всего один погиб в той операции — Иосиф, самый молодой из нас. Зря мы его с собой-то взяли...

— Тогда другой бы кто-нибудь...

— Ну, мы и не в таких переделках бывали. Большое это дело, паря, — опыт. Где другой не найдет выхода — старый боец всегда выкрутится.

Они замолчали. Григорий продолжал думать о погибшем друге, вспоминал...

Как и Григорий, Иосиф родился в семье политических ссыльных — польских повстанцев — в 1909 году в селе Новая Уда. После февральской революции семьи переехали в Иркутск. А в 1921 году убежали подросшие парнишки из дому, сумели понравиться бойцам и командирам 104 полка 30-й дивизии, стали у них сыновьями полка, воспитанниками при хозвзводе, а когда подошло время, были зачислены рядовыми. Меньше месяца оставалось им служить, подходила демобилизация. И дальше они хотели быть вместе, но жизнь распорядилась по-своему...

Народу на рынке — тьма.

— А вот кому омулька солененького, жирного, посольского! — заливалась тетка.

— Таймень, таймень копченый! — вторил ей басом мужчина.

Александр с Григорием остановились, прикидывая, что же купить. Гриша заметил, как высокий широкоплечий парень прислонился к старику, ловким движением вырезал у него карман. Он толкнул в бок отделенного:

— Глянь, дядя Саша!

И тут же услышал сзади:

— Тихо, братцы! Тихо...

Он оглянулся: рядом сухощавый среднего роста мужчина. Он подмигнул Григорию:

— Никуда не денется, сейчас мы его...

Мужчина шагнул к парню, негромко сказал:

— А ну, руки вверх!

И тут же взметнулась рука с блеснувшей в ней финкой. Красноармейцы бросились было на помощь, но финка уже вылетела из руки вора, а сам он согнулся в скрученных руках.

— Уголовный розыск, — проговорил дядя Саша. — Отчаянные ребята.

Они купили на рынке копченого тайменя и пошли обратно.

— А я, дядя Саша, решил, куда идти после службы: в уголовный розыск.

Щукин глянул на него, с сомнением покачал головой:

— Однако, не возьмут, паря. Молод ты еще.

Гриша упрямо тряхнул головой:

— Ничего, я своего добьюсь! Возьмут!

Вернулся Григорий из управления милиции понурым: не взяли, молод. Но он был упорен. Ходил туда и раз, и другой. Повезло не скоро. Только в 1927 году встретил в коридоре того самого, что брал на рынке вора. Он обрадовался ему, как старому знакомому.

— Здравствуйте! А я вас помню...

Мужчина удивленно посмотрел на Гришу.

— Встречались? Не помню что-то...

— А вы два года назад на рынке вора поймали. Финку еще у него из рук выбили. Мы еще вам помочь предлагали, да вы отказались.

Мужчина усмехнулся:

— Дело привычное... А все же не помню: немало мы за это время разного рода воров повязали. Всех не упомнишь. А ты чего сюда, паренек?

— Устраиваться к вам пришел... Не берут...

— Что так?

— Говорят, лет мне еще мало.

— У нас, брат, моложе двадцати одного года не положено. Тебе-то сколько?

— Двадцать один... Недавно исполнилось! Я из армии уж два года как демобилизовался.

— Во-о-он что! Служил, значит... Ну, пошли со мной!

Мужчина, который помог ему, был Федор Герасимович Роденков, один из ветеранов иркутской милиции.

Дело первое: «ЗАПОМНИ ЭТО НА ВСЮ ЖИЗНЬ, ГРИГОРИЙ!»

Матрена Волгина глянула на ходики, тикавшие на стене, ужаснулась:

— Батюшки, почти девять!

Вскочила с постели, быстро оделась, заторопилась в магазин.

Соседскую усадьбу Никитиных пробежала не глядя. И только когда возвращалась домой, обратила внимание: ставни закрыты. Дома сказала мужу:

— Чо-то, Николай, соседи-то наши нынче спят долго. Не заболели ли? Дед Федосей обычно рано встает, а тут, гляди, уже десятый час, а у них все ставни закрыты. Пойду, однако, гляну...

Скоро вернулась ни жива ни мертва, упала на табурет в кухне, прошептала побелевшими губами:

— Господи, что же это, господи!

— Ты чо это, старуха, нечистика встретила по дороге-то? — посмеялся над ней муж.

Матрена повернула к нему бледное лицо, тихо, словно чего-то таясь, прошептала:

— У соседей-то в кухне — кровищи-и... Аж печка кровью забрызгана... И — никого... Подполье открыто.

Дед Николай нахмурился:

— Видать, неладно там, баба. Пойду-ка я гляну...

Возвратился он быстро и тут же заторопился из дому:

— Милиции надо сообщить... А ты запрись-ка, никого не впускай. Не ровен час...

На происшествие Федор Герасимович Роденков взял с собой молодого сотрудника Григория Трояновского: хватит парню в дежурке околачиваться да с бумагами возиться, пусть к настоящему делу привыкает.

Григорий вошел в дом следом за Федором Герасимовичем. Шагнул через порог и... невольно отшатнулся: весь пол в кухне был залит кровью, особенно много ее было у открытого люка подполья. Шедший сзади милиционер подтолкнул Григория:

— Ничего, парень, привыкай.

Роденков обернулся, смерил милиционера злыми глазами.

— Гнать надо из милиции тех, кто привыкает к такому... К этому нельзя привыкнуть... Садись за стол, Гриша, будешь писать.

Григорий осторожно, по стенке, обошел лужу крови, присел на табурет.

Милиционеры достали из подполья один труп, другой, третий... Григорий, склонив голову, писал все, что диктовал ему Роденков. И вдруг Федор Герасимович замолк, Григорий поднял голову и онемел: рядом с трупами пяти взрослых людей лежали два детских: мальчика лет восьми и полугодовалой девчушки с разможженным черепом. В глазах поплыло... Роденков резко окрикнул его:

— Нет, ты смотри! Смотри и запоминай! Понимай, с кем нам приходится иметь дело, кого ловить! Это же не люди... Звери!

...Даже сейчас, спустя тридцать с лишним лет, если приходится Григорию Абрамовичу рассказывать об этом случае, губы его дрожат, голос срывается и рука невольно тянется к карманчику пиджака, где всегда лежит пробирка с нитроглицерином...

Никаких следов преступников в доме не нашли, хотя все было перевернуто вверх дном. Роденков сходил к соседям, выяснил, что сын стариков Никитиных, Сергей, недавно вернулся из Бодайбо.

— Ясно, золото искали... Значит, знал кто-то о приезде парня. Знал и откуда он приехал... Ладно, здесь больше делать нечего, поехали в управление.

Поручение, которое дал Роденков Трояновскому, показалось несложным: ходить по пивным, слушать, что говорят их постоянные посетители.

— Учти, Григорий, внимательность, внимательность и еще раз внимательность! Помочь нам может только это. Кто-то из преступников обязательно проболтается. А это чаще всего случается за выпивкой. В других местах тоже будут наши сотрудники, а пивные — это твой участок. Слушай. Во все уши слушай.

Ходил Григорий день, два, три, неделю... От выпитого пива его уже мутило. Только на десятый день...

— Эх! Провернули мы недавно одно дельце — и впустую. Думали, золотишка возьмем... Только ментов всполошили...