Анатолий Манаков - Апостолы двуликого Януса: Очерки о современной Америке

• Название: Апостолы двуликого Януса: Очерки о современной Америке
• Автор: Анатолий Манаков
• Издательство: Политиздат
• Жанр: Публицистика
• Год: 1986

В публицистических очерках корреспондента «Литературной газеты» в Нью–Йорке А. Манакова рассказывается о США первой половины 80–х годов, о политической кухне, морали и нравах правящей элиты, о встречах с людьми, разными по своему социальному положению, взглядам, о проблемах, которые их волнуют, о том, что в действительности скрывается за такими фальшивыми в условиях США понятиями, как «свобода печати» и «демократия равных возможностей».

…Главенствующей этикой американского общества служит погоня за чистоганом, человек и его подлинные интересы отходят в этой стране на задний план, а официально проповедуемая мораль прямо противоположна следуемой правящим классом в действительности. Этим моральным двуличием пропитаны все государственные институты страны, которыми заправляет горстка «сильных мира сего», провозглашающих идеалы, отвергаемые ими на деле…

Книга адресована массовому читателю.

---

Анатолий Манаков АПОСТОЛЫ ДВУЛИКОГО ЯНУСА

ББК 66.3(7США) М23

Анатолий Манаков А. М.

М23 Апостолы двуликого Януса: Очерки о современной Америке. — М.: Политиздат, 1986. — 255 с., ил.

М 0804000000–293 86 207

079(02)–86

ББК 66.3(7США)

© ПОЛИТИЗДАТ, 1986 г.

ОТ АВТОРА

Одни считают первое впечатление от знакомства со страной обманчивым, другие — безошибочным. Однако бывает всякое и у разных людей по–разному. В конечном счете, наверное, решает не впечатление, а его острота, помноженная на опыт. И все же нет–нет да и возвращаешься невольно к своим изначальным ощущениям, начинаешь задумываться над ними, проверять и сравнивать их.

О своей первой долгосрочной командировке в Соединенные Штаты я рассказал в книге «Америка 70–х», опубликованной семь лет назад. Оглядываясь в прошлое, все больше убеждаюсь: первое впечатление не обмануло.

Трудно объяснить почему, но в первый же день приезда летом 1980 года в Нью–Йорк меня сразу потянуло в подземку. Неподалеку от Линкольн–центра зашел в вагон состава–экспресса, следовавшего под Бродвеем на юг к океану. Несколько секунд разгона — и поезд помчался с дикой скоростью, пролетая мимо едва освещенных станций. Старые, замусоренные вагоны шарахались из стороны в сторону, заполняя металлическим скрипом черный туннель. Неподалеку от меня, широко расставив ноги, невозмутимо покачивался полицейский. После станции «Чемберс–стрит» появилось такое ощущение, что состав вот–вот слетит с рельсов. Лица пассажиров, особенно пожилых, заметно насторожились, но сами они старались казаться абсолютно спокойными.

А наверху «Вавилон XX века» неистово боролся всей мощью своих кондиционеров с удушающим зноем. Страшная жара срывала у меня дыхание, как и в мой первый приезд в этот город. Что же изменилось в Нью–Йорке, кроме возросших цен и мощи железобетона, устремившегося в облака? Конечно, нужно время, чтобы присмотреться и лишь потом обобщать.

Первые дни, да что там дни, недели пролетали в лихорадочной беготне по всему Манхэттену в поисках жилья, где можно было бы поселиться и начать работу: хозяин дома, в котором находился корпункт «Литгазеты», наотрез отказался даже разговаривать о продлении договора на снятие квартиры. Повсюду меня ждали вежливые улыбки и отказ под благовидным предлогом — слишком, мол, невелик мой доход или жильцы возражают против вселения в дом семей с детьми. Но могли ли убедить мотивы отказа, если они выдвигались всегда лишь после того, как домовладельцы узнавали, что имеют дело с советским журналистом.

И я был далеко не исключением — через подобные перипетии проходили все представители советских учреждений в США. Как на это реагировали местные власти? Объясняли просто: они будто бы не имеют права вмешиваться в вотчину частного бизнеса. Все это верно, и влиять на домовладельцев никто не просил, но создание элементарных условий для жизни и работы советских сотрудников должно входить в компетенцию властей, в их прямую обязанность, не говоря уже об элементарном гостеприимстве.

Впрочем, подобные трудности — ничто по сравнению с заботами бродивших по стритам и авеню бездомных, вечером искавших для ночлега укромный уголок в парке, где их не тронет полиция, а днем копавшихся в мусорных корзинах, отыскивая в выброшенных газетах купоны со скидкой на кофе и бутерброды. К счастью для них, даже ночью было настолько тепло, что беспокоиться приходилось только об одном — как бы не лишиться последнего скарба, умещавшегося в бумажном пакете. Зимой некоторые из них подавались на юг, оставались только те, кому, кроме уличной жизни, терять уже нечего. Все как и раньше, только бездомных стало значительно больше.

Мир не без добрых людей, и Нью–Йорк не исключение. Знакомый американский писатель Айзек Азимов сразу же предложил мне свою помощь в поиске квартиры. Он тоже был склонен считать, что ссылки домовладельцев на коммерческие соображения всего лишь предлог для отвода глаз, на самом же деле речь шла о дискриминации в отношении советских людей.

«Ничего, пройдет время и контакты между нашими странами нормализуются, — говорил он. — Кстати, мой брат не так давно был у вас и вернулся настолько довольным, что заразил и меня. Кажется, настала и моя очередь посетить родину предков и прервать на время писательство. Правда, среди многих моих слабостей есть одна — боюсь летать самолетами. Придется переправляться через океан на корабле. Но не это самое главное, как вы догадываетесь…»

В поисках жилья был и положительный момент — удавалось пообщаться со многими людьми, разными по социальному положению, характеру, политическим взглядам, цвету кожи и доходам. Так или иначе речь всегда заходила об этом «самом главном». Высказав стародавнюю идею «мы все в одной лодке», многие соглашались: не в лодку, а в реактивный лайнер свела судьба народы наших стран. Тут уже не помогут огнетушители, если на борту начнется большой пожар. Чиркнуть спичкой и закурить в полете — единственная игра с огнем, которую можно себе позволить.

Но вот сознают ли грозящую миру опасность вашингтонские политики? Почему их слова часто не совпадают с их делами? Почему так цинично и легко они играли и продолжают играть судьбами народов, подводя мир на грань не сравнимой ни с чем катастрофы? Каково их понимание морали в политике, соотношение в их речах иллюзий и здравого смысла? И, наконец, что думают простые американцы о вашингтонских политиках, их морали, иллюзиях и здравом смысле?..

В предлагаемой на суд читателей книге я постарался ответить на эти вопросы. Рассказывая прежде всего о политике, я отдавал себе отчет и в том, что без реального представления о жизни рядовых американцев, без понимания их глубинных забот и потребностей нельзя ни в чем до конца разобраться. И постоянно помнил — очень рискованно говорить о них в общем, давая всеобъемлющую и окончательную оценку.

Однако, анализируя политическую и государственную систему Америки, не было у меня даже и тени сомнения относительно того, что главенствующей этикой американского общества служит погоня за чистоганом, человек и его подлинные интересы отходят в этой стране на задний план, а официально проповедуемая мораль прямо противоположна следуемой правящим классом в действительности. Этим моральным двуличием пропитаны все государственные институты страны, которыми заправляет горстка «сильных мира сего», провозглашающих идеалы, отвергаемые ими на деле.

Их не интересуют подлинные интересы и заботы человечества. Их пропаганда старается сделать все, чтобы американцы не скинули с себя цепей замкнутого мира материальных ценностей и не выступали против имперских притязаний вашингтонских политиков. Но, осмеливаясь делать такой вывод, я вспоминаю о многих, очень многих американцах, вселивших в меня и надежду на будущее. Одного из них, к сожалению, не удалось увидеть — он ушел из жизни почти полвека назад. «Я уверен, что все мы, американцы, заблудились, но уверен также, что нас найдут, — писал он в одной из своих книг. — И вера эта, которая поднялась теперь до катарсиса знания и убежденности, для меня — и, думаю, для всех нас — не только надежда каждого в отдельности, но вечная живая мечта самой Америки. Я думаю, та жизнь, которую мы создали в Америке и которая создала нас, — сотворенные нами формы, разросшиеся ячейки, выстроенный нами улей, — по природе своей саморазрушительны… Думаю, формы эти отмирают и должны отмереть, но Америка и ее народ бессмертны, еще не раскрыты и нетленны и должны жить…»

Так мыслил и чувствовал американский писатель Томас Вулф. В его словах боль и отчаяние, мудрость и оптимизм, искренность и подлинная человечность. В них вера в простых людей Америки, чьим трудолюбием и умением работать я не перестаю восхищаться и на чей здравый смысл продолжаю надеяться.

Жизнь на Бродвее не затихает даже на миг.

Символические белые крестики поставлены в парке напротив Белого дома как напоминание о сотнях людей, погибающих каждый год от холода и голода в больших и малых городах Америки.

«Для десятков тысяч значительное сокращение программ на социальные нужды стерло грань между выживанием и смертью», — гласит надпись на табличке в этом же парке напротив Белого дома.

Нью–Йорк, занятый своим бизнесом, равнодушный, холодный (Фото Е. Свешникова).

Нью–Йорк, протестующий против агрессивных действий США в Центральной Америке (Фото Е. Свешникова).

Один из десятков тысяч отверженных Нью–Йорка (Фото Е. Свешникова).

В обычном магазине можно приобрести рубашку с надписью: «Вступайте в корпус морской пехоты! Отправляйтесь в далекие экзотические страны. Встречайте там интересных, необычных людей. И убивайте их!»