Алексей Горбачев - Сельская учительница

• Название: Сельская учительница
• Автор: Алексей Горбачев
• Издательство: Южно-Уральское книжное издательство
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1989
• ISBN: 5-7688-0105-7

Повесть оренбургского писателя рассказывает о судьбе девушки, направленной после окончания педагогического института в деревню.

В центре повествования — становление и раскрытие незаурядного характера человека, посвятившего свою жизнь бескорыстному служению людям.

Издание третье, исправленное.

---

«Побегу переоденусь», — решила она.

Надежда Алексеевна жаловалась директору:

— Вот молодежь пошла. Я об этой Майоровой говорю. Нет, чтобы взять тряпку да помочь… Мы-то с вами трудимся, а Валентина Петровна…

— Вильнула хвостом и поминай, как звали, — вмешалась другая учительница, биолог Валерия Анатольевна Каваргина — высокая блондинка с чуть вытянутым лицом.

— Вы уж слишком строго судите, — неуверенно возразил директор.

— Ах, Николай Сергеевич, и рады бы судить иначе, а примеров накопилось порядочно, — отвечала Каваргина. — Приедет вот такая, годик с горем пополам поработает, потом смотрит, как бы в город упорхнуть.

— Встречаются подобные, — согласился директор. — Но мне кажется, Валентина Петровна…

— Такая же, — перебила Каваргина. — Видели, какой она пришла? Нарядилась, как на свадьбу.

— Да что вы, Валерия Анатольевна, откуда же ей было знать, что мы уборкой заняты, — стала оправдывать новую учительницу Надежда Алексеевна.

— Оно, конечно, незнайкам легче жить, — усмехнулась Каваргина.

— Нельзя так, нельзя всех мерить на один аршин, — упрекнула Надежда Алексеевна.

— Ах, боже мой, вы же сами затеяли разговор, — ответила Каваргина, настороженно поглядывая на директора.

Валентина вернулась минут через двадцать в шароварах, в голубой футболке, в старых ботинках на микропорке. Она отыскала Надежду Алексеевну, мывшую с двумя ученицами пол в классе, попросилась:

— Разрешите присоединиться к вам.

— Пожалуйста, Валентина Петровна! — обрадовалась учительница и сказала ученицам: — Идите мойте соседний, а мы тут управимся сами.

Валентина сбегала за водой, потом с привычной ловкостью стала орудовать половой тряпкой.

Надежда Алексеевна одобрительно поглядывала на бойко работавшую девушку и не удержалась, виновато сказала:

— Вы уж извините меня.

Валентина в недоумении смотрела на учительницу.

— За что извинить?

— Да я сперва о вас нехорошо подумала, а некоторые даже белоручкой назвали, а вы вон какая старательная…

— Полы мыть — не хитрое дело.

— Каждое дело, Валентина Петровна, имеет свою хитрость, по каждому делу о человеке судить можно, — серьезно заметила Надежда Алексеевна. — Сразу видно, что в хорошей семье воспитывались.

— Вы правы. Я в хорошей семье росла, в детском доме.

— В детском доме? — Надежда Алексеевна часто-часто заморгала глазами. — Да как же это? А родители?

— Нет у меня родителей. Говорят, на войне погибли, когда мне было не больше двух лет.

Надежда Алексеевна, порывисто обнимая девушку, виноватым голосом говорила:

— Простите, милая. Мы порой бываем непозволительно грубыми.

Валентина улыбнулась.

— Ну что вы, Надежда Алексеевна, вы ничего плохого не сделали мне.

— Ну вот, спасибо, спасибо, что не обиделись. Я ведь тоже, вроде вас, без отца, без матери выросла, знаю, почем фунт лиха…

Валентина опять побежала с ведром к колодцу. Во дворе ее остановила Каваргина.

— Работаете, Валентина Петровна? Это хорошо. Да, мы с вами не знакомы. — Валерия Анатольевна назвала себя, сообщила, что она в школе председатель местного комитета. — Приносите профсоюзный билет, возьму вас на учет. Надеюсь, членские взносы у вас уплачены?

— Конечно.

— Ну вот и отлично. Не буду задерживать вас.

В этот же день Валентина познакомилась еще с одним учителем — Василием Васильевичем Борисовым — преподавателем русского языка и литературы. Василий Васильевич — невысокий, подвижный человек лет тридцати пяти с заметной ранней лысиной. За стеклами очков задорно и весело поблескивали его синие глаза. Он с группой учеников привез новенькие парты, остро пахнувшие лесом и краской.

Николай Сергеевич распорядился, чтобы парты сразу вносили в классы. Валентина тоже вызвалась помогать. Подбежав к Василию Васильевичу, она сказала:

— Давайте вместе!

— Давай, давай, девочка, помогай, самой сидеть придется, для себя стараешься, — весело ответил он и вдруг, поверх очков глянув на помощницу, удивленно спросил: — А ты кто же будешь? Новая ученица?

— Ага, вы угадали, новая… учительница.

— Учительница? — ошеломленно переспросил Василий Васильевич, а потом, когда они познакомились, он раскатисто хохотал и, хлопая себя ладонями по бедрам, говорил: — Вот не подумал бы, что вы учительница. А я, представьте себе, принял вас за ученицу. Конечно, из старшего класса…

— Спасибо, что хоть из старшего.

— Нет, вы только подумайте, какая приятная ошибка! Не обижайтесь, Валентина Петровна, всему виной ваша комплекция и очень юный вид. — Он смотрел на нее веселыми синими глазами. — Ну что, взяли, понесли! — Они вдвоем подхватили парту.

Пока все нравилось Валентине в Михайловке: и небольшая быстрая речушка, куда утром она бегала умываться, и широкая зеленая улица, и красивый Дом культуры, и школа, и учителя, с которыми уже успела познакомиться. Больше всех, конечно, ей понравился веселый и смешливый Василий Васильевич. Он тоже словесник, значит, работать им вместе. Она почему-то сразу решила, что Борисов — хороший, опытный учитель.

За работой Василий Васильевич успел рассказать свою несложную историю. После службы в армии он окончил тот же, что и Валентина, педагогический институт. (Это сразу сблизило их, они вспоминали общих знакомых, преподавателей, профессоров.) Так же, как и Валентина, он был направлен в сельскую школу. В Михайловке женился. Жена его тоже учительница, из местных жителей. Она-то, по словам Василия Васильевича, и явилась виновницей его постоянной михайловской прописки.

— Мне порой кажется, что на всей необъятной земле нет лучшего уголка, чем наша Михайловка, — признался он.

Валентина иронически улыбнулась:

— Вы, оказывается, настроены патриотично…

— Что, думаете, похож на того кулика, который хвалит свое болото? — серьезно спросил он и тут же сам ответил: — Уж если говорить о куликах, то мне лично больше по душе, который все-таки хвалит. Презираю тех, кто всячески поносит свое место пребывания.

— Но только хвалить — значит все видать в розовом цвете.

— Это конечно, — согласился учитель. — Но край наш, ей же богу, не лишен очарования. И если вы побываете на рыбалке, увидите, как восходит солнце, какие здесь бывают вечера, сколько весной в степи тюльпанов, бесповоротно влюбитесь в наши чудесные места.

— Вполне возможно. Все это я люблю. Даже охоту.

— И охоту! — воскликнул учитель. — Валентина Петровна, если вы правду сказали, что любите охоту, значит, у нашего директора будете на хорошем счету, и он может простить вам ошибки на уроках. Николай Сергеевич, заядлый охотник и неравнодушен к собратьям по ружью…

— Приятно слышать, но я охочусь без ружья.

— То есть как без ружья? Силками? Капканами?

— Нет, с блокнотом и карандашом.

— Постойте, постойте, о какой охоте вы говорите?

— За народной мудростью. Люблю собирать частушки, пословицы…

— Ну, купили! — захохотал Василий Васильевич. — Ай да Валентина Петровна! Старого воробья на мякине провели… Нет, наш хозяин охотится на настоящую живность. Правда, в Михайловке не было и нет свидетелей его охотничьих удач, потому что он, говорят, охотник в иносказательном смысле…

— Я понимаю: вы шутите, на самом же деле, наверное, совсем другого мнения о директоре.

— Тоже верно, — согласился Борисов. — Вы прозорливы. Между прочим, скажу вам откровенно: к нашему Николаю Сергеевичу Зоричу нельзя относиться безразлично.

— Можно подумать, будто он — личность исключительная.

— В своем роде — да, исключительная! — подхватил Василий Васильевич.

— Ну что, работнички, пора обедать, — сказала подошедшая к ним Надежда Алексеевна и стала приглашать: — Идемте ко мне, Валентина Петровна.

Она попробовала отказаться, но учительница стояла на своем:

— Для вас никто обеда не приготовил, да и порядков вы еще не знаете, в селе столовых нет… Идемте.

6

Дня через три Валентина увидела в школе завуча, Марфу Степановну Зайкину. Это была высокая, не потерявшая стройности женщина лет сорока пяти. У нее энергичное привлекательное лицо с чуть заостренным подбородком, тонким прямым носом, большими голубовато-серыми глазами, которые смотрели строго и по-учительски внимательно. У Марфы Степановны легкая пружинящая походка.

— Валентина Петровна, я приступаю к составлению расписания. У вас будут ко мне просьбы, пожелания? — чистым, бархатистым голосом спросила завуч.

Валентина пожала плечами, у нее не было ни просьб, ни пожеланий.

— Если можно, сделайте для меня побольше «окон».

Марфа Степановна удивленно глянула на учительницу. Чудачка какая-то, другие боятся «окон», а эта сама просит…