Николай Костомаров - Руина, Мазепа, Мазепинцы

• Название: Руина, Мазепа, Мазепинцы
• Автор: Николай Костомаров
• Жанр: Публицистика

События, произошедшие на Украине, после Переяславской рады  вплоть до предательства Мазепы.

---

Большинство Козаков действительно расположено было тогда

избрать Полуботка. Его все любили. Полуботок притом был

всегда верен царю, не приставал к замыслу Мазепы, да и сам

Мазепа не решился бы открывать ему своего замысла: прежние

отношения гетмана к нему, а еще более к его родителю Леонтию, никак не могли подготовить в нем друга Мазепе. Но царь, заранее предуведомленный, что найдутся желающие избрать в

гетманы Павла Полуботка, уже заявил, что его не желает.

Старшины, зная это, предупредили дальнейшие толки, еще раз

провозгласили имя Скоропадского, схватили его под руки и

поставили на стол, с которого перед тем посольский дьяк читал

царскую грамоту. Скоропадский еще раз кланялся, говорил, что

недостоин такой чести. <Нет, нет, - кричали старшины, - ты

достоин! Ты - старый и верный слуга царского пресветлого

величества>. Затем все ему кланялись и поздравляли с

возведением в гетманское достоинство.

Тогда князь Долгорукий по принятому уже прежде обычаю

вручил новоизбранному гетману один за другим клейноты: бунчук, знамя, булаву, царскую грамоту и печать малороссийского края, сделанную по образцу печати, употреблявшейся прежними

гетманами. По окончании этого обряда все пошли в церковь. Там после

эктении, в которой за именем царя помянули имя нового гетмана, Скоропадский присягал по присяжному листу, выданному из

посольского приказа. В этой присяге, кроме обычного обещания

верности, гетман обязывался не водить пересылки и сообщения с

царскими неприятелями, особливо с бывшим гетманом Мазепою, и

доносить царю о всякой шатости и склонности к сношениям с

неприятелями в малороссийском народе. Произнесением присяги

руководил глуховский протопоп Борзаковский. Полковники с своими

полковыми старшинами стояли тут же, но сами присягнули уже

после, 9 ноября, когда к ним присоединился приехавший на

избирательную раду наказной лубенский полковник Василий Савич с

своими полковыми старшинами.

664

Во время рады царь находился в помещении Меншикова. С

царем были фельдмаршал Шереметев и канцлер Головкин.

Новоизбранный гетман с полковниками и полковыми старшинами

явился к царю на поклон. Царь поздравил его, а за царем

поздравили и вельможи. Гетман отправился от царя с почетом, в

карете, запряженной шестью лошадьми, в сопровождении князя

Долгорукого. В тот день был у гетмана обед и к столу его

приглашены были полковники и полковые старшины. Целый день

происходила стрельба, а народу разбрасывались от

новоизбранного гетмана деньги в бумажных свертках от семи алтын до

гривны в каждом свертке. Едва уехал от царя новоизбранный гетман, как явился приехавший на избрание черниговский архиепископ

Иоанн Максимович, поднес государю образ Пресвятой Богородицы

Черниговской и был со всеми своими духовными допущен к руке

государевой, а потом отправился к себе на подворье.

Царь, ближние вельможи и походная канцелярия оставались в

Глухове несколько дней. 11 ноября приехали туда с своим

духовенством киевский митрополит Иоасаф Кроковский и переяславский

епископ Захария Корнилович. 12 ноября в той же Троицкой церкви, где происходила присяга гетмана, после литургии в присутствии

царя, вельмож и малороссийских чинов служился молебен, а после

молебна духовными властями провозглашена была анафема и

вечное проклятие вору и изменнику Мазепе. Новгородсеверский

протопоп Афанасий Заруцкий говорил проповедь, в которой

пространно вспоминал прежде бывших изменников и оправдывал проклятие, наложенное на Мазепу. Малороссийские архиереи, черниговский и

переяславский, издали от себя пастырское послание к народу о

предании Мазепы проклятию и увещевали повиноваться

новоизбранному гетману Скоропадскому. В тот же самый день, по заранее

сообщенному царскому распоряжению, в московском Успенском

соборе после литургии в присутствии царевича Алексея Петровича

и царских вельмож духовные власти произнесли анафему над

Мазепою. Митрополит рязанский, блюститель патриаршего престола, Стефан Яворский произнес поучение, сообразное настоящему

событию, помянул с похвалою прежние доблести и добродетели

Мазепы, потом порицал его измену и, заканчивая свою речь, сказал: <Нам, собранным во имя Господа Бога Иисуса Христа и святых

апостолов, дано от самого Бога вязати и решити, и аще что свяжем

на земли, будет связано и на небеси! Изменник Иван Мазепа, за

клятвопреступление и за измену великому государю, анафема!> Он

провозгласил эти слова три раза. Все остальные архиереи за ним

возгласили трижды: <Анафема, анафема, анафема, буди проклят>.

Во время пребывания своего в Глухове царь издал два

манифеста к малороссийскому народу. В одном, от 9 ноября, он увещевал

всех малороссиян не верить <прелестным> универсалам врагов, ста-

665

рающихся уверить народ, будто московская власть нарушает права

и вольности. <Можем непостыдно сказать, что нет ни одного народа

под солнцем, который бы похвалился такою свободою и льготами, как малороссийский, так как во всем малороссийском крае мы не

берем ни единого пенязя в казну>. Объявлялась денежная награда

за каждого пойманного и приведенного шведского пленника, сообразно чину его: за генерала - 2000 рублей,* за полковника -

тысячу, за прочих офицеров - менее, по их чинам, а за рядового - по

пяти рублей; за убиение же каждого неприятельского воина - по

три рубля. Под страхом смертной казни запрещалось привозить

неприятелю на продажу всякие припасы. Царь убеждал народ из сел

и деревень скрывать свои семьи и пожитки. Списки с этого

манифеста приказано прибить по городским ратушам и по приходским

церквам и, сверх того, прочитывать их народу. Другим

манифестом, от 10 ноября, царь убеждал всех тех, которые <изменою вора

Мазепы заведены были в неприятельские руки>, отлучиться от него

и вернуться к верной службе своего государя. Объявлялось

прощение тем, которые знали о злом намерении Мазепы, <но не доносили, опасаясь его власти, и потому были с ним в согласии>. Им давалось

срока один месяц со дня 10 ноября. Если в течение этого срока они

явятся, то им обещалось сохранение чинов и маетностей их без

всякого умаления, в противном случае они будут объявлены царскими

изменниками, лишатся чинов, урядов и маетностей, которые

отдадутся другим лицам, верным государю, жены и дети изменников

будут посланы в ссылку, а всякий из таких изменников, когда будет

пойман, подвергнется смертной казни.

Пребывая в Глухове, царь оказал милости тем, которые

показали свою верность во время измены Мазепы. 14 ноября

наказные полковники получили звание настоящих полковников и

жалованные грамоты на разные села и маетности; Ивану Носу, получившему прилуцкое полковкичество, дана похвальная грамота

за содействие при взятии Батурина. Щедрее всех был тогда

наделен черниговский полковник Полуботок; ему пожалованы

маетности шурина его, бывшего гадяцкого полковника Михаила Ва-

силевича, которого когда-то так настойчиво преследовал Мазепа, и, кроме того, богатые маетности в Черниговском полку, - все

это за верность к царю, как выражено в жалованной грамоте.

Переправившись через Десну, шведы сразу увидали, что народ

не расположен принимать их как своих избавителей; напротив, все

сельские жители разбегались при появлении незваных гостей.

Исключение было, неизвестно почему, в одной Атюше1, где их

встретили с хлебом-солью. 12 ноября переправились шведы через Сейм

близ Батурина. Страшное зрелище представила им тогда гетман-

* Село Кролевецкого уезда в 30 верстах от Кролевца.

666

екая резиденция, где Мазепа еще недавно надеялся принимать

своих союзников и благодетелей. Все превратилось в безобразную кучу

угля и щебня; воздух был испорчен испарениями от гниющих и

полуобгорелых человеческих и скотских трупов, так что от смрада

дышать было невозможно. Король остановился на несколько дней в

Городище*. На Мазепу вид Батурина произвел потрясающее

впечатление. Он стал жалеть, что ударился в такой замысел, который, как ему теперь стало казаться, не будет иметь успеха. <О, злые и

несчастные наши початки, - говорил он своему писарю. - Вижу, что Бог не благословил мое намерение! Но Бог мне свидетель, не