Николай Костомаров - Руина, Мазепа, Мазепинцы

• Название: Руина, Мазепа, Мазепинцы
• Автор: Николай Костомаров
• Жанр: Публицистика

События, произошедшие на Украине, после Переяславской рады  вплоть до предательства Мазепы.

---

хотя и завлекал на свою сторону старшин, но все еще только

наполовину открывал им свои сношения и показывал вид, что

решится пристать к шведам только в самом крайнем случае, когда

уже война будет перенесена в Украину и весь малороссийский

край очутится в опасности подвергаться опустошениям от обеих

воюющих между собою сторон.

С отправкою генерала Инфлянта в Стародубщину царь Петр

указал и гетману действовать с ним сообща. Мазепа, получивши

такой указ, пригласил Ломиковского и полковников

миргородского, прилуцкого и лубенского, показал им указ и говорил: 1 Ныне деревня Старый Дроков Суражского уезда.

638

<Я опасаюсь, не приманивают ли меня к этому генералу, чтобы взять в руки. Идти ли нам по указу царскому в случение с

этим генералом?>

<Нет, нет, не иди! - завопили все единогласно. - Не медли

больше и посылай к шведскому королю просить протекции: как

бы нам сойтись со шведами на границе и не впустить

великороссийских войск в Украину!>

Но тут кто-то спрашивал его:

<Ты, гетман, объяви нам, чего имеем с целою Украиною и

Войском Запорожским надеятися и на яком фундаменте ты тую

махину заложил?>

Мазепа рассердился и произнес:

<Для чого вам о том прежде времени ведать? Спуститеся вы на

мою совесть и на мое подлое розумишко, на котором вы не

заведетесь болш. Я по милости Божой мею розум един неж вы все>.

Обратившись к Ломиковскому, Мазепа сказал: <Ты уже свой

розум выстарил>, а указавши на Орлика, Мазепа прибавил: <У

того еще розум молодый, дитинный*. Сам я буду ведать, якого

часу посылать до шведского короля>.

Но потом, как бы удовлетворяя их недоверчивости к себе, гетман вынул из шкатулки универсал, присланный от Станислава с

ксендзом Заленским, и велел Орлику прочитать его во

всеуслышание. Все казались им довольны (<с которого были контенты>). Но

едва ли там были тайные условия, заключенные со Станиславом

через посредство болгарского экс-архиерея. Малороссияне не были

бы ими довольны, да и Мазепа едва ли бы решился объявлять их до

поры до времени старшинам. Мазепа был из таких личностей, которые, получив власть, стараются внушить подчиненным

постоянную веру в свою мудрость и потому умышленно не открывают им

сразу всего, что замышляют, дабы тем приучить их с благоговением

полагаться во всем на свою главу или владыку. Мазепа за 20 лет

своего гетманства уже приучил старшин к такому повиновению

себе, и теперь он только понемногу приподнимал перед ним завесу, скрывавшую его тайный замысел. Он прельщал старшин

призраком независимости Украины, указывал им, что теперь представился

случай освободиться от всяких налогов и повинностей, вымышляемых московскою властью: сам Бог посылает короля шведского для

их спасения. Сделавши их участниками замысла в его главной

идее, он относительно подробностей не открывал им многого, но

каждый раз спрашивал у них советов, как ему поступать, и

показывал вид, будто предпринятый замысел начат и ведется не по его

почину, а по их общему желанию, и он у них не более, как мудрый

исполнитель общей воли. Чтоб укрыться от тех, кому он не хотел

1 Детский.

639

открывать тайны, он напустил на себя старческую немочь, говорил, что с трудом может на коня сесть, даже ходить и стоять на ногах, ложился в постель, обвязывал себя повязками с пластырями; в

таком виде, лежа на постели, он принимал царских посланцев, жаловался перед ними на свои страдания и говорил с ними чуть

слышным голосом. Правда, Мазепа и в самом деле страдал старческими

немощами, но также и преувеличивал их, потому что в то время для

его тайных целей выгодно было перед царскими людьми

показываться близким к могиле. И сам царь, и царские министры

относились к гетману доверчиво, снисходительно и не принуждали его

к отправлению своего долга выше сил. Сначала потребовали от него, чтоб он шел сам к Стародубу, но когда он известил, что по болезни

не может, то ему дозволили послать Козаков с наказным гетманом.

Тогда гетман послал отряд Козаков нежинских, лубенских и

переяславских в Стародубский полк на содействие генералу Инфлянту.

Но прежде чем эти козаки пришли туда, в Стародубском полку

произошел страшный переполох. Генерал Инфлянт, вступивши в

край, приказывал жителям уходить с своими имуществами в

укрепленные места, а села, хутора, пасеки, мельницы, гумна

приказывал истреблять огнем, чтоб не давать неприятелю прибежища

и средств к содержанию. Жители, и старые и малые, в ужасе

стали бежать и увлекли за собою присланных Козаков. Только

часть последних примкнулась к четырем батальонам и

четыремстам драгунам, составлявшим стародубский гарнизон. От них

пошли по всей Украине вести, что вошедшие в Стародубский полк

шведы не делают жителям ничего дурного, а, напротив, великороссийские войска, пришедшие будто защищать край, жгут

селения, грабят, разоряют жителей, насильно загоняют их в

укрепления, понуждают к непривычным работам, бесчестят и ругаются

над ними, обзывая их изменниками. Беглецы распространили

такой страх между козаками, что товарищи полков Миргородского, Лубенского и Прилуцкого в числе нескольких сот человек явились

к гетману в обоз у местечка Салтыковой Девицы и подали

просьбы, написанные от каждого полка особо, но по однохму пошибу.

В связи с такими явлениями, возбуждавшими вражду к

великороссийскому войску, стоит современная жалоба черниговского

полковника на солдат майора Геннинга, которые делали обиды

жителям, какого-то Шевлюгу до полусмерти избили, а майор, когда ходили к нему малороссияне жаловаться, выгонял их по шеям, и одного атамана так ударил ружейным дулом в бок, что тот, полетевши вниз головою по лестнице, сильно ушибся.

Неудовольствие против великороссиян в малороссийском

народе все более и более разгоралось и было кстати для Мазепы, когда

он намеревался ввести в Украину шведов как освободителей от

московской власти. Но тут случилось событие, которое чуть было не

640

открыло замысла Мазепы. Когда генерал Лагеркрона вошел в Ста-

родубский полк, тотчас стали разноситься воззвания, называемые

у русских <прелестными> письмами. Шведский генерал убеждал

малороссиян не бояться1 шведов, жить спокойно в своих домах, а из

Стародуба пусть выходит к нему навстречу бурмистр со

знатнейшими обывателями и пусть везут к ним на продажу хлеб и всякое

съестное. Жители не поддавались на эти прельщения, а бежали без

оглядки, спасаясь как от шведов, так и от великороссиян. Между

разносителями таких <прелестных> писем попался польский

шляхтич Яку б Улашин: он вез письмо от пана Понятовского, находившегося резидентом Станислава при шведском короле. Письмо было

к Мазепе. Понятовский просил малороссийского гетмана отпустить

на свободу его пленного брата, в воспоминание доброго приема, оказанного когда-то Мазепе’в Луцке. Почему-то этот господин

показался подозрителен, и генерал Инфлянт 1 октября отправил его

в походную канцелярию, бывшую тогда в Почепе. Улашина

подвергли пытке огнем, и тот, не стерпя мучений, объявил, что Мазепа

поколебался в верности царю, и Понятовский послал к нему

передать словесно, чтобы, как шведы войдут в Украину, он отписал бы

к Понятовскому и при Божией помощи со всем войском

запорожским приставал к шведам. Улашина еще раз поджарили, но он

более не открыл. Показанию Улашина не придали веры, и копию с

него отправили к гетману. Не только все происходившие перед тем

явления в таком роде настроили царя и его министров считать

всякие обвинения на Мазепу лживыми, но в это самое время Мазепа

заявлял свою преданность, сообщая Головкину весть, что Станислав

с шведскими и польскими войсками направляется на Волынь, чтоб

оттуда ворваться в Украину, просил скорейшей присылки

регулярных войск, потому что малороссияне могут изменить и пристать к

неприятелю. Вместе с тем снова звали гетмана на соединение с

царскими силами. Мазепа отвечал, что показания поляка Улашина не

более, как коварные затеи неприятеля, который хочет привести

верность гетмана в подозрение у государя и тем посеять в Украине

смятение. <Никакого брата Понятовского у меня нет, я о нем не

слыхал>, - писал гетман. Что касается до требования ехать самому