Олег Смирнов - Неизбежность (Дилогия - 2)

• Название: Неизбежность (Дилогия - 2)
• Автор: Олег Смирнов
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Из конверта он извлек и несколько фотографии. Жена писала:

"Перелистывала семейный альбом и нашла фото, где ты молодой.

Мне кажется, за эти годы ты не изменился, все тот же..." Женщпны, разумеется, любят преувеличивать. Изменился! Александр Михайлович вгляделся в фотографии: выпускник Костромской духовной семинарии - 1914 год, командир роты, поручик - 1917 год, командир стрелкового полка - 1928 год... Действительно молодой. А вот эту фотографию, свеженькую, ему вручил сегодня утром Кирилл Афанасьевич Мерецков: вместе снялись вчера в 5-й армии Крылова, - Александр Михайлович в комбинезоне, одна рука засунута за пояс, как у Льва Толстого. Но он, упаси боже, не толстовец. Он просто мирный, не воинственный человек. Хотел выбрать наимпрнепшую профессию агронома или учителя, однако первая мировая война и Октябрьская революция сделали его профессиональным военным. И теперь бывший прапорщик царской армии - Маршал Советского Союза. А в поля и леса кннешемского детства нет-нет да потянет...

Заложив руки за спину, Александр Михайлович походил из угла в угол, разгоняя тяжелую усталость. Поскрипывали сапоги, поскрипывали половицы. Ветер колыхал занавески на окнах; за стеной, во дворике, уже не пели, но скипидарный запах растревоженной сосны не унимался, лез в ноздри. Ах, какие тут сосны, иа Дальнем Востоке, - корабельные, высоченные!..

И вдруг резкая смена мыслей. Василевский подумал о том, что наряду с повседневными проблемами Маньчжурской операции тревожило, угнетало, всплывая в памяти. Атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки! Данные, которыми он располагал, свидетельствовали: качественно новое, небывалой мощи оружие, оружие будущего. Сбрасывать атомные бомбы на эти японские города с военной точки зрения было бессмысленно, по отношению же к населению - бесчеловечно, жертвы колоссальные. Американцы запугивают. Но кого? Японию? Или Россию? Не своего ли рода атомный шантаж? Предупреждают о своем превосходстве и требуют от нас быть сговорчивее, согласиться на такое послевоенное устройство мира, каким захочет его видеть Америка? Не выйдет! Мы тоже примем меры, будет и у нас атомное оружие. Вооруженные Силы страны должны совершенствоваться, набирать мощь, чтоб не были опасны чьи бы то ни было происки. И он, маршал Василевский Александр Михайлович, еще послужит своему народу!

Позвонив, Сталин попросил его снова доложить о порядке капитуляции японских войск. Василевский доложил. Сталин сказал:

- Вы хорошо воюете, товарищ Василевский.

Он ответил:

- Готовы выполнить любое ваше задание.

Верховный сказал:

- Товарищ Василевский, подготовьте материалы для награждения отличившихся генералов, офицеров, сержантов и солдат и для присвоения соединениям почетных наименований "Хинганских", "Амурских", "Уссурийских", "Сахалинских", "Курильских"...

- Хорошо, товарищ Сталин!

- Подготовьте также материалы для присвоения отличившимся соединениям наименовании "Харбинских", "Мукдеиских", "Порт-Артурских" и для награждения орденами...

- Хорошо, товарищ Сталин! - сказал Василевский и подумал, что Порт-Артур еще не наш, по будет наш не сегодня завтра.

Двадцать второго августа воздушные десанты высадились в Дальнем и Порт-Артуре.

32

Мы делали свое дело - воевали. С перевала мы в бинокль рассматривали лежащую внизу местность: кустарник, ухабистая, рябая от луж дорога, поля гаоляна и чумизы, храм, за ним - кварталы поселка, слева крепостная степа, за ней - два храма. Полковник Карзаыов сказал офицерам:

- Японцы в городишко нас не ждут, считают, что мы еще далеко. Следовательно, если будем стремительно атаковать, можно посеять панику, а это уже предпосылка нашего успеха. Что? - Но мы молчим, и Карзанов продолжает: - Атакуем одновременно с двух направлений. Чтобы сохранить внезапность, откажемся от артподготовки. Артиллерия будет наступать в боевых порядках и уничтожать очаги сопротивления. Часть наших сил должна обойти поселок и отрезать пути отхода противника...

Рассвет. Дождь стихает. Мы движемся вперед. По сгорбленным фигурам, по землистым лицам я сужу, как утомлены люди. Несколько танков с десантом въезжают на утопающую в жидкой грязи поселковую окраину. Встречные китайцы изумлены: откуда взялись советские тапки? Улыбаются радостно, машут нам шляпами, а японские солдаты убегают задами: пригнулись, испуганно оглядываются. Мы подсаживаемся на танки, едем какое-то время иа броне, затем соскакиваем, ибо они останавливаются, - к машинам подбегает разведчик в развевающейся плащ-палатке, докладывает Карзапову:

- Товарищ полковник, японские части сосредоточены в крепости!

- На северо-восточной окраине?

- Так точно! А штаб японский в центре, в районе казарм.

Наша разведка установила: штаб пехотной дивизии...

- Спасибо, разведчик, за сведения. Они пригодятся.

- Служу Советскому Союзу! - Разведчик харкает так, что стоящие рядом вздрагивают.

Карзапов одобрительно смотрит на него; - Иди к своим. Продолжайте выполнять задачу. - И ужо как бы для себя произносит: - Ладно, будем действовать решительно.

Коль забрались в берлогу... Может, и удастся склонить пх к капитуляции? Двинем в штаб дивизии и предъявим ультиматум!

- А не встретят лп пас очередями? - спрашивает комбат.

- Рискнем, капитан... Посадите на тапк двух-трех местных жителей, пусть покажут дорогу к штабу. Они наверняка ее знают...

Через переводчика спрашиваем, кто из толпы знает, где японский штаб. Дружно отвечают: "Знаем!" Отобрав трех наиболее расторопных китайцев, подсаживаем пх на броню, трогаемся. Петляем по кривым, грязным и узким улочкам. Возникает досадная заминка: один проводник говорит - надо ехать туда, второй - не туда, а сюда, третий - аж в противоположном направлении, спорят до хрипоты, машут кулаками и готовы передраться. Мы сперва огорчились: никто в точности не знает, куда ехать? Но оказалось: каждый предлагает кратчайший путь. Известно, однако:

если знатоки берутся спорить между собой, кратчайший путь обернется длиннейшим, запутанпейтпим. Поэтому комбат сказал спорщикам:

- Тихо! Кончайте базарить! - И, выбрав на свой взгляд самого толкового и внушающего доверие, ткнул в него пальцем: - Веди ты!

И капитан оказался прав: китаец повел танки и автомашины уверенно, точно. Вскоре мы подъехали к забору, опоясывавшему расположение дивизионного штаба: несколько зданий под черепичными крышами. У ворот часовые - мордастые, плохо побритые парни - в смятении: то ли оставаться, то ли убегать. Танки и автомашины притормаживают, десантники спрыгивают, подбегают к часовым, вырывают у них карабины. Полковник Карзанов, комбат и я, окруженные автоматчиками, проходим мимо поднявших руки часовых, пересекаем посыпанный желтым песком двор. В здании поднимаемся на второй этаж, отыскиваем кабинет командира дивизии. При виде нас из-за письменного стола поднимается полковник: несоразмерно длинное, бочкообразное туловище, на которое насажена - почти без шеи - пшшкастая остриженная голова.

Подрагивая ниточкой черных усиков, растерянно помаргивая, полковник уставился на нас. Карзанов сказал:

- Переводите: я командир передового советского отряда, мои войска блокировали части вверенной вам дивизии и ваш штаб, сопротивление бесполезно, предлагаю безоговорочно капитулировать!

- Блокировали? - переспросил комдив и сел-упал в кресло с ножкамп-дракопамп.

- Да. Взгляните в окно!

Комдив подошел к растворенному окну, посмотрел на забор, на наши танки с расчехленными стволами. Лицевые мускулы его дернулись, фигура обмякла, и я понял: что-то сломалось в японском полковнике. Блуждая взглядом, он сказал тускло:

- Мне известно о рескрипте императора, о приказе главнокомандующего Квантунской армией. И я не вижу другого выхода, кроме сдачп в плен. Это покроет мое имя позором, но я подчиняюсь обстоятельствам...

Болезненно морщась, он вызвал начальника штаба дивизии, тоже полковника, приказал подготовить части к разоружению через трп часа. Начштаба кивнул, а комдив сказал Карзапову:

- Я ваше требование выполнил. По жить после этого не могу.

Я должен покончить с собой сейчас же...

Мне подумалось: не приведи господь, на наших глазах будет вспарывать себе живот. По японец ловким, молниеносным движением схватпл маленький, как будто дамский, браунинг и выстрелил в висок: мы и пошевелиться не успели. Шишкастая, остриженная голова стукнулась о полированную гладь стола, заливая его кровью. Надо же, все-таки на наших глазах покончил с жизнью. Правда, на европейский манер...

Дивизия была не полного состава, однако крепкая, боеспособная. Мы ее разоружили за четыре часа. Все было нормально, но под конец драматический, трагический эпизод. Какой-то унтер.

не пожелавший капитулировать, с миной в руках кинулся под днище ближнего танка, грохнул взрыв. Танк оказался сто двадцать седьмым, нашим, кровным, лейтенант Макухин был тяжело ранен, остальные члены экипажа не пострадали.