Олег Смирнов - Эшелон (Дилогия - 1)

• Название: Эшелон (Дилогия - 1)
• Автор: Олег Смирнов
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

На ужин была перловка, шрапнель, как называли ее в армии из-за специфических свойств (тут перловка уступала разве гороху). Старшина Колбаковский неизвестно с чего лично раскладывал кашу с кружочками колбасы; Нине наложил в отдельную миску, пацану - в отдельную: ему, как я заметил, больше колбаски, меньше шрапнели. Хлопчик рубанул вовсю, жмурился от удовольствия, облизывал ложку и пальцы. Мать внушала:

- Нельзя облизывать. Это некрасиво.

- Ничо, - сказал Кулагин. - По скусу пришлось, это заглавное.

К чаю Нине и пацану подложили сахару столько, что она растерялась: куда его? Я поморщился: забота, гостеприимство хороши в меру. Но Гоша начал хрумкать кусок за куском, и сахару поубавилось.

После ужина Гошу сморило, и Нина уложила его за плащпалаткой. Посидела с ним, затем вышла к столу. Потеснились, дали ей местечко. Молчали. В приоткрытую дверь всасывало вечернюю свежесть, запах хвои и влаги. В проеме мгновенно возникали и исчезали дорожные огни, и "летучая мышь" на стояке мгновенно то меркла, то разгоралась. У фонаря кружились бабочки, мошкара, изнемогая, падали на пол. По-собачьи повизгивала доска в обшивке вагона. Раньше этого звука не было. Или нэ примечал? Это деревянное повизгивание будит беспокойство, тоску и еще что-то.

На Нине была кремовая крепдешиновая блузка, которую буравили маленькие острые груди. Стараясь не смотреть на груди, я смотрел на них, на тоненькую, слабую шею с детской ложбинкой сзади, на худые нервные пальцы на безымянном был перстенек. А где обручальное кольцо? Хотя извиняюсь: у нас, помимо стариков, не принято носить обручальных колец, за границей носят: золотые, серебряные, оловянные - в зависимости от достатка. Под Рославлем, помню, захватили в плен обер-ефрейтора, у него в ранце был узелок с золотыми кольцами, штук десять, - снимал с убитых товарищей. Когда из ранца выуживали этот узелок, немец чуть не упал в обморок. Ну, это я так, к слову.

Хочу отвлечься от Нины и от того, что нужно разговаривать.

Она была смущена, стремясь не показать этого. Смесь независимости, непринужденности с робостью, со скованностью. То постучит ноготками по столу и усмехнется, то отодвинется от сидящего рядом, подогнет ноги. То просветлеет, то нахмурится.

То раскроет рот, чтобы произнести фразу, то сомкнет, не произнеся и словечка.

Ефрейтор Свиридов закурил, но Логачеев прикрикнул на него;

- Задымил, паровоз! Мальчишку задушишь. Валяй дымить к дверям.

- Пардон, - сказал Свиридов и беспрекословно направился к двери.

- Да что вы, не беспокойтесь, ничего с ним не случится, - сказала Нина, покраснев.

- Как ничего? - веско проговорил старшина. - У мальчонки легкие не привыкшие к вашему зелью. Слушать всем: курить либо выходи на остановке, либо у дверей! Правильно, товарищ лейтенант?

- Вдвойне правильно, - сказал я. - Ибо и наша дама, по моим наблюдениям, не курит. Да, Ниночка?

- Упаси боже! - Она всплеснула оголенными по плечи руками, а у меня засвербпло - курнуть. Встал, пошел к двери.

Выпуская дымок, затягиваясь, спиной осязал взгляд Нины.

Захотелось внезапно повернуться и поймать его. И я внезапно обернулся. Нина глядела на Колбаковского, который ей что-то говорил. Черт! Несерьезная, мальчишечья досада заставила меня повременить с возвращением к столу. Я выдымил вторую папиросу и лишь после этого сел за стол. Там уже вязался неторопкий, вялый разговор.

- Значится, папашу схоронила? - говорил Логачеев. - С чего JK8 ЭТО ОН?

- Умер от ран. Почитай, всю войну прошел, - отвечала Нана, - А что ж так? - спросил Логачеев. - Ты в Чите, он в Новосибирске?

- Мама у меня умерла в сороковом году, - сказала Нина, - Отец женился вторично и уехал в Новосибирск. А я осталась у тетки, - История, - сказал Кулагин, отворачиваясь от насупившейся, поугрюмевшей Нины.

Снова молчали, и снова вязался неторопливый разговор.

- Ты вот скажи мне, дочка, - говорил старшина Колбаковскяй, - как Чита поживает?

- Да как всегда, - отвечала Нина.

- А большой город? - спросил Симоненко.

- Не очень, тысяч сто населения.

- А вот ты скажи, дочка, - чувствуется, что Колбаковскому приятно так называть Нину (хотя какая она ему дочка: ей двадцать три, ему лет тридцать пять), - скажи, дочка: как в Чите, ежели идут сильные дожди. Большой остров заливает?

Нина оживилась, с удивлением спросила:

- Вы бывали в Чите?

- Доводилось. - Колбаковский доволен, что растормошил ее, подмигивает безадресно, разъясняет всем сразу: - В Чите нету стоков для дождевой воды, она прет с сопок по улицам, а Большой остров в низинке, вот его и затопляет.

Похоже, Колбаковский рад, что может сообщить об отсутствии стоков, а Нина огорчена, что эти сведения не в пользу ее города, А Колбаковский подзуживал:

- Чита! Чп та, чи не та. Есть Чикаго, а есть Читаго. Чита город областной, для народа он пужпой... Как не надсмехаются над ней, бедняжкой!

Нина на подзуживание не поддалась. Спокойно, как бы растолковывая непонятливому собеседнику, она сказала старшине:

- Некоторые военные не жалуют Читу и вообще Забайкалье.

Из тех, которые там служат. Наверное, жалеют, что не стоят в России или где-нибудь в благословенных краях - Грузии, Молдавии, Украине. Там-то и климат поласковей, и с продуктами посытней. Рвутся туда душой. Поэтому Чита для них - пыльная, серая, забытая богом, они называют ее всесоюзной гауптвахтой.

Остроумно? Я не нахожу.

- Строгая ты, дочка, - сказал Колбаковскпн. - А как там поживает маньчжурская ветка?

- Как всегда.

Кулагин спросил:

- Что это - маньчжурская ветка?

- Это ответвление от железной дороги в сторону города Маньчжурия.

- Китайский город, - уточнил Колбаковский.

- Да, китайский. От него начинается КВЖД.

- А это с чем едят? - спросил Логачеев.

- КВЖД - Китайско-Восточная железная дорога.

- Мерси за справки, - сказал Свиридов, хотя вопросы задавал не он.

- Не стоит благодарности. А вам, старшина, скажу откровенно: человек я не пришлый, коренной, поэтому люблю Забайкалье и Читу.

- Да я что? Я так, - с улыбкой сказал Колбаковский. - Читинский патриотизм нам знаком. Значит, ты чалдопка?

- Конечно.

- Чалдонами да гуранами кличут местных жителей, коренных забайкальцев, - не без важности пояснил Колбаковский высокому собранию. - А вообще-то гуран - это дикий козел. Между прочим, в Забайкалье живут русские, буряты, эвенки, якуты, много смешанных браков.

- И я от смешанного, - сказала Нина. - Отец русский, мать бурятка.

- Надо же! - удивился Симоненко. - Потому и смахиваешь на китайку. А в паспорте как пишешься?

- Русская, - сказала Нина.

- Законно, - сказал Свиридов. - А Чита лучше Иркутска?

- Ну, это извечный спор! Кому Иркутск больше нравится, а мне - Чита. Иркутск чем берет? Ангарой. А так - старинный купеческий город с переулками да закоулками. А Чита спланирована вроде Ленинграда - улицы прямые, как стрелы. Вокруг нашего города сопки в багульнике, в лиственнице, сосне, березе, недалеко озеро Кенон, чудесный уголок, проезжать будем. Знаете, как весной красиво: зацветает багульник - и сопки заливает лиловым цветом. А осенью сопки в золоте: березы и лиственницы желтые, а тут еще солнце подсвечивает, знаете, как красиво!

- Знаем, дочка, - сказал Колбаковский. - Я неоднократно приезжал из Монголии в Читу. У меня в Читаго даже знакомая была, в военторге работала.

- Товарищ старшина выбирает, с кем знакомиться, - сказал Свиридов.

Колбаковскпй игнорировал шутку. Солидно, с достоинством произнес:

- В Чите штаб Забайкальского военного округа на площади Ленина помещается. Затем округ превратили во фронт. - Это всем, чтоб оценили познания старшины Колбаковского. А это Нине: - Пет спору, оправа у Читы красивая, а сам город не блещет!

- Верно, Чита не благоустроена, не везде тротуары и мостовые, мало канализации, мало крупных зданий. Но это все наживное, город молодой, после войпы наверстает. С такой планировкой Чита себя еще покажет!

На щеках у Нины сквозь бледную смуглость проступил бледный румянец. Что-то в ней было трогательно-милое, - может, оттого, что нерасторжимо соединилось русское с бурятским. В мальчике, в Гоше, бурятского меньше, видимо, отец его русский. Но на мать он похож. А кто Гошин отец и где он? Собственно, какое мне до этого дело? Вероятно, на войне был, как и все. Да, а в Нине есть нечто девичье, милое.

- Вот увидите, покажет! Так что милости просим, разобьете самураев приезжайте к нам в Читу, не пожалеете.

"И она знает, куда мы направляемся. Военная тайна! Шила в мешке не утаишь", - подумал я, а Свиридов брякнул:

- Приедем, Нинон! Выбирай любого из нас...

- Меня зовут Нина. - И она так посмотрела на Свиридова, что тот осекся. Поделом тебе, менестрель двадцатого столетия.

Молчун Рахматуллаев сказал:

- Нина, а ты похожа на мою сестру, она узбечка.

Нина улыбнулась. И молчун Погосян сказал:

- Каждый город хороший, где живут хорошие люди.