Петр Краснов - Исторические очерки Дона

• Название: Исторические очерки Дона
• Автор: Петр Краснов
• Жанр: История

Максимально полная компиляция «Исторических очерков Дона» — последней работы П. Н. Краснова, опубликованной при его жизни. До сих пор в Интернете имела хождение одноименная брошюра, вышедшая в 1943 году, состоявшая из 13 глав, описываемые события которой заканчивались на 1613 году. В то же время, в журнале «На казачьем посту» эти и последующие главы публиковались вплоть до февраля 1945 года, закончив описание истории Донского казачества событиями августа 1914 года и вступлением России в Первую мировую войну.

---

Матвей Иванович Платов родился 6-го августа 1751-го года в Старо-Черкасской станице. Отец его войсковой старшина, выслужившийся из простых казаков.

В детстве — бедность. Поэтому недостаток образования. Учить нужно было посылать в Москву, Киев или Воронеж; на это нужны были средства — их у отца Платова не было.

От отца и матери Матвей научился читать и писать по-Русски, да был твердо наставлен в православной вере. От них же наследовал он страстное обожание своей родины — Тихого Дона. От них наслушался о прошлых подвигах Донских казаков.

Юность — походы и великая Суворовская школа. От нее многому научился и многое перенял юный Платов.

С 13 лет Платов в строю урядником. В 19 лет Платов сотником в Крыму при князе Долгоруком. Молодец офицер, лихой наездник, исполнительный, храбрый и доблестный, он скоро дослужился до чина есаула и был назначен командиром конвойной сотни, составленной из казаков разных полков.

В 23 года Платов полковник и командир своего имени полка. Он отличается на Кубани в боях 3-го апреля 1774-го года. Потом попадает в отряд Суворова, посланного для разыскания и рассеяния разбойничьих шаек Пугачева.

Во вторую турецкую войну Платов знакомится с Потемкиным. В 1790 году идет с Суворовым на штурм Измаила.

Потемкин сразу заметил и отличил молодого полковника, командира Донского казачьего полка. Он назначил сорокалетнего генерал-майора Платова атаманом Екатеринославских и Чугуевских казаков. Он же доложил Императрице Екатерине II о подвигах Платова, и Императрица пожелала лично познакомиться с молодым героем. Платов был вызван в Петербург. Императрица обласкала Платова, наградила его орденом святого и равноапостольного Владимира 2-й степени и саблею, украшенною алмазами, с надписью «За храбрость».

При Императоре Павле, в 1799-м году, Платов, находясь в Петербурге, просил об увольнении его в отпуск, на Дон, к семье. На него был сделан донос, будто он едет на Дон с целью поднимать казаков на бунт. На полпути на Дон Платов был арестован и отправлен сначала в Кострому, а оттуда в холодный каземат Петро-Павловской крепости в Петербурге.

Потом было… как в сказке… Государева ласка… Посылка с чрезвычайным поручением на Дон поднимать казаков в поголовное ополчение для похода… «на Индию»…

Пятидесяти лет, в 1801-м году, Платов — атаман войска Донского. Потом — походы… походы… походы… Пруссию сменяет Турция. С рек Алле и Пассарги на реку Дунай; потом с Дуная на Вислу и Березину — тяжелая отечественная война и заграничный поход. Годы: седло, дорожный тарантас и коляска…

В эти войны с Наполеоном, когда Платов был противопоставлен лучшей тогдашней польской и французской коннице, Платов выработал свою сноровку бить неприятеля, свою казачью Платовскую лаву. В. А. Жуковский в стихотворении «Певец во стане Русских воинов» такими блестящими и меткими словами очерчил нам Платова, как героя победителя французских войск:

…«Хвала! Наш вихорь-атаман!
Вождь невредимых — Платов!
Твой очарованный аркан —
Гроза для супостатов.

Орлом шумишь по облакам.
По полю волком рыщешь,
Летаешь страхом в тыл врагам.
Бедой им в уши свищешь.

Они лишь к лесу — ожил лес: —
Деревья сыплют стрелы.
Они лишь к мосту — мост исчез.
Лишь к селам — пышут селы»…

Платов был не только конным воином-казаком — он был и более того — одним из замечательнейших людей того времени. Он вырос среди Екатерининских «орлов». Румянцев, Потемкин и Суворов были его учителями и воспитателями. От Суворова воспринял Платов живую образность суворовского языка в словесных поучениях и приказах. От больших людей, при которых он состоял смолоду, воспринял широту взгляда; он бывал у Императрицы Екатерины II; он узнал несправедливый гнев и ласку Императора Павла. Он имел время в ссылке и тюрьме многое продумать и понять; он был обласкан вдовствующей Императрицей Марией Федоровной; с нею он вел обширную и весьма любопытную переписку. Платов был лично известен Императору Александру I. Он был дружен с Кутузовым и князем Багратионом. Они были боевыми его товарищами. Платов видел Наполеона в пору его наивысшей славы, в Тильзите; и видел его в годы его падения, во время отступления из России. Платов повидал почти все столицы европейских государств, и был гостем англичан в Лондоне.

На памяти, почти что на глазах Платова, отшумела кровавая французская революция, породившая Бонапарта Наполеона. Она соблазнила многих и многих — Платова она не поколебала нисколько. Он везде и всюду оставался верным сыном Тихого Дона.

Платов не кончил высших училищ и не был в университетах. Жизнь и общение с лучшими и образованнейшими людьми того времени обтесали его и научили тому, чего не дает никакая школа. У него был суровый жизненный опыт и знание людей.

Платов не оставил после себя «Науки побеждать», как то сделал его учитель Суворов. Поучения Платова, большей частью, словесные, сохранились в памяти его современников. Природный ум и знания Платова блещут в его приказах и письмах. Его непрерывная творческая работа шла для воспитания и образования казака. Для сохранения казака от соблазнов и улучшения его духовной жизни.

Постоянное поучение Платова в станицах, в полках, в поле и в казачьем курене, в палатке и на походе было:

— Помните славу и добродетели и держитесь обычаев отцов своих!

Как красива и не многословна речь Платова, а сколько в ней того, что навсегда укладывалось в простых казачьих сердцах!

— Помни, что дороже всего тебе отчизна твоя. Помни и то, что отчизна эта, или отечество, не одна станица твоя, не один двор твой, да курень, а вся земля Русская, которую из конца в конец не проедешь на коне своем и самом ретивом в пять, не то шесть лет…

Он говорил о смерти:

— Смерти не бойся: ее не минуешь; а бойся постыдной да постылой жизни. Как станут говорить казаки: такой-то, де, копытом смел; а у такого-то пика на перевес не ложится, а тот пару не боится, да дыму не любит — так ведь и стыд, и смех, и грех; да опять-таки и на том свете душа нужна; а кто присягал на одно, а делает другое, не будет прав и перед Богом.

Платов, сам не раз глядевший смерти в глаза, знал, что такое смерть в бою, знал, что не время тут думать о мертвых и убитых; отдать им нужные воинские почести при погребении, и больше о них не думать и не плакать о них. Он говорил не раз:

— А об убитых и раненых будет домашний счет. Дома, в станичном курене, навеки покинутом его хозяином, поплачут и помолятся мать, жена и малые дети. Их это дело — казакам нечего об этом думать. Для них смерть, если она честная в бою, при совершении своего казачьего воинского долга, лишь честь и слава.

Так же, как Суворов, Платов все высшее, духовное, невесомое ставил выше земных благ. Он знал, что такое для казака добыча на войне. От отца и деда он слышал, что раньше казаки и жили только от добычи — в поисках ли, на войне ли. Но знал Платов, что круто изменились с тех пор взгляды на добычу. Было сказано и завещано Суворовым: «Обывателя не обижай — он нас поит и кормит». Он знал, что теперь казак живет не «с травы и воды», но имеет свой земельный участок, свою общинную степь, свои сады и огороды, которые его кормят, и что теперь взгляд в армии на добычу иной. Он отдал приказ о том, что такое добыча у казака и что такое то, что он на своем образном чисто Русском языке назвал «миродерством», что называется взятым с французского словом: «мародерство»…

«Военная добыча — позволено, а миродерство — нет», — писал он. — «Военной добычей называется все то, что отбито у вооруженного неприятеля, что взято в бою, а не воровски; миродерство называется то, коли кто обирает жителей неприятельской страны, или пленных, которых поручено доставить на место; коли казак шарит по дворам да по избам, а за это бьют и Бог велит ответ держать. Что взял с бою ты один — то твое; что взял с товарищами — дели с ними. Коли плох да труслив, — тому нет ничего; а кто едет сзади, да подбирает, тому следует дать плетей при сборе товарищей и отобрать от него все, что накрал»…

Отнятое у французов церковное серебро Платов приказал отдать церкви, и пробудил этим приказом ряд высоких и светлых чувств у казаков.

В пору своих первых успехов в войне с Наполеоном, считавшимся непобедимым, и перед кем благоговело Петербургское общество, в 1807 году Платов такими, полными веры в победу, словами писал из Пруссии Императрице Марии Феодоровне:

«По долгу моему, сколько сил моих и знания доставало, трудился я, всемилостивейшая Государыня, не в похвалу себе, а по истине подданической донесу: в прошедшие месяцы до сего времени шпиговал французов по Вашему благословению изрядно. Брал много в плен их дерзких штаб- и обер-офицеров, а сколько — я и счет потерял; знает про то главнокомандующий армиею, коему я их доставлял. Гордость, а более дерзость французов выбита из головы их. Доведены они до изнурения; кавалерия их дерзкая донскими казаками вся истреблена, а пехоты потеряли они много и много. Сидят они теперь, кроме Данцига, против нас, как мыши в норах…»