Лев Прозоровский - Охотники за прошлым

• Название: Охотники за прошлым
• Автор: Лев Прозоровский
• Издательство: Издательство «Правда»
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 1984

В повести «Охотники за прошлым» рассказывается об охоте западных спецслужб за секретными документами гестапо, которые фашисты во время отступления в 1944 году не смогли вывезти и спрятали в маленьком прибалтийском городке.

---

– Итак, вы не Виктор Серфик, – сказал майор после долгого молчания, которое начало действовать на задержанного – тот заерзал на стуле.

– Я сводный брат Виктора Серфика, Максим Петрович Дерякин. Сын от первого мужа.

– Макс! – громче, чем нужно, произнес майор, вспомнив сцену с парнем, рассказанную Бронниковой.

– Да-а, – удивился «бородач». Почему такая странная интонация, он не понимал.

– Вот что, Макс! Вы сделали признание, которое во многом меняет дело. Прошу вас все сказанное изложить на бумаге собственноручно и подписаться. Надеюсь, фамилия уже больше не изменится?

– Ни в коем случае, – заверил оживившийся бывший бородач.

29

– Татьяна Леонардовна, сколько у вас сыновей?

– Если вы меня так спрашиваете, значит, уже знаете. Два – Макс и Виктор.

– Где они находятся в данное время?

– Виктор дней пять назад прислал письмо из Сухуми. Отдыхает со своей девушкой. У них, у геологов, которые работают высоко в горах, отпуск двухмесячный... А где Макс – не знаю.

– Вынужден вас огорчить: он арестован.

Женщина помолчала, рукой вытерла сухой рот.

– Я этого ждала.

В двухкомнатной рижской квартире их собралось пятеро. За Татьяной Леонардовной Серфик, бухгалтером-экономистом управления сберкасс, пришлось заехать на службу: день был рабочий. Двое понятых – жильцы из соседней квартиры. Затем майор Савин и лейтенант Лактионов, которого неожиданно прислал полковник Сторожев. Это было очень кстати. Алеша хорошо знал начало дела.

Квартира была стандартная, в микрорайоне Пурвциемс. Чистенькая. Мебель куплена, видимо, недавно. Из крупных вещей – сборная стенка и круглый стол с четырьмя стульями к нему. Телевизор, кресло-кровать. На широком подлокотнике лежит раскрытая книга.

В спальне – полуторный литовский диван. И старое, толстого стекла зеркало с тумбочками. «Единственный предмет, перевезенный с прежней квартиры», – подумалось майору. Над диваном он заметил фотографию, размером с открытку. Широколицый кудрявый улыбающийся юноша. Майору показалось, что он узнал, кто это.

– Пока Максим находился у вас, он жил в этой комнате?

– Нет.

– А фотография, которая там висит?

– Это Виктор.

«Ошибся, – подумал майор. – Однако они действительно очень похожи».

– Татьяна Леонардовна, – продолжал майор, – предлагаю предъявить мне все, что имеет какое-либо отношение к вашему сыну, Максиму Петровичу Дерякину. Вещи, документы, письма...

– Письмо было всего одно. Макс прислал его в начале этого года, после двухлетнего молчания. – Голос Татьяны Леонардовны чуть дрожал. – Направил на таллинский адрес, а уже оттуда переслали в Ригу: мы поменяли квартиру год назад. Макс писал, что был в советском посольстве в... – Она назвала столицу государства, о котором бородач в своем признании даже не заикнулся. – Просил у меня прощения, говорил, что раскаивается, что готов принять любое наказание, лишь бы разрешили вернуться на Родину. Умолял написать ему в отель, где он временно проживает.

– Письмо сохранилось? – спросил майор.

– Нет. Я ответила Максу: «Приезжай, если пустят!» А письмо порвала и выбросила.

– Название отеля не помните?

– Помню очень хорошо. Отель «Скандия». От слова «скандировать», вот как я запомнила. И номер комнаты помню: три четверки... Четыреста сорок четыре, господину Шервуду Джерри. Адвокату, который хлопочет о возвращении Максима.

– Интересно, как вам удалось запомнить фамилию адвоката? – Это уже спросил Алеша Лактионов. В голосе его звучало недоверие. Но Татьяна Леонардовна не обиделась.

– Опять оказалось очень легко. У нас, бухгалтеров, должна быть хорошая память. Я развиваю ее путем параллельного запоминания, по способу доктора Леви. Вы, наверное, знаете его книги «Искусство быть собой» и «Искусство быть другим». Я запомнила потому, что «Шервуд» – это Шервудский лес из «Баллады о Робине Гуде», а «Джерри» – у меня был терьер Джерри. – Она чуть смущенно улыбнулась.

Эта немолодая, уже расплывшаяся женщина, одетая далеко не по моде, держалась с достоинством, внушавшим уважение.

– А что вы еще можете рассказать о Максе? – спросил Савин.

– Очень мало. Он давно ушел от нас. Жил самостоятельно. А потом вообще переехал в другой город. Меня огорчало, что он бросил университет и пошел на часовой завод. Думаю, решение было принято не без влияния отца. Тот любил говорить, что дипломы нужны только дуракам, а умным нужны деньги.

– А где его отец?

– Я двенадцать лет не имею о нем известий.

– А отец Виктора?

– Умер. Четыре года назад. Инфаркт.

– Татьяна Леонардовна, как же в руки Макса попал паспорт брата? Ведь фактически Виктор Серфик дал Максу «вид на жительство», позволил ездить не таясь, заниматься преступной деятельностью почти в открытую.

– Я расскажу, как это получилось. – Голос ее опять чуть дрогнул. – Когда Макс явился сюда, на рижскую квартиру – это было в апреле, утром, – узнав, что Виктора нет, попросил меня послать брату телеграмму. Текст телеграммы будто вызубрил заранее: «Витя, вышли мне твой паспорт для получения денежного перевода на твое имя. Мама». Таков был текст, без всяких обычных для телеграфа сокращений. Я не хотела посылать телеграмму, но он меня просил – умолил. Сын он мне...

– Но как мог знать Макс, что Виктора долго не будет в Риге?

– Витя же в экспедиции десять месяцев в году! Так было всегда. И при Максе. Макс это знал. Да и я сказала...

– И он это использовал, – ввернул Алеша Лактионов.

– Использовал, – подтвердила, вздохнув, Татьяна Леонардовна. – Но с паспортом еще не все... Когда Виктор – он и не подозревал, что Макс вернулся, – прислал мне свой паспорт ценным письмом, Макс взял паспорт и тут же начал ныть, а это он умеет: «Мама, напиши, что перевод задерживается и что ты вернешь документ Витьке попозже». Тут я его прямо спросила: «Ты приехал официально?» И он ответил: «Я приехал полуофициально, но не волнуйся, все в порядке, вопрос о возвращении в подданство в основном уже решен, а пока пусть Витькин паспорт будет у меня: мы же так похожи».

– А деньги у Макса были? – опять вмешался Алеша.

– Не знаю. Во всяком случае, у меня денег он не просил. Но мне ничего не давал. Те десять дней, когда он не высовывал носа из дому, ожидал паспорта, я все покупала сама, на свои деньги...

Алеша хотел еще что-то спросить, но Савин вернул разговор в главное русло:

– Татьяна Леонардовна, вы говорили, что Макс приехал в апреле?

– Да, помнится, в Межапарке еще был снег. По-моему, начало апреля.

– Как он был одет?

– Можно сказать, по-зимнему. Большая мохнатая шапка. Куртка из нынешних модных. Ну, а потом он все это бросил, стал носить Витины вещи. Его рубашки, джинсы, обувь.

– А куда же делись те, зимние вещи?

– С ними было так. Макс сам завернул их в старые газеты и запихнул на антресоль в передней, сказал, чтобы я не трогала, он их продаст. А потом уехал срочно, сказал – хлопотать.

– Ну, и где они сейчас? – опять спросил молодой помощник Александра Степановича: лейтенант Лактионов заочно оканчивал юридический, готовился стать следователем. «Пусть подключается к работе, – думал Савин, – пусть практикуется, когда есть возможность».

– Они там же, в передней, на антресоли. Вам они нужны? В ванной стоит лесенка, можно ее взять.

К дверцам антресоли была подставлена комнатная стремянка. Алеша, раскрыв дверцы, подтянулся на руках и до половины втиснулся в темную глубину. Черный нейлоновый квадрат вызвал удивление обоих понятых.

– Но это же не куртка! – воскликнул один из них – старичок, вдруг осознавший значительность своей роли. – Это даже не похоже на куртку!

– А вот мы сейчас проверим. – Майор встряхнул кусок нейлона. Из него вытряхнулись рукава, обозначился воротник, от которого вниз шла темная застежка-«молния». Под левым рукавом майор нашел резиновый клапан, такой же, как на спасательных жилетах. Начал в него дуть, нейлон стал раздуваться, постепенно приобретая форму куртки пятьдесят второго или пятьдесят четвертого размера.

– Все равно это не зимняя куртка, – не сдавался старичок. – Надувай не надувай, в ней же холодно!

– Это вам будет холодно, если вы наденете ее на себя, – с усмешкой, адресованной кому-то третьему, сказал майор. – А мне, если я увижу вас со стороны, будет казаться, что вам тепло... Ишь, изобретатели!

Старичок ничего не понял, смутился и замолчал. В темном прямоугольнике антресоли показалось круглое лицо Алеши Лактионова:

– Александр Степанович, ловите шапку!

Майор Савин предъявил шапку понятым. Попросил осмотреть внимательнее. Опять старичок понятой удивился:

– Поди ж ты... Такой пушистый малахай, а сожмешь – в карман засунуть можно... Вот что значит заграница!

Майор неожиданно улыбнулся.