Инесса Клюшина - Работа над ошибками (СИ)

• Название: Работа над ошибками (СИ)
• Автор: Инесса Клюшина
• Издательство: СамИздат
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2014

Неотразимые и успешные любимчики судьбы не любят неудач и презирают неудачниц. Что делать, если ты — одна из них? Как завоевать сердце этих неприступных принцев? Возможно ли? И нужно ли…

---

Отворачиваюсь от окна. Жужик сидит рядом со мной. В его зубах — поводок: он очень быстро учится тому, что ему надо, а сейчас нужно пойти гулять. Сажусь на корточки и обнимаю тут же завилявшего хвостом пса.

— Ничего, Жужа, еще не все потеряно, — оптимистично заявляю я, — мы с тобой живы, здоровы. С Божьей помощью, верно? А все остальное — будет.

— Тебе, Вероника, зачем телефон нужен? Открой секрет. Звоню, и все без толку…

Наш репертуар неизменен. Опять стебется надо мной.

Или волнуется?

— Ты волнуешься за меня, Стас, что ли?

— Да епт… Нет, радуюсь, что трубку не берешь, а в каком-нибудь кустике валяешься без дыхания… Вы ж любите собирать всякие неприятности, мадам. Чувствую обоснованную тревогу…Ладно, хоре со словами играть. Что было-то?

— Меня пригласили Роберт и Марк в церковь, — отвечаю честно, — два часа проповедь, а в конце Марк играл в спектакле.

Надо видеть злобное лицо Стаса.

— Ну и как? Все, мы мормонки?

— Я не согласна со многими высказываниями их старейшины. Стас, не надо так злиться. Туда я больше не пойду, скорее всего.

Долгий и глубокий вздох Стаса.

— Я молчу, — Стас трясет головой, — я точно молчу. Не, я сто процентов — молчу. О-ох, бл. дь, тяжко… свои-то мозги не вставишь, — сокрушенно ерошит свои короткие волосы.

Смотрю в пол, по сторонам боюсь оглянуться. Целый час я убеждала себя, что все хорошо, и старалась не жалеть ни о чем и не плакать понапрасну. А потом все же перезвонила Стасу и сказала, что сегодня зайду. Но веселее за час мне не стало, сколько не вспоминай жизнеутверждающих цитат классиков — и не классиков тоже.

Неприятно, что так долго себя обманывала — и сама же поймала себя на вранье. А еще уплывающая на волнах разочарования мечта о счастливой семье… вы меня поняли.

— Ладно, — вздыхает еще раз Стас, — мормоны, не мормоны — забыли. Пойдем? В шахматы сыгранем? — его рука касается моей талии.

— Сыграем, — я уже направляюсь в сторону кухни. — Сегодня только в шахматы?

— Ку-уда? — Стас ловит мою руку и ведет за собой в ту белую гостевую комнату с большой кроватью.

— Вот, значит, какие у вас шахматы? — впервые за вечер улыбаюсь искренне.

Я очень даже за этот вариант шахматных партий. Стас уже который раз встречает меня без майки, в одних джинсах (мы завели новую моду — так и снимать с себя меньше одежды, и очень живописно), так что разглядывание скульптурно вылепленных мускулов настраивает на определенные раздумья. Стас в курсе: ими пользуется очень умело.

И вдруг я понимаю, что больше в этой самой комнате не хочу находиться ни минуты.

Знаете, как бывает. Часто говорят о внезапном прозрении. Вот оно и пришло ко мне после двухчасового пребывания с Робертом в том зале ДК, которое сняли для себя мормоны и использовали как храм. Но храм-то не там! Храма там нет! И этот зал использует кто ни попадя. Говорят, вечеринки геев нашего города в нем проходили тоже.

И нельзя было говорить в этом зале о самом дорогом. Для дорогого нужно всегда свое место — пусть маленькое, неприметное, но — родное. А не проституточные стены чужого помещения: сегодня — концерт, завтра — проповедь, послезавтра — оргия.

Таковы и всякие гостевые комнаты. Сколько было в них людей до тебя — и сколько будет после…

Вконец изменившееся Вероникино сознание.

— А ведь это же не твоя комната, Стас! Покажи мне свою!

— Нужна она тебе? В ней ничего интересного, Вероничка, — но я уверенно подмечаю ложь.

— Раз ничего интересного, покажи тем более. Тебе же нечего скрывать, Стас, правда? — прием из копилки Нины Петровны. Стою в дверях белой гостиной, наивно хлопаю глазами, но не тороплюсь войти.

Если буду спать с ним, то только в его комнате. А нет — повернусь и уйду. Клянусь, я не дрогну. Надоело быть «одной из».

Стас мешкает несколько секунд. Сомневается. И я получаю неоспоримые доказательства, что туда водят не всегда и не всех.

— Идем, покажу, любопытная. Но с тебя стребую…

— Да что угодно, — легко отмахиваюсь от вызова.

— Что угодно? Тогда по рукам. Не забудь только, Вероничка.

— В разумных пределах, конечно, — иду на попятную. Напридумает еще чего-нибудь из серии «хоть стой, хоть падай».

— Э-э, нет. Ты все сказала. Я тебе хоть экскурсию проведу, раз пошла такая пьянка. Но за это — одно Стасово желание, пра-ально? — Стас берет меня за руку и отводит от гостевой.

Дверь его комнаты закрыта. Не на ключ, просто закрыта. Стас ее открывает.

— Наслаждайся.

— Точно — бизнесмен. Прирожденный. Ничего не делаешь без пользы для себя, — ворчу я для вида, жадно оглядывая комнату.

Кажется моя просьба глупой? Мне — нет. Очень хочу узнать, что Стас за человек. Я уже для себя все уяснила, но, может, его комната прольет свет на темные стороны его жизни.

Вероника не сильно приблизилась к пониманию Стаса, даже в его комнате ни разу не была. А она может очень многое сказать о хозяине, правда? Ну, хоть для начала…

— Бизнесмен, еще какой, — соглашается Стас, хитровато щурясь. Выбирает желание.

Задерживаю дыхание. Почему-то очень волнуюсь. Неужели ты, Вероника, думала, что увидишь комнату Синей Бороды? Не глупи, ну чего здесь особенного?

Обычная комната. Я бы сказала, в квартире Стаса красивее есть. Да даже кухня по дизайну его комнате даст сто очков! Мне казалось, все будет иначе…

Стою, как в музее, завороженно разглядывая обстановку, из-за чего слышу за спиной смешок Стаса.

Очень мало мебели. Шведская стенка, гантели, около узкой кровати — коврик. Мы на таком занимаемся в фитнесе стрейчингом и йогой. Значит, Стас тренируется и дома? Похвально. У меня нет столько силы воли, чтобы дома тренироваться. Железная дисциплина Стаса чувствуется везде: ничего лишнего, только самые необходимые вещи…

На стене замечаю фотографию под стеклом — единственная фотография, больше ни картин, ничего. И не подойти поближе я не в силах.

Три человека. Один и них — Стас. Этот Стас моложе, чем сегодняшний, но с таким же замкнутым и отстраненным взглядом. Рядышком сидит, уверенно держа в руках автомат, худощавый темноволосый парень с синими-синими глазами: даже не совсем яркое фото передает их синеву. Насмехается нагло. Если бы он был моим учеником, то доставил бы мне много неприятных минут на уроке. И еще один, пожилой коренастый мужчина. На его лице я задерживаю свой взгляд. И, хотя мне интересен и молоденький Стас, и синеглазый автоматчик, но…

Оно ничем не примечательное. Небольшие светлые глаза, обычные славянские черты лица, и нос с курносинкой.

…но когда я говорила десятиклассникам (не моим, а когда замещала Нину Петровну во время ее болезни год назад) о Платоне Каратаеве, очень важном герое для Толстого в «Войне и мире», представляла себе именно такого. Наверное, что-то в них — вымышленном и настоящем — мужчинах есть очень близкое.

Или это все Вероникины фантазии на филологическую тему.

Выражение открытого добродушия на лице? Да в чем дело? Не могу отвести взгляд…

— Кто это, Стас? — показываю пальцем на пожилого военного.

— Александр Иванович, — деланно равнодушный голос. Но меня не проведешь.

— Санчо? Ты его еще так называл? Это про него ты мне…

— Да. О нем.

— А где он, Стас, сейчас? Это твои друзья, да? Вы поддерживаете отношения?

— Он умер, — отчужденный тон. Вздрагиваю, будто меня хлестнули плетью: кто, как не я, почую чужую боль, даже если она усердно спрятана?

Нужно переключить внимание Стаса, спросить о наглом пареньке с дерзким взглядом ультрамариновой синевы, но я нарушаю все правила приличия: почему-то хочется узнать, как погиб пожилой военный.

Я не могу ошибаться: он умер, закрывая своим телом молоденького курсанта. Или геройски повел чего-нибудь…ну, как-то геройски.

— Как он умер?

— Его убили.

— О-о… Извини, Стас…

— Я не знаю, кто его убил. Никто не узнал до сих пор, — отдаю себе отчет, что надо отходить от фото: своими вопросами я отобью у Стаса всю охоту заниматься сексом, если уже не отбила. Он отвечает, но ответы даются нелегко. Я будто клещами вытягиваю из Стаса его прошлое.

Но от фотографии не отхожу.

— А рядом? С автоматом?

— Вероника, ну какой же это автомат? Ты хоть автомат-то видела когда-нибудь, детка? Это снайперская винтовка Драгунова. Паренек на фото — очень хороший снайпер. А сейчас — еще лучше, наверно…

— Ты о нем ничего не знаешь?

— Нет. Почти ничего.

— Значит, все-таки знаешь…

— То, что я знаю, меня не устраивает. Потому и не общаюсь. Все про этот экспонат? Я могу еще чего-нибудь показать… — Стас начинает злиться всерьез.

— Стас, ну зачем ты так? — примирительно говорю я особой интонацией — лично моей, никаких уверток ведущих динозавров преподавания. В ней лишь бесконечное понимание, — Я еще хотела поговорить… вот об этом пареньке.