Борис Смирнов - Небо моей молодости

• Название: Небо моей молодости
• Автор: Борис Смирнов
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

На рассвете 10 октября 1943 года левое крыло войск Юго-Западного фронта перешло в наступление. Первый штурм успеха не принес. Противник яростно сопротивлялся и переходил в контратаки большими группами танков. Однако наши войска нашли слабые места: одно в районе речки Мокрая, другое - вдоль железной дороги на участке Камышеваха - Запорожье. Кроме этих мест были заняты выгодные позиции северо-западнее города, с которых сдерживались контратаки противника.

В воздухе также развернулись ожесточенные бои. Немецкое командование противопоставило нашей авиации не менее 700 самолетов. Над полем сражений часто скапливалось до 150 самолетов с обеих сторон. По характеру боевых действий они располагались на разных высотах.

Так, штурмовики работали почти у самой земли, бомбардировщики занимали средние высоты, а истребителям приходилось менять высоту и вести воздушные бои в зависимости от обстановки.

В этой операции мне запомнился исключительно трудный день - 13 октября, когда 8-я гвардейская и 12-я армии рассекли оборонительные линии немцев в трех местах и прижали войска противника к самому Днепру. Напряжение дивизии по количеству вылетов и сложности выполняемых задач чрезвычайно возросло. Все три полка вылетали группами - одна за другой, с минимальными по времени интервалами. Самолеты на земле находились считанные минуты, только для того, чтобы пополнить боеприпасы, заправиться топливом. Одни приземлялись, другие взлетали. Особенно отличились в тот день летчики Середин, Сырцов, Панин, Тайч, Фролов, Сидоренко, Лазовский. Ведя воздушные бои, они со своими ведомыми сбили одиннадцать фашистских самолетов. Группа, возглавляемая командиром 897-го полка капитаном Марковым, прикрывала действия штурмовиков на поле боя и не раз отсекала атаки "мессеров". Летчики этой группы Каравай, Мошин, Акинин, Заварухин, Бень действовали самоотверженно, мастерски. Они надежно обеспечили выполнение задач, поставленных штурмовикам.

Труднее всех приходилось летчикам, летавшим на самолетах Ил-2. Они, как правило, работали на малых высотах, часто подвергались атакам истребителей, зенитному обстрелу, находясь над целью длительное время и выполняя по нескольку заходов, чтобы поразить атакуемые объекты противника.

В тот день я дважды летал на прикрытие штурмовиков. Две группы Ил-2 блокировали правобережье Днепра в шести - восьми километрах севернее плотины Днепрогэса. Перед тем как нам появиться над районом действий, артиллерия уже нанесла удар по этому месту. Штурмовики перестроились в кильватер, встали в круг и приступили, как мы, истребители, выражались, к черновой работе. Пикируя один за другим, они исчезали из поля зрения за стеной пыли, дыма и гари, поднятой артиллеристами, затем снова появлялись из дымной завесы, чтобы занять исходное положение для повторных атак. Мы прикрывали "горбатых".

Командный пункт воздушной армии располагался тогда на левом берегу Днепра - на крыше школьного здания, откуда хорошо просматривался противоположный берег. Но там, где работали "ильюшины", трудно было разобраться в сложившейся обстановке, и генерал Судец запросил по радио ведущего группы штурмовиков. Ведущий Сергей Родинка молчал. Не ответил он и на второй запрос. Тогда я назвал свой позывной и сообщил командующему, что "илы" делают третий заход на цели, что работают они отлично, а мы выше штурмовиков ведем воздушный бой с "мессерами".

После посадки выяснилась причина отсутствия связи с ведущим группы штурмовиков. У старшего лейтенанта Родинка была повреждена бортовая рация.

А штурм Запорожья продолжался всю ночь. С аэродрома хорошо было видно мерцающее зарево пожаров. Особенно яркие всполохи появлялись там, где горели склады с горючими материалами и боеприпасами. Наши бомбардировщики до рассвета бомбили переправы. Тысячи гитлеровцев нашли свой конец на дце Днепра.

Утром 14 октября мы узнали - Запорожье наше!

Значительно позже стало известно о том, что днепровская плотина и примыкающие к ней сооружения были подготовлены немцами к взрыву, к полному уничтожению, но осуществить коварный замысел им не удалось. Узнали мы и другое. Бои за Запорожье только еще начались, а Центральный Комитет ВКП(б) уже занимался вопросом восстановления Днепрогэса. В связи с этим мне вспоминается другой день тех событий. Борис Петрович Колошин доложил мне, что в дивизию из штаба воздушной армии привезли два комплекта фотооборудования для воздушных съемок и приказ сфотографировать проран плотины. Я не придал тогда этому особого значения, меня удивило одно: почему нам, истребителям, заниматься такими съемками? Однако рассуждать военному человеку в подобных ситуациях не приходится, я приказал установить на свой самолет аппаратуру и стал готовиться к заданию. Поручать столь незнакомое дело кому-то другому не решился.

С помощью инженера Алимова фотоустановку смонтировали на самолете более-менее удачно, правда, в нижней части фюзеляжа пришлось вырезать отверстие для объектива. Можно было лететь. Но как? На плотине и в районе ее стояли десятки зенитных точек противника. С какой же высоты производить съемку? Если с малой, с бреющего полета, то как выйти точно на такую малую цель? Ответов на эти вопросы никто не знал.

Пришлось мне слетать тогда один раз - без выхода на плотину. Очень важно было наметить ориентиры выдерживания прямолинейного полета. Второй раз взлетел уже для съемки. Установил скорость пятьсот километров в час, высоту полета пятьдесят метров. И вот берег Днепра. Вышел точно, включил фотоавтомат. Над плотиной самолет находился не более двух секунд. За это время ни одна зенитная точка гитлеровцев не успела даже изготовиться к бою. Не сомневаюсь, немцы даже не поняли цели моего полета, приняли, должно быть, за шального. А я для большей гарантии решил повторить съемку и на обратном пути. Когда мой самолет оказался вновь над Днепрогэсом, впереди по курсу полета блеснул сноп трассирующих снарядов из немецких "эрликонов". Крутым разворотом удалось выйти из прицельного огня. Все обошлось хорошо. В тот же день фотопленка была отправлена в штаб 17-й воздушной армии.

Забегу на четверть века вперед. Спустя долгие годы после разгрома фашистской Германии сидели как-то с маршалом авиации В. А. Судцом и вспоминали дни войны. Я рассказывал о днепровской плотине. Владимир Александрович внимательно слушал, потом подошел к большому секретеру, достал что-то из него и протянул мне:

- Возьмите на память. Кажется, ваша работа...

На фотографии был ясно виден проран днепровской плотины. И тут Владимир Александрович коснулся одной детали, о которой многие ничего не знали. Оказывается, в ночь на 14 октября 1943 года, когда шли бои в непосредственной близости от плотины, две специальные группы работали по особому плану командования Юго-Западного фронта. Одна группа, проникнув внутрь плотины, перерезала провода, соединявшие схему взрывного устройства, другая, состоявшая из нескольких водолазов, проверила подводную часть сооружения. Таким образом, благодаря этим смельчакам враг не смог уничтожить плотину.

А мои воспоминания о боях в Запорожье связаны еще с одним, трагическим событием тех дней. Смертью храбрых в воздушном бою пал командир 866-го истребительного авиаполка майор П. М. Иванов. Полк потерял мужественного бойца, хорошего товарища. Иванова нашли на берегу Днепра. Возле его тела распластался купол парашюта. Значит, Петр Михеевич был вынужден покинуть подбитый самолет скорее всего раненным, и смерть наступила прежде, чем его нашли.

Да, в небе нет укрытий - ни бугорка, ни ямки, которыми обычно пользовались красноармейцы в наземных боях. Летчик любого ранга - будь то даже генерал или маршал, - вступая в воздушный бой, становится рядовым воздушным бойцом. В ходе боя ему, конечно, надлежит командовать, но и самому атаковать, а подчас и защищать себя от противника, противопоставляя ему умелый контрманевр. Словом, командир-летчик в стороне от боя быть не может. Вылетая на задание, он всегда находится в одном строю вместе со своими бойцами - и сам боец.

После освобождения Запорожья в дивизии пришлось провести некоторые организационные изменения. Наши полки были вооружены самолетами Як-1, Як-7, Як-9П, Як-1б. В принципе все эти машины были одной конструкции, но с некоторой технической модернизацией и разницей в вооружении. Для летного состава весь комплекс этих модернизаций не имел особого значения. Пилотировать все машины было одинаково, но для технического состава наличие разных серий самолетов в одном подразделении очень затрудняло подготовку машин к боевым вылетам. Не случайно инженер Алимов давно стремился упорядочить этот вопрос, и вот выкроилось время для такого мероприятия - самолеты передавались из одних эскадрилий в другие. Проходило это с детальной проверкой их технического состояния. Казалось бы, чего проще - обменяться самолетами? Однако не обошлось без осложнений. Дело в том, что каждый авиационный техник знал свою машину до винтика, а летчик, как говорят, чувствовал ее в полете каждой своей клеточкой. Словом, был тот обмен для многих точно расставание с живым и близким существом.