Виталий Иванов - Теория государства

• Название: Теория государства
• Автор: Виталий Иванов
• Жанр: Философия
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-91129-077-1

В книге анализируются и переосмысливаются общие понятия государства, суверенитета, демократии, критикуются традиционные подходы к классификации форм государственного правления, государственного устройства и политического режима. Автор настаивает, что традиционная терминология («монархия», «республика», «федерация» и пр.) нуждается как минимум в уточнении, а как максимум в полной замене. Значительный раздел работы посвящен «реабилитации олигархии». По мнению автора, понятие «олигархия» должно выступать ключевым для отдельно взятой теории политического режима.

Книга написана на стыке юриспруденции и политологии. Она адресована не только академическим ученым, преподавателям, профессиональным политикам, журналистам, специализирующимся на политических и правовых проблемах, но и аспирантам, студентам, всем, кто интересуется вопросами теории государства, теории политической системы и готов воспринимать критику «классических» определений.

---

Но в позднее средневековье оппозиция понятий все же стала оформляться. Такие городские государства как Венеция, Флоренция и др., «по совокупности исторических причин» не имели монархов. Или власть монархов над ними носила номинальный либо «дискуссионный» характер. Там правили коммуны, а точнее, их верхушки. Отстраиваясь от империй (византийской, священной римской), отбиваясь от законных и незаконных претендентов на монархическую власть, подтверждая свой фактический суверенитет, эти города концептуализировали свою борьбу как становление и укрепление республик. Республика стала пониматься их политическими и интеллектуальными элитами, во-первых, как обособленный, самостоятельный, независимый политический субъект, отдельное государство[85], во-вторых, как государство, управляемое не единовластно, а коллективно, в-третьих, как государство, гарантирующее своему народонаселению свободы[86] и т. д. Идеологи «немонархических» практик правления обеспечивали их «историческую» легитимацию, апеллируя к римскому «доимператорскому» опыту «смешанного» правления. Но поначалу оппозиция монархии и республики мыслилась как оппозиция правления, основанного на одном частном интересе, и правления целостного, интегрирующего множество интересов, то есть как оппозиция разномасштабных, но не взаимоисключающих понятий. Данный подход допускал некую ограниченную монархию (как элемент «смешанного» правления)[87]. Однако на практике эти государства монархию не принимали, а если принимали, то лишь в результате военного поражения и сильного политического давления. И это воспринималось как гибель республики. (институт выборного дожа в тех же Венеции и генуе, правда, можно считать «монархическим» в рамках концепции смешанного правления.) в итоге республикой начали считать «немонархию», республиканским государством – такое, в котором нет монарха (в смысле наследственного единовластного правителя).[88]

Современная традиция жесткого теоретического разделения государств именно на монархические и республиканские, противопоставления монархий и республик была заложена в XV—XVI вв. как раз в Италии. Так, Никколо Макиавелли утверждал: «Tuti gli stati, tuti e dominii che hanno avuto e hanno imperio sopra li uomini, sono stati e sono o republiche o principati» («все государства, все державы, обладавшие или обладающие властью над людьми, были и суть либо республики, либо государства, управляемые единовластно»)[89]. Либо республика, либо монархия – иного не дано. О существенных различиях между правлением principe и repubblica писал Франческо Гвиччардини[90] и т. д. Вслед за теоретиками противопоставлять монархии и республики стали политики и дипломаты.[91]

Но еще долгое время такой подход принимался и воспроизводился далеко не везде и отнюдь не всеми. Например, монархист Боден по-своему вторил Цицерону и употреблял слово «республика» в значении «государство» (и выделял республики монархические, аристократические и «populaire»).[92]

Близкий к монархомахам Иоганн Альтузий («анти-Боден») в этом с ним вполне сходился; он, опять же следуя Цицерону, раскритиковал противопоставление республики и королевства (regnum): по его словам, республики были и бывают разные, в том числе имеющие королей[93]. Джеймс Харрингтон, восхищавшийся Венецианским правлением, в своем opus magnum использовал слово «republic» всего один раз – применительно именно к Венеции и со ссылкой на Макиавелли[94]. Гоббс, а затем Локк не включили республики в классификации форм правления[95]. Самуэль фон Пуфендорф сформулировал соотношение общества как материи и республики как ее формы (а Христиан Вольф проанализировал формы республики – монархию, аристократию, демократию и «смешанную» республику)[96]… Польско-литовское государство XVI—XVIII вв. Официально именовалась «республикой» – Rzeczpospolita Obojga Narodów (республика двух народов). Впрочем, нет единого мнения относительно того, употреблялось ли слово «республика» в данном случае сугубо в значении «государство», или же имелась в виду и специфика системы правления. Ведь правителя – короля Польши и великого князя Литовского – избирали на сеймах. И его права были довольно ограниченными, то есть присутствовала известная «смешанность», «республиканство»[97]. В названии существовавшей примерно в тот же период конфедерации северонидерландских государств тоже использовалось слово «республика» – Republiek der Zeven Verenigde Nederlanden. Конфедерация именовалась «республикой». Правда, ее участники, те самые «соединенные провинции», были организованы «немонархически».

Шарль Луи де Секонда, барон де ла Бред и де Монтескье в XVIII в. провозгласили: «Il y a trois espèces de gouvernements: le rÉpublicain, le monarchique et le despotique. Pour en découvrir la nature, il suft de l’idée qu en ont les hommes les moins instruits. Je suppose trois défnitions, ou plutôt trois faits: l’un que le gouvernement r é publicain est celui où le peuple en corps, ou seulement une partie du peuple, a la souveraine puissance; le monarchique, celui o ù un seul gouverne, mais par des lois fxes et é tablies; au lieu que, dans le despotique, un seul, sans loi et sans r è gle, ent ra î ne tout par sa volont é et par ses caprices» («есть три образа правления: республиканский, монархический и деспотический. Чтобы обнаружить их природу, доста точно и тех представлений, которые имеют о них даже наименее осведомленные люди. Я предполагаю три определения, или, вернее, три факта: республиканское правление – это то, при котором верховная власть находится в руках или всего народа, или части его; монархическое – при котором управляет один человек, но посредством установленных неизменных за конов; между тем как в деспотическом все вне всяких законов и правил движется волей и произволом одного лица»)[98]. Республика была противопоставлена не только монархии, но еще и деспотии и объявлена родовым понятием для демократии и аристократии.

Руссо, в XVIII в. Не менее, а то и более авторитетный теоретик, чем Монтескье, настаивал, что «tout Gouvernement légitime est républicain» («всякое Правление, основанное на законах, есть республиканское»)[99]. Иммануил Кант провозглашал принципом республиканизма отделение исполнительной власти (правительства) от законодательной и противопоставлял республиканизм деспотизму (который понимал как самовластное исполнение самоданных законов). Согласно его учению республика (как форма правления) прекрасно сочеталась с монархией («формой господства»).[100]

Но mainstream'ом стала точка зрения Монтескье. (Правда, понятие «деспотического образа правления», использовавшееся им в основном для очернения и карикатуризации государственного опыта Персии, Турции, и востока в целом, а также России, со временем выпало из теории государства. Точнее, вначале деспотии стали смешивать с монархиями, а затем и вовсе в них «растворили».) и понятно почему. Американская революция (1775 – 1786 гг.), а затем Французская (1789 – 1793 гг.) стали антимонархическими как по форме, так и по содержанию и утверждали власть наций. Почти все революции XIX в. Также были антимонархическими. (За исключением лишь, пожалуй, Il Risorgimento в Италии в 1831 – 1871 гг.[101] и революции Мейдзи в Японии в 1866 – 1869 гг.[102].) По их итогам провозглашались республики. Ставить знак тождества между старыми монархиями и революционными республиками было совершенно невозможно[103]. И революционеры, и реакционеры, и анализировавшие их доктрины практики и ученые в этом полностью сходились[104]. Революционный антимонархизм завершил то, что Михаил ильин назвал «упрощением» и даже «опошлением» республиканизма.[105]

С тех пор много воды утекло, но оппозиция монархий и республик остается догмой теории государства.

2.

Сейчас принципиальная разница между монархией и республикой всем как будто совершенно очевидна.

Монархия предполагает принадлежность государственной власти и непосредственно всей верховной власти правителю, воля которого не производна от какой-либо другой человеческой воли. Единовластие – власть одного, неограниченная (человеческими инстанциями) власть одного. По следний вывод, правда, открыто делают далеко не все, на него отваживаются только последовательные монархисты и наиболее честные теоретики. Монархическая власть передается по наследству (по обычаю, по закону) – как правило, непременно члену монаршего, то есть правящего рода (сыну, дочери, брату и т. д.). Если власть официально принадлежит правящему роду и при этом правитель (он же глава рода) определяется в наследственном порядке (назначается предшественником и т. д.), то такую организацию власти тоже аттестуют как монархическую. Монархия есть неограниченное наследственное единовластие.

В республике же всей государственной властью и непосредственно всей верховной властью обладает некий политический коллектив, который может охватывать как довольно узкий круг высокостатусных лиц, так и все взрослое дееспособное народонаселение, оформленное гражданством, то есть если говорить о современности, всю нацию (точнее, практически всю нацию – учитывая возрастной ценз и пр.). Этот коллектив осуществляет власть непосредственно или передает ее осуществление – временно, бессрочно либо даже «навечно», в тех или иных пределах и объемах своим представителям – выборным правителям и др. Такой коллектив уместно называть также гражданским и электоральным (электоратом).