Дэвид Фридман - Пенис. История взлетов и падений

• Название: Пенис. История взлетов и падений
• Автор: Дэвид Фридман
• Издательство: Рипол Классик
• Жанр: Культурология
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-386-02463-5

Культурологический бестселлер американского журналиста Дэвида Фридмана «Пенис: история взлетов и падений» исследует влияние «главного» мужского органа на развитие западной цивилизации и всего человечества. Автор блестяще микширует богатый исторический материал, остросюжетные линии, психологические откровения, интимные подробности, научные факты и остроумные комментарии, адресуя их в равной степени и мужчинам, и женщинам. Не скатываясь ни в порнографию, ни в пуританство, балансируя на грани физиологического триллера и эротического ребуса, книга подталкивает к ответу на главный в жизни каждого мужчины вопрос: «Кто кем управляет — я им или он мной?»

Миллионы читателей уже ответили на него благодаря стараниям Дэвида Фридмана, но каждый день он возникает заново и провоцирует новые варианты ответов.

---

Хотя плетизмограф не может предсказать, кто из мужчин станет насильником, так же как не может «излечить» его от этой «болезни», тот факт, что схема изнасилования — мужчина против женщины — почти всегда одна и та же, свидетельствует о том, что у слабого и сильного пола разные либидо, в чем легко убедиться, глядя на внушительные размеры колбы плетизмографа. Следует ли в таком случае относиться к сексуальным различиям как к одному из эволюционных факторов, влияющих на эволюцию человека наряду с климатом, ландшафтом, растительностью и прочими пещами? Несколько лет назад один генетик решил проверить свое предположение о том, что окружающая среда индивидуума включает в себя сексуальное поведение особи противоположного пола. Если эротические действия самцов влияют на эволюцию самок и наоборот, как предположил Уильям Райс, то это можно попытаться доказать на примере плодовых мушек дрозофил — излюбленных «морских свинок» генетиков.

Поскольку у дрозофил исключительно короткий жизненный цикл[221], ученые могут вырастить десятки поколений этих мушек (и проследить за их мутациями) в считаные месяцы. Таким образом, прибегнув к генной инженерии (что, правда, никак нельзя считать естественным отбором), профессор Райс смог вырастить самцов «супермухи», отличавшихся необычайно агрессивным сексуальным поведением. Эти крепкие маленькие парни быстро подмяли под себя других самцов и перекрыли им доступ к самкам, которые, впрочем, тоже были донельзя запуганы. Суперсамцы дрозофил были настолько «мачо», что в их потомстве оказались исключительно мужские особи. В итоге они стали сильнейшими из сильнейших, воспроизводя свои суперкачества во всех последующих поколениях и истребляя по ходу дела множество самок.

Это связано с особенностью спермы дрозофил, которая, даже при нормальных условиях, несколько токсична. Эволюция позволила самкам дрозофил приспособиться к стандартным уровням токсичности. Однако токсичность семенной жидкости новых «супержеребцов» оказалась много выше нормы, и, что не менее существенно, она возникла очень быстро — куда быстрее способности самок адаптироваться к этим изменениям. «Вот они и стали дохнуть как мухи, пока не вымерли все, как один», — сообщил Райс. Этот эксперимент, как отмечала Дебора Блум[222] в своей книге «Секс на нашу голову: биологические различия между мужчинами и женщинами», напоминает нам об истине, которую мы порой склонны забывать: что мужчины и женщины не всегда ведут себя в жизни как партнеры, даже когда они сходятся вместе для продолжения рода. Феминистки, возможно, будут рады узнать, что в мире насекомых существуют «суперсамки», которые демонстрируют свое устрашающее превосходство не хуже самцов. Во время полового акта самка мушки Johannseniella nitida зажимает половой аппарат самца, а после того как он извергнет в нее сперму, съедает его — за исключением пениса, который остается в ней и способствует оплодотворению.

К счастью, мы с вами не мошки и не мушки. И все же нельзя отрицать тот факт, что эксперименты профессора Райса на дрозофилах породили новые вопросы; есть ли в человеческой сперме что-то такое, что могло бы поведать нам о нашем сексуальном поведении? или о мужской агрессии? возможно ли, что именно в сперме — субстанции, которую в природе могут создавать лишь половые органы самца, — проявляется истинная «патологическая» природа пениса?

Удивительные ответы предложили на эти вопросы двое британских ученых, Робин Бейкер и Марк Беллис, в своей книге «Борьба сперматозоидов человека за существование: копуляция, мастурбация и супружеская неверность», опубликованной в 1995 году. Интерес авторов к этой теме восходит к одной из величайших тайн биологии, а именно: почему при однократном сношении мужской пенис выделяет такое количество спермы (около 350 миллионов сперматозоидов), которой теоретически можно было бы оплодотворить всех американских женщин, и не один раз, а дважды? Все дело, решили британские ученые, в «борьбе сперматозоидов за существование»: согласно их теории сперматозоиды одного самца должны быть готовы «сразиться» со сперматозоидами другого самца во влагалищ женщины, так как не исключено, что до них там «уже кто то побывал», то есть имело место «двойное спаривание» Этот термин, по мысли Бейкера и Беллиса, означает, что последние десять дней женщина могла заниматься «незащищенным» сексом с другим мужчиной (в рамках одного репродуктивного цикла сперма остается фертильной примерно десять дней). Эволюция, утверждают авторы книги, привлекла к ведению битвы за потомство и сперматозоиды, и сам пенис, а в таком конфликте не обойтись без целой армии, притом что на разных этапах «сражения» воюющие задействуют разные «рода войск».

Отталкиваясь от результатов сексуального опроса, проведенного одним уважаемым женским журналом, Бейкер и Беллис сделали предположение, что от 4 до 12 процентов английских детей зачаты от сперматозоида, который в борьбе за жизнь победил соперников от другого самца. Идею «естественного отбора сперматозоидов» впервые озвучил в 1970 году британский энтомолог Джеффри Паркер, изучавший половую жизнь насекомых. В этом смысле заявление Бейкера и Беллиса о том, что теория Паркера наверняка применима и к человеку, является довольно спорным.

Помимо невероятного количества сперматозоидов в одном семяизвержении авторов книги поразило и впечатляющее разнообразие форм этих клеток. Среднестатистический человек, скорее всего, думает, что все сперматозоиды одинаковы с виду и похожи на крошечных головастиков, у каждого из которых есть овальная головка, средняя часть и длинный хвостик. Однако Бейкер и Беллис обнаружили по крайней мере восемь разных форм головки, четыре типа хвоста и два типа средней части, смешанные в самых разных комбинациях, не говоря уже о размерах. К чему такое разнообразие? Над этим вопросом ломают голову сотни ученых, однако ответа на него пока что нет. Бейкера и Беллиса также очень заинтересовал еще один вопрос; почему многие сперматозоиды выглядят как «ошибка природы», то есть обладают деформированной головкой и/или «поломанными» хвостиками?

До сих пор это объяснялось тем, что сперму не так-то легко произвести. Процесс развития сперматозоидов занимает почти одиннадцать недель. Он стартует в семенных канальцах внутри яичек — тех самых, что впервые описал Ренье де Грааф в 1668 году: там из специальных клеток создаются головки сперматозоидов, которые потом переходят в эпидидимис (или морганиев придаток яичка) — сложно извитую трубочку, похожую на запятую и состоящую из 12–15 долек, где сперматозоиды медленно созревают, обретая нужную подвижность и биохимические свойства, необходимые для оплодотворения яйцеклетки. Оптимальная температура для создания и развития сперматозоида на три-четыре градуса ниже температуры остальных частей тела. Вот почему яички находятся снаружи тела, в мошонке: сперматозоиды должны храниться в темном и прохладном месте (не напоминает ли это вам случайно этикетку на лекарстве?).

К сожалению, естественный отбор не настолько совершенен, чтобы сделать сборочный конвейер по производству сперматозоидов абсолютно эффективным независимо от температуры. Подобно врожденным порокам у людей здесь тоже неизбежны погрешности в виде «дефектных» сперматозоидов. Вот почему мы испускаем их в таких количествах: чем их больше, тем больше вероятность того, что в эякуляте рядом с «ошибками природы» будет плыть и заветной цели масса идеальных сперматозоидов.

Впрочем, Бейкер и Беллис говорят, что было бы неправильно относиться к этим маленьким калекам как к ошибкам. Предлагаемая ими гипотеза о «сперматозоидах-камикадзе» утверждает, что большое различие в размерах и форме клеток человеческих сперматозоидов свидетельствует об эффективном разделении труда. Некоторые клетки — чаще всего молодые, хорошо сформированные сперматозоиды с более крупными головками — выполняют функцию «оплодотворителей»: их задача — добраться до яйцеклетки и оплодотворить ее. Остальным сперматозоидам отводится роль «камикадзе», которые должны блокировать сперматозоиды других самцов, попавшие в то же влагалище, или «спецназовцев», чья цель — «найти и уничтожить» сперматозоиды соперников (при этом они сперва врезаются в головку сперматозоида, а после впрыскивают в нее минидозу акросомального энзима — того же вещества, которым успешный «оплодотворитель» растворяет окружающую яйцеклетку мембрану, чтобы проникнуть внутрь).

Естественный отбор сперматозоидов влияет не только на их количество в эякулируемой сперме (если самец интуитивно подозревает присутствие спермы другого самца, ее объем увеличивается), но и на типы сперматозоидов внутри этого эякулята. Чем выше вероятность конкуренции, тем больше будет в сперме «камикадзе». Согласно этой теории, мужчины мастурбируют для того, чтобы создать побольше молодых и крепких «оплодотворителей» для следующей конкурентной ситуации. В организме обычного мужчины на разных этапах «сборки» одновременно находятся от двух до трех миллиардов сперматозоидов. Ежедневно с конвейера сходят около 300 миллионов новых «особей». Некоторые из них могут состариться и ослабнуть, так и не побывав «в деле»; те, кто видел фильм Вуди Аллена «Все, что вы хотели знать о сексе, но боялись спросить», наверняка вспомнят тамошних сперматозоидов, которые, как парашютисты, тревожно сидят на скамейке в ожидании команды «Пошел!».