Дэвид Фридман - Пенис. История взлетов и падений

• Название: Пенис. История взлетов и падений
• Автор: Дэвид Фридман
• Издательство: Рипол Классик
• Жанр: Культурология
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-386-02463-5

Культурологический бестселлер американского журналиста Дэвида Фридмана «Пенис: история взлетов и падений» исследует влияние «главного» мужского органа на развитие западной цивилизации и всего человечества. Автор блестяще микширует богатый исторический материал, остросюжетные линии, психологические откровения, интимные подробности, научные факты и остроумные комментарии, адресуя их в равной степени и мужчинам, и женщинам. Не скатываясь ни в порнографию, ни в пуританство, балансируя на грани физиологического триллера и эротического ребуса, книга подталкивает к ответу на главный в жизни каждого мужчины вопрос: «Кто кем управляет — я им или он мной?»

Миллионы читателей уже ответили на него благодаря стараниям Дэвида Фридмана, но каждый день он возникает заново и провоцирует новые варианты ответов.

---

Согласно Плинию Старшему, который умер от удушья, поприсутствовав на извержении вулкана Везувий (того самого, что похоронил Помпеи), доброжелатели нередко посылали одиноким римским аристократкам настоящих чернокожих африканцев в качестве эротических «подарков». Такого рода истории и послужили, по всей видимости, источником для изображений эфиопов в помпейских банях. «Тот факт, что чернокожий с внушительным членом является традиционным сюжетом в иконографии Древнего Рима, — пишет Ллойд А. Томпсон в книге «Римляне и негры», — еще больше акцентирует образ черной сексуальности, который приписывал неграм… нездоровое восхищение перед не-неграми».

«Нездоровое», но не «греховное». Древние греки и римляне официально презирали сексуальность эфиопов не потому, что она была неугодна богам, а потому, что не подчинялась никаким принятым в обществе правилам. Она игнорировала греко-римские нормы приличий, которые, впрочем, по меркам многих культур были просто-таки неприличны. Представления о том, что сексуальность негров — и в особенности черный пенис — была греховной, возникли вместе с иудеохристианской традицией. Источником для создания такой ассоциации стала Библия, в которой борьба между добром и злом нередко происходила между ног мужчины. Читая историю о Всемирном потопе и его последствиях, некоторые комментаторы Библии усматривали на черном теле сниспосланное божественной силой «пятно», которое изначально было белым. Называя это моральное пятно «проклятием Хама», по имени одного из сыновей Ноя, эти комментаторы утверждали, что сам Бог связал черный цвет с гиперсексуальностью — грехом, воплощенным в пенисе африканца.

Как это нередко бывает с толкованиями Библии, разъяснения оказываются понятнее оригинального текста. Проклятие Хама описывается в девятой главе Книги Бытия.

Сыновья Ноя, вышедшие из ковчега, были: Сим, Хам и Иафет… Сии трое были сыновья Ноевы, и от них населилась вся земля. Ной начал возделывать землю и насадил виноградник; и выпил он вина, и опьянел, и [лежал] обнаженным в шатре своем.

И увидел Хам, отец Ханаана, наготу отца своего, и выйдя рассказал двум братьям своим.

Сим же и Иафет взяли одежду и, положив ее на плечи свои, пошли задом и покрыли наготу отца своего; лица их были обращены назад, и они не видали наготы отца своего.

Ной проспался от вина своего и узнал, что сделал над ним меньший сын его, и сказал; проклят Ханаан; раб рабов будет он у братьев своих[104].

«Нагота» здесь — явным эвфемизм слова «пенис», так же как и слово «чресла» в других пассажах Ветхого Завета. Между строк можно прочесть, что Хам, скорее всего, издевательски фыркнул, увидев своего отца в таком непотребном и нетрезвом состоянии, и решил позвать братьев, чтобы вместе посмеяться. Уставившись во все глаза на породивший его орган, Хам одновременно насмехался и над патриархальной властью, и над Моисеевыми законами о сексуальной скромности. Его поступок свидетельствовал о том, что он, как сын, не уважает своего отца и преступает нравственные границы, что он не желает или не способен справиться со своим животным эротическим началом. Так или иначе, но проклятие Хама кажется несправедливым наказанием для его сына, Ханаана, которого вообще там не было. Хотя осуждение хананеян в Ветхом Завете ничуть не удивительно, поскольку древние иудеи я конце концов начнут бороться с ними, чтобы изгнать их из Земли Обетованной. Но при чем тут чернота кожи и величина пениса? Некоторые эксперты указывают на один фрагмент из Мидраша, написанный около 1700 лет назад (Мидраш — это комментарий Ветхого Завета, одно из центральных произведений ортодоксального иудаизма). В этом фрагменте некий раввин, сильно предвосхищая фрейдистские анализы текстов, предложил свое объяснение случившемуся: что, мол, увидев пенис Ноя, Хам тем самым кастрировал своего отца. А это уже серьезное преступление, требующее серьезного наказания.

«Теперь я не смогу породить четвертого сына, детям которого я бы повелел служить тебе и твоим братьям! — вот что, согласно переводу комментариев к книге «Иудейские мифы: Книга Бытия»[105], сказал тогда Ной, проспавшись. — А посему они поработят Ханаана, твоего перворожденного».

А поскольку ты лишил меня сил, совершив отвратное в черноте ночной, то дети у Ханаана родятся некрасивыми и черными! А поскольку ты повернул голову, чтобы видеть мою наготу, волосы у твоих внуков будут все курчавые… а поскольку губы твои издевались над моим несчастным видом, их губы будут вечно пухлыми: а поскольку ты не прикрыл мою наготу, они будут ходить нагими и их мужской орган будет позорно длинным! Людей этой расы называют неграми; а их праотец Ханаан дал им завет любить… блуд.

Этот весьма странный текст, в котором меньше ста слов — частное мнение одного из раввинов, не имеющее никакого отношения к законам иудаизма, один из нескольких миллионов сочиненных раввинами текстов, — повлиял на всю западную культуру так, как ее автор никогда об этом и не помышлял. Но когда несколько средневековых монахов в силу своего интереса к Библии как к Слову Божьему выучили древнееврейский язык, чтобы прочесть Ветхий Завет и комментарии к нему в оригинале, эта расистская интерпретация легенды о Хаме сделалась достоянием устной христианской традиции. Впоследствии три события, наложившихся друг на друга: появление европейцев в африканских землях к югу от Сахары в XV веке, изобретение Гутенбергом печатного станка около 1436 года и последующее издание Ветхого и Нового Завета на английском, французском и немецком языках в XVI веке, — привели к тому, что множество людей узнало о проклятии Хама как раз в то время, когда европейцы начали все чаще сталкиваться с его «потомками».

До публикации этих новых переводов Библии — в том виде, в каком мы ее сегодня знаем, — по сути не существовало, по крайней мере в легкодоступной для грамотных христиан-мирян форме. Как указывал историк Бенджамин Брауде, «книгопечатание не только закрепляло слова на странице, но и помогало закрепить смысл самих слов». Мы понимаем, что библейский смысл черного пениса наверняка закрепился и в уме исследователя Гамбии Ричарда Джобсона, у которого при виде местных жителей глаза чуть не вылезли из орбит. В итоге он написал в своем сочинении, что, в полном соответствии со Священным Писанием, огромный и «обременительный» детородный орган у мужчин племени мандинго был доказательством того, что на «сыновей Хамовых» действительно пало Божье проклятие — и именно там, «где коренится его изначальная причина».

* * *

Вскоре англичане, которые были теперь богаче и сильнее, чем за всю историю своей державы, начали считать себя богоизбранным народом. В результате проклятие Хама превратилось в божественное предначертание, позволявшее им закабалять сотни тысяч чернокожих африканцев и перевозить их через океан для работы на табачных, хлопковых и сахарных плантациях Америки и Вест-Индии. Точно так же поступали испанцы, французы, португальцы и голландцы, у которых были колонии в Новом Свете. И когда эти две расы, белая и черная, стали жить бок о бок — ближе, чем когда бы то ни было, — одержимость белых черным пенисом стала намного злокачественней.

Одним из первых самозваных «специалистов» в этой области стал англичанин Эдвард Лонг, опубликовавший в 1774 году трехтомник под названием «История Ямайки», основанный на его личном опыте: он был владельцем местной плантации сахарного тростника, на которой трудились принадлежавшие ему рабы. По мнению Лонга, африканцы были людьми «звероподобными», «вороватыми» и «суеверными»: они отличались «вонючим, скотским» запахом и низкими «умственными способностями». Их репродуктивные органы, однако, показались ему «более примитивными», но вместе с тем «явно более развитыми», чем у белых людей. Африканские женщины, писал Лонг, рожали безболезненно, а это свидетельствовало о том, что им почему-то удалось избежать проклятия, павшего на всех потомков Евы по женской линии — вероятно, потому, что они просто не относились к человеческой расе. Наслаждение, с которым африканские женщины совокуплялись со своими крупнокалиберными по мужской части сородичами, заставило Лонга сделать вывод, что дома, в Африке, им иногда доставались сексуальные партнеры с еще более внушительными орудиями страсти. «Каким бы смехотворным ни выглядело такое мнение, — писал Лонг, — но я считаю, что орангутанг мог бы стать для готтентотки[106] неплохим мужем».

В 1788 году книгу Лонга стал публиковать в своих номерах американский журнал «Коламбия мэгэзин», так что идеи Лонга получили широкое хождение в обществе. Подобно европейцам, большинство белого населения Северной Америки обращалось за ответами на расовые и сексуальные вопросы к религии. В своем сочинении «Рабство в отношении негров, или африканской расы, рассматриваемое в свете обстоятельств, истории и Священного Писания» священник Джошуа Прист, проживавший в центральной части штата Нью-Йорк, аргументировал в 1843 году, что «половой орган негра» был доказательством того, что черные африканцы являются в равной степени людьми и животными. Он ссылался на место в Библии, где говорилось, что египтяне и хананеяне, два народа, вышедшие из лона Хама, имели якобы «плоть ослиную»[107]. «Что имелось в виду в Священном Писании под этой фразой? — вопрошал Прист. — А то, что между сексуальными органами негра и такого грубого животного, как осел, почти нет разницы, ни по длине, ни по величине».