Александр Казанцев - Ойла. Двенадцатая луна Земли

• Название: Ойла. Двенадцатая луна Земли
• Автор: Александр Казанцев
• Жанр: Научная Фантастика

В середине XX века в Тихом океане выловили герметичную капсулу, в которой нашли девочку удивительной внешности и с нечеловеческими способностями. Она телепатически сообщила, что ее зовут Ойла и она прибыла с неба…

---

— Да я вылетел утром из Сталинска самолетом и вот уже здесь, у вас.

— Тогда знакомься, вот знаменитый кардиолог, профессор Григоров Сергей Семенович, а это мой брат, преподаватель физкультуры, известный спортсмен-борец и гроза устроителей соревнований, международный арбитр, считающий единственной достойной борьбой спортсменов — французскую, ныне называемую еще классической или греко-римской и самостийный экспериментатор.

— Я ради профессора и прилетел, чтобы показать, как прокалывают сердце.

— Чур меня, чур, — замахал руками Сергей Семёнович, — не пугайте, мне ещё в клинику надо.

— Нет, я готов немедленно показать вам это. Таня, принеси мне спицу, ты же мастерица вязать.

Татьяна Михайловна принесла потребованную спицу, но в комнате не осталась, а скорее прикрыла за собой дверь. Виктор Петрович усмехнулся:

— Не для женских нервов, — снял с себя пиджак и начал стягивать рубашку.

— Да подожди ты, — остановил его брат, — отдохни хоть с дороги.

— Какой отдых, я сегодня же должен лететь обратно. Как удачно, что я застал у тебя профессора. Мне надо успеть к началу соревнований. Жаль, нет у вас рентгеновской аппаратуры, чтобы заодно сделать снимок.

— Виктор, мне звонила Света, и я обязался взять с тебя слово не повторять этих опасных экспериментов.

— Да, зря я их напугал. Подумаешь, кровь из ранки. Не сообразил, что из сердца она осталась бы в груди, а не вытекала наружу.

— Но слово я с тебя должен взять.

Сергей Семенович с недоверием смотрел на братьев.

— Дам, дам тебе слово — с завтрашнего дня, а сейчас пусть профессор посмотрит и засвидетельствует, что увидел. У кого есть зажигалка?

Зажигалка нашлась у Наумова. Виктор Петрович подержал конец спицы над огнем, потом сел на стул, широко расставив ноги, и стал осторожно прокалывать острием спицы грудь в области сердца. Кардиолог только неодобрительно покачивал головой. Спица все укорачивалась, входя в грудную полость. Виктор как бы нащупывал её концом бьющееся сердце. Это ему удалось, и он осторожно ввел острие, видимо, в сердечную мышцу. Во всяком случае, выступающая часть спицы стала подрагивать, отражая сокращения сердца. Фантаст едва успел подставить стул, на который буквально рухнул знаменитый кардиолог. Он побледнел, ему стало плохо. Появилась догадливая Таня со стаканом воды. Сергей Семенович залпом выпил весь стакан и сказал:

— Не может быть. Я всю жизнь боролся за сердце пациента, а здесь, при мне… без инструментов, грязными руками доказывают, что я всю жизнь ошибался. Поедем со мной в клинику, может, в этом и нет ничего особенного! Мы же вводим иглой адреналин в сердце, чтобы заставить его биться вновь! Очень трудно найти что-нибудь новое на свете. Вот и приходиться идти на кинообман, будто можно извлечь изнутри орган, и, не повредив ткани, вернуть обратно. Дескать, зря мы заставляем пациентов глотать резиновые шланги с электролампочками и миниатюрными телекамерами. Но именно глотать! А не раздвигать руками живые ткани и обходиться без анестезии. Не верю я этому! Для этого надо быть Фантастом, — и он рассмеялся. Но Фантаст отнёсся ко всему этому серьёзно. Наумов сунул Фантасту записку:

— В Москве сейчас находится жена нашего торгпреда в Маниле, она врач, и сама всё видела. Вот её телефон.

Виктор Петрович сиял от удовольствия и осторожно извлек спицу из груди. Никакой ранки не было. Осталось только пятнышко, которое быстро исчезло. Таня пригласила:

— Пойдемте, попьем чаю, а то все как с ума сошли.

— Именно сошли с ума. Вашими устами глаголет истина, — подтвердил Григоров.

Татьяна Михайловна увела всех в соседнюю комнату, а Фантаст бросился к телефону. Он позвонил незнакомой женщине, представился, и та охотно ответила ему:

— Да, я присутствовала при пяти или шести операциях хилеров. Они ничего не берут за свою работу, делают это только во имя добра. Молятся перед началом операции и как бы заряжают себя для этих удивительных действий. Все остальное происходит так, как на привезенных мной из Манилы фильмах. Но я зареклась рассказывать об этом, потому что после первой же попытки попала под такой обстрел печати, что мне хочется отмыться. Вам и профессору Григорову, о котором я знаю, охотно подтверждаю это, но с тем, чтобы вы не упоминали моего имени.

В комнату вошли Григоров, Сенчуков и Виктор Петрович.

— Ну, что, — спросил Сенчуков, — вы позвонили дипломатической даме?

— Да. И принял для себя решение.

— Какое? — поинтересовался Григоров.

— Немедленно поехать на Филиппины.

Глава пятая. Чародейка

Вычислять можно и без цифр.

Врач-хирург, побывав в Лондоне, и получив радиограмму об отмене приезда бригады врачей, счёл своим долгом прибыть на остров к пациенту.

Удивлению не было границ, когда его встретил сам профессор Уоллер не в постели, а бодро открывший ему дверь.

— Что такое, дорогой профессор! Я рассчитывал на встречу с вами у операционного стола, но не в коридоре.

— Вы имели в виду ракового больного? Так его здесь нет. Но вас ждёт сюрприз, — и он пропустил вперёд себя уборщицу с подносом, на котором лежала извлечённая из профессора Уоллера злокачественная опухоль. Хирург, достав из кармана резиновые медицинские перчатки, осторожно взял ещё не увядшую ткань, и стал рассматривать её со всех сторон: — Ничего не понимаю, мы должны были отрезать эту опухоль с частью желудка, а она лежит здесь чистенькая, без следов надреза.

— Скальпеля не было, — вмешался подошедший Чарльз Гоббс. — Надо думать, чудодейка умела вызывать излучение из кончиков своих пальцев, не обрезая кровеносных сосудов, и, парализовав их, легко отторгла опухоль. Профессор Уоллер ожил у меня на глазах.

— Этого не может быть, — пробормотал почтенный хирург.

— Отнесите это «сокровище» куда-нибудь подальше. Наша уборщица была единственной свидетельницей операции, смотреть на которую не решились ни я, ни наш гость Анри Лот.

Но то, что было известно одной женщине, по неведомому закону, с телеграфной скоростью облетело все Филиппинские острова. Очевидно, помогли моряки шхуны, выловившей в океане капсулу с чародейкой. И к острову с обсерваторией потянулись со всех сторон на всевозможных судёнышках и лодках, островитяне, жаждущие исцеления посланницы небес.

Ойла никому не отказывала, и без конца принимала в отведённой ей конторе рыболовецкого посёлка несчетных пациентов. Она не брала никакой платы за свои спасительные услуги, говоря, что делает это только ради добра.

* * *

Однажды, без всякого судёнышка к острову плыл отважный пловец. Когда с гребня волны, можно было уже различить гористый остров с белым зданием наверху, он увидел пересекающий ему путь острый плавник акулы. Он не испугался, как любой другой человек, принадлежа к семье островитян — охотников за акулами. Акула почуяла человека и стала приближаться, делая сужающиеся круги вокруг него, норовя в решительную минуту повернуться и схватить жертву. Выхватив нож, он ждал приближения хищницы, и когда та, не ожидая сопротивления оскалила свою пугающую пасть, охотник сам, перейдя в наступление, рывком приблизился к акуле, и ловким ударом вонзил нож в хорошо известное ему уязвимое место. Акула забила хвостом, повернулась на спину, и потеряв власть над собой, стала тонуть. Охотник, уже не обращая на неё внимания, приближался к берегу. Выйдя на прибрежные скалы, приветствовал стоящих там рыбаков. Они только что с восхищением наблюдали молниеносную схватку смельчака с грозой морей.

Оставаясь в одних шортах, охотник низко поклонился, и спросил, как ему найти целительницу, что не пользуется ножом. «Но ты-то сам, ловко им орудовал», — заметил темнокожий и седой старик.

— Потому и хочу её найти, чтобы оставить свой нож лишь для промысла, который, может быть, приносит морю больше вреда, чем пользы.

— Ты подойдёшь ей, поскольку в словах твоих сквозит жалость к истребляемым животным, — сказал старик. — В жизни надо беречь всё, — закончил он.

Рыбаки провели охотника на акул к конторе рыболовецкого посёлка, и через несколько минут он стоял в проёме двери, касаясь плечами косяков и, пригнув голову, чтобы войти.

— А ты зачем пришёл! О тебе мало сказать, что ты совсем здоров! — встретила его Ойла.

Филиппинец молитвенно сложил ладони, и умоляюще заговорил:

— О мадонна, ничто не могло остановить меня в стремление к тебе. Ты совершаешь для нашего народа благодеяние. Не могла бы ты взять меня в помощники, обучив божественным приёмам, чтобы я помогал людям не ножом, а без ножа, от которого отказываюсь.

— Наперёд, как станешь снимать с больного хворь — очистись сам!

— О, пресвятая, — воскликнул он, опускаясь на колени, — я для того и приплыл к тебе, не имея лодки, и только что в море разделался с акулой, привыкшей к человечине, поедая сброшенных с берега покойников. Здесь люди сами делают акул опасными для себя. Теперь я готов никогда не обнажать ножа, если ты научишь, как обходиться без него.